Отказаться от пожизненного

17.10.2017

Пожизненное заключение – один из видов наказаний, предусмотренных действующим законодательством Украины, и, одновременно, – вид наказания, вызывающий наибольшее количество вопросов. Дискуссионность этого наказания очевидна. Кажется понятным, что возможность наказывать человека, лишая его свободы на всю оставшуюся жизнь, нуждается в серьезном обосновании. И наука дает такое обоснование, указывая на повышенную общественную опасность, «неисправимость» осужденного и прочие подобные штампы, которые давно требуют переосмысления и пересмотра. Особенно актуально это в свете существующих вполне успешных практик наказания, в том числе и опасных преступников, в европейских странах без применения к таким лицам пожизненных сроков наказания.

И действительно, если всмотреться в доктринальные положения, этот вида кары, в ее, скажем так, теоретическую подоплеку, можно убедиться, что она фактически отсутствует. Давайте попытаемся понять, что такое пожизненное лишение свободы.

Вероятно, логичным было бы попытаться выявить исторические закономерности возникновения этого вида наказания, чтобы получить информацию о том, почему и как случилось, что человека решили наказывать всю оставшуюся жизнь. Однако, изучая научную литературу [1; 2], вынужден прийти к выводу, что едва ли мы можем установить какую-то закономерность, которая с неизбежностью привела к возникновению наказания в виде пожизненного лишения свободы.

Так, пожизненное лишение свободы впервые встречается в Судебнике 1550 года. Здесь, в ст. 52 определено: признание «в совершенном преступлении, казнить его смертной казнью. А если он не признавался, то подвергался пожизненному тюремному заключению с обязательным возмещением иска» [3]. Своеобразным предтечей пожизненного лишения свободы можно рассматривать лишение свободы, которое устанавливалось без срока. Соборное Уложение 1649 года называет одним из видов лишения свободы – лишение свободы без срока, или бессрочное заключение в тюрьму. Оно могло быть назначено в нескольких формах: «до государева указа» или до представления поручительства [4].

Однако и эти исторические свидетельства не дают нам возможности утверждать, что пожизненное лишение свободы возникло эволюционным путем и стало логичным «этапом» в развитии института наказания в виде лишения свободы.

Времена, о которых мы ведем речь, вообще не отличались тем, чтобы подводить доктринальную базу под те виды наказания, которые применялись к осужденным. И потому в момент, когда гуманистические начала в человеческом обществе возобладали, необходимость обоснования целесообразности и оправданности существования тех или иных видов наказания возросла. Мировая наука и практика правоприменения, поставив во главу угла приоритет прав и свобод человека, вынуждена была признать, что наказание в виде смертной казни и пожизненного лишения свободы не являются гуманными и требуют пересмотра.

В результате этих преобразований смертная казнь была отменена во многих странах мира (в том числе и в Украине), но пожизненное лишение свободы, как более гуманное наказание по сравнению со смертной казнью, вышло на первый план и сыграло роль «альтернативы» смертным приговорам. В связи с этим оно появилось во многих странах мира или «закрепило» свои позиции в тех правовых системах, где уже существовало ранее. Ученые отмечали, что с 1990 г. смертную казнь отменили более, чем в 30 странах мира. К началу 2000 года количество стран, которые отказались от применения смертной казни, впервые в истории человечества заметно превысила количество стран, где практика ее применения сохранилась: 108 стран юридически (83) или де-факто (25) отказались от смертной казни [5, c. 9].

Указанная тенденция многими отечественными учеными воспринимается как позитивный сигнал, свидетельствующий о гуманизации общественных отношений, об избрании обществом демократического пути развития уголовно-исполнительных правоотношений. Основным аргументом в таком случае приводится якобы существующая социально-правовая обусловленность пожизненного лишения свободы. Мостепанюк Л. А. отмечает, что, несмотря на законодательное закрепление пожизненного лишения свободы в качестве альтернативы смертной казни, общественность негативно восприняла новый вид наказания. Это подтверждается опросами общественного мнения: 45,6% опрошенных считают, что применение пожизненного лишения свободы является более гуманным, чем применение смертной казни; одобряют применение пожизненного лишения свободы 37% респондентов; 64,7% опрошенных высказались за восстановление смертной казни в Уголовном Кодексе Украины и только 33,8% респондентов считают, что смертная казнь в законодательстве не нужна [5, c. 10].

Нам кажется, что приведенные данные не свидетельствуют и не могут свидетельствовать о целесообразности существования пожизненного заключения. Они скорее демонстрируют неготовность общества воспринять новые виды наказания, а точнее не готовность воспринимать и понимать такие виды наказания. С другой стороны, эти данные могут свидетельствовать о неготовности общества «содержать» опасных преступников за свой счет. Иными словами, на сегодня наука не располагает устойчивыми данными, которые бы «оправдывали» пожизненное лишение свободы (целесообразность существования смертной казни мы не рассматриваем).

Поэтому, как и было отмечено выше, утверждать, что пожизненное лишение свободы имеет какую-либо логическую обусловленность или социальную оправданность, мы не можем. Для этого нет оснований, по крайней мере, в очевидной исторической реальности. И даже наоборот, исходя из положений Конституции, которая провозглашает жизнь человека наивысшей социальной ценностью, необходимо признать, что ни смертная казнь, ни «погребение заживо» в учреждении исполнения наказания нельзя рассматривать как «здоровый» социальный и правовой феномен.

Что касается отечественного уголовно-исполнительного права и его доктринальных положений, то они, в первую очередь, определены теми целями, которые стоят перед наказанием. То есть их социальной оправданностью и необходимостью.

Действующее законодательство указывает, что исправление и перевоспитание являются основными целями, стоящими перед уголовным наказанием. Причем законодатель не отграничивает одни виды наказания от других и определяет указанную цель, как общую для всех видов наказания. Кроме того, этим целями подчинены такие институты как пробация, социальная адаптация, институты социального патронажа. То есть те институты, которые призваны устанавливать связь между уголовно-исполнительной деятельностью и институтами социальной действительности свободного общества.

Думается, что акцент на этих, хоть и не всегда достижимых целях, является позитивной чертой уголовно-исполнительной системы Украины, пусть даже это акцентирование существует сегодня лишь на бумаге. Это оставляет по крайней мере надежду на то, что ситуация с исполнением наказаний потенциально может измениться к лучшему.

К слову, стоит отметить, что иллюзорность и проблематичность реализации цели исправления и ресоциализации понимает и сам законодатель. Об этом прямо указано в Концепции государственной политики в сфере реформирования Государственной уголовно-исполнительной службы Украины (Указ Президента Украины от 8 ноября 2012 г.). В документе отмечается, что существующая система исполнения уголовных наказаний и предварительного заключения создана еще в советское время, не отвечает современному уровню социально-экономического развития общества и принципам гуманизма и уважения к правам и свободам человека в процессе исполнения наказаний.

Можно констатировать, что доктрина уголовно-исполнительного права Украины признает исправление и ресоциализацию основной целью наказания и старается уйти от исключительно карательной политики исполнения наказаний.

Учитывая такую «сознательность», тем более удивительным кажется то, что ни законодатель, ни правоприменитель не обращает внимания, что наказание в виде пожизненного лишения свободы не вмещается в формат достижения цели исправления и ресоциализации.

Как известно, исправление осужденного – процесс позитивных изменений, которые происходят в его личности и создают у него готовность к самоуправляемому законопослушному поведению (ч. 1. ст. 6 УИК). То есть предполагается, что осужденный в ходе комплексного уголовно-исполнительного воздействия, которое разворачивается в процессе исполнения наказания, положительно воспринимает соответствующие меры и трансформирует полученный опыт в устойчивые социально-приемлемые модели поведения. Причем такие модели должны быть действительно стойкими и указывать на изменения в психике осужденного. Зададимся вопросом: реально ли это в условиях пожизненного лишения свободы?

Далее. Закон определяет, что ресоциализация – сознательное восстановление осужденного в социальном статусе полноправного члена общества; его возврат к самостоятельной общепринятой социально-нормативной жизни в обществе (ч. 2. ст. 6 УИК). Из этого определения возникает как минимум два вопроса, связанных с наказанием вообще и наказанием к пожизненному заключению, в частности. Во-первых, о каком сознательном восстановлении в социальном статусе можно вести речь, если осужденный отбывает пожизненное лишение свободы? И второе, что означает «полноправный член общества»? Разве осужденный, который отбыл наказание, не становится полноправным членом общества, даже несмотря на несостоявшуюся ресоциализацию? Избрание такой семантической конструкции фактически отделяет осужденного от полноправного члена общества, и, учитывая, что он еще вчера не был осужденным (а значит, был полноправным членом общества), ставит под сомнение социальную значимость и полезность наказания, превращая его в слепое орудие, которое просто налагает «клеймо» «неполноправности» без учета личности и обстоятельств.

Часть 3 статьи 6 УИК устанавливает, что предпосылкой ресоциализации является исправление осужденного. Таким образом, эта цель является единой и неделимой и предполагает обязательно наличие определенных заметных положительных изменений в личности, которые позволяют ей нормально сосуществовать в обществе свободных людей.

Что же такое пожизненное лишение свободы? Попытаемся определить этот вид наказания. Пожизненное лишение свободы – это лишение свободы передвижения и возможности распоряжаться своим временем и телом, реализуемое путем физической изоляции лица на всю его оставшуюся жизнь и, по общему правилу, предполагает освобождение только в связи со смертью. При таком положении вещей цель исправления и ресоциализации несовместима с наказанием в виде пожизненного лишения свободы, поскольку если нет перспективы освобождения или существенного улучшения условий содержания, то зачем вести себя позитивно, добросовестно работать и вообще к чему-либо стремиться? Логика проста – если человек не мотивирован, то он не будет прилагать усилий к тому, чтобы изменяться или вести себя порядочно.

Исходя из содержания ст. 50 УК Украины, у наказания в виде лишения свободы остается в качестве цели только общая и индивидуальная превенция и кара. Что касается превентивных свойств, то сдерживающий эффект пожизненного лишения свободы кажется сомнительным, а индивидуальное предупреждение, оставаясь единственным объективным фактором, который может быть измерен как эффект наказания, является тождественным с эффектом от наказания в виде лишения свободы на определенный срок. Относительно кары можно отметить, что общепризнанным является то, что наказание, которое преследует целью только кару, является неэффективным и не гуманным.

Хочется заметить, что рассмотрение пожизненного лишения свободы в философском аспекте, также приводит к удивительным заключениям. Как известно, большинство философских концепций признают изменчивую природу мира и человека. Это, в свою очередь, означает, что любой человек изменяется и способен переосмысливать собственные поступки. Идея пожизненного лишения свободы демонстрирует пренебрежение этой концепцией и недоверие к человеку и, в конечном итоге, презумпцию того, что существуют лица, неспособные изменяться, даже через очень продолжительное время. Либо можно предположить, что идея пожизненного заключення отрицает способность системы учреждений, исполняющих наказание, оказывать исправительное воздействие (что значительно ближе к существующей реальности). Очевидно, что это противоречит любым научным и правовым идеям и доктринам.

Кроме того, положения, которые сформулированы в Концепции уголовно-исполнительной политики, ориентированы на то, чтобы система исполнения наказаний поступательно отходила от карательной модели и преобразовывалась в позитивную пробационно-ресоциализационную деятельность.

Учитывая изложенное, возникает вопрос: в чем смысл наказания в виде пожизненного лишения свободы?

Выходит, что это наказание противоречит доктрине уголовного и уголовно-исполнительного права, и становится правовым феноменом, который не преследует никаких социально-положительных целей, и не учитывает человека как наивысшую социальную ценность. Одновременно это наказание не отвечает положениям ст. 3 Конституции Украины, которая признает человека, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность наивысшей социальной ценностью.

Пожизненное лишение свободы помещает человека в условия физической изоляции фактически без надежды на освобождение, без стараний и стимулов к исправлению и других личностных изменений, без какой бы то ни было перспективы. К этому перечню следует прибавить то, что наказание в виде пожизненного лишения свободы является экономически невыгодным, оставаясь «пожизненной» обузой для налогоплательщиков.

Кроме того, сама суть пожизненного лишения свободы должна насторожить общественность еще и потому, что государство, признавая возможность пожизненного лишения свободы, тем самым постулирует собственную неспособность создать условия для изменения осужденного во время отбывания наказания и неспособность создать институты, которые бы могли поддержать освобожденного после отбывания наказания, интегрируя его в общество, «плодом» которого (в некотором смысле) осужденный, собственно, и является. То есть наличие этого наказания в правовой системе свидетельствует о слабости и неуверенности государства в собственных действиях.

Учитывая все негативные факторы, не будет ли более логичным и последовательным обратить, наконец, внимание на тех, кто совершает особо тяжкие преступления и правонарушения, и дать им шанс на изменения, сделать попытку действительной заинтересованности в человеке, его жизни, приложить усилие, чтобы вернуть в общество еще одного человека, который может оказаться полезным для этого общества. Ведь истории известны случаи не только бесчеловечных серийных убийц, которых всячески гноили в тюремных камерах, но и случаи, когда опасные преступники становились впоследствии даже святыми (например, такие святые как Миларепа, Варвар Луканский, Моисей Мурин). Так неужели наша страна не в состоянии дать самой себе шанс на попытку возрождения человека и веры в него!

Возможно, среди тех случаев, когда пожизненное лишение свободы можно считать оправданным, должны быть оставлены уголовные правонарушение против человечности, против мира и безопасности людей. В случае осуждения лица за такое правонарушение, учитывая их масштабность и невозможность реально оценить и «измерить» тот вред, который причинен, невозможность с гуманитарной точки зрения применить такие «категории» как понимание, прощение и раскаяние, допустимо применение наказаний, которые не учитывают установленную цель уголовно-исполнительной деятельности и наказания.

Для всех иных видов правонарушений необходимо применять срочные виды наказания. Безусловно, что сроки таких наказаний могут быть, в том числе, и более длительными, чем, скажем, максимальный срок лишения свободы. Но для этого существует законодатель, который в состоянии ввести дифференцированную «шкалу» сроков лишения свободы, и суд, который призван «объективно и всесторонне» рассматривать не только обстоятельства дела, но и личность лица, совершившего правонарушение.

Хотелось бы рассмотреть пожизненное лишение свободы в контексте его соотношения с социальным здоровьем общества.

Здесь основным тезисом будет то, что пожизненное лишение свободы противоречит социальному здоровью общества и человеческому естеству в целом.

Этот вопрос кажется важным, поскольку он позволит взглянуть на пожизненное как на социальный феномен, который имеет определенные социальные последствия и эффекты. Соответственно, рассмотрев эту «грань» пожизненного лишения свободы, мы сможем «распространить» свои выводы на более широкое «поле» социальной жизни и социальных возможностей общества. Частично этот вопрос уже был затронут, когда речь шла о ценности человеческой жизни в Украине и воплощении этой ценности в доктрине уголовных наказаний. Но все, же обратимся к понятию социального здоровья, чтобы лучше уяснить его взаимосвязь с наказаниями.

Устав Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), принятый в 1948 г., определяет здоровье как состояние полного физического (биологического), душевного (психического) и социального благополучия. Как видим, в указанной категории социальная составляющая занимает значительное место, и преподносится как необходимая часть здоровья в целом [6]. Разумеется, исходя из этого определения, в Украине нельзя вести речь о наличии здоровья в принципе, и прежде всего, как раз потому, что социальное благополучие отсутствует как таковое. И все же, даже в нашей стране можно «измерять» те или иные феномены с учетом их влияния на социальное здоровье.

Что же понимают под социальным здоровьем? В. М. Димов указывает на существование трехмерного понимания здоровья как качества жизни, предполагающего диалектическое взаимодействие и взаимозависимость между физическим состоянием индивидуума, его психическим проявлением, эмоциональными реакциями и социальной средой, в которой он живет. Три компонента здоровья с физической точки зрения относятся, как он пишет, к структуре и нормальному функционированию организма, а с психической и социальной точек зрения – к модели поведения личности [7, c. 174]. То есть в социальном смысле здоровье – это комплексный феномен, который непосредственно связан с той средой, в которой обитает соответствующий индивид, и избираемыми им моделями поведения. В свою очередь, среда является своего рода итогом коллективных наработок и их проявлений в социальной реальности. Иными словами, то, что приемлемо для данной общности людей, формируется в социальные институты и начинает оказывать «обратное» влияние на отдельных людей и их общности. Если применить эту идею к обсуждаемому вопросу пожизненного лишения свободы, у нас получится, что коллективно наработанный опыт своим результатом имеет принятие народом пожизненного как воплощенной идеи, которая дает обратную связь в виде повышенного напряжения среди лиц, склонных к совершению преступлений. Выше мы указывали на то, что опросы общественного мнения свидетельствуют о том, что на самом деле пожизненное лишение свободы не принимается народом как вид наказания и есть тенденция к возврату к смертной казни. Это может говорить о том, что в обществе существует неуверенность и страх по поводу возможного возврата осужденных к преступной деятельности, неспособности государства ограждать членов социума от этой угрозы и, как следствие, желание избавиться от ее (угрозы) потенциальной возможности. С другой стороны, стремление вернуться к смертной казни может указывать на попытку избежать «вечных» страданий. Ведь пожизненное лишение свободы можно рассмотреть как своего рода модель адских мук, которые длятся вечно и никогда не заканчиваются. Как первый, так и второй варианты демонстрируют значительный уровень социального напряжения и неуверенности, которая трансформируется на коллективном уровне в наказания, которые балансируют на грани бесчеловечности и пыток. В любом случае, какой из вариантов мы не избираем, – сталкиваемся с глобальным стрессовым состоянием на уровне общества в целом. И этот тезис подтверждается эмпирически. Достаточно взглянуть на благополучные страны, такие, например, как Финляндия, Швеция, Швейцария, Голландия, Норвегия. В этих странах речь идет не о том, как наказывать, а о том, во что преобразовать атавистические институты, связанные с наказанием в виде лишения свободы. В этих людских общностях уровень стресса настолько низок, что прибегать к устрашающим и бесчеловечным наказаниям просто нет необходимости. Эти коллективы уверены, что смогут совладать с освободившимися из мест лишения свободы людьми с помощью социально-положительных институтов.

Почему мы утверждаем, что пожизненное лишение свободы противоречит не только социальному здоровью, но и человеческому естеству? Объяснить это можно тем, что существование человека является условно свободным. Он имеет возможность избирать варианты поведения, определять свое местонахождение, перемещаться в пространстве по собственному усмотрению и так далее. Разумеется, практически все названные «свободы» в жизни каждого индивида обусловлены. Так, мы выбираем точки для перемещения в пространстве в связи с нашей основной деятельностью либо жизненными интересами и приоритетами, варианты поведения также обусловлены теми целями и способами их достижения, которые для нас важны и приемлемы. И все же человеку свойственно обладать определенной степенью свободы, прежде всего физической свободы. То есть той, которая ориентирована на пространство и время. И именно этот факт признают во многих европейских правовых системах, не включая в уголовное законодательство такое деяние как побег в качестве уголовно-наказуемого правонарушения. Правоведы таких стран вполне разумно и справедливо допускают, что стремление к свободе естественно для человеческого существа. И наоборот, находиться в условиях физической изоляции противоестественно для человека. Конечно же, мы не призываем к тому, чтобы наказание в виде лишения свободы было исключено. На сегодняшний день, к сожалению, эта форма карательного воздействия не находит себе альтернативы, прежде всего в умах людей, и потому сохраняется, как наиболее «эффективное» наказание. Мы лишь считаем, что при исполнении уголовных наказаний необходимо учитывать не только чувство страха, которое возникает при мысли, что «этот тип будет гулять среди нас», но и человеческую природу в целом, а также определенный уровень ответственности со стороны общества за существование того, кто лишен свободы. Ведь он, в определенном смысле, остается плодом, результатом общества, одним из приемлемых вариантов поведения в нем. Ибо если бы такой вариант поведения был неприемлем для общества, то его и не существовало бы. Примером может послужить разбой на больших дорогах (или пираты), который, еще около ста лет назад, был вполне реальной угрозой для путешественника. Сегодня этого вида «промысла» в большинстве стран не существует. Такой вариант поведения в современном обществе практически изжил себя. Аналогично и с подходом к осужденному и тем наказаниям, которые к нему применяются. Развитие общественных отношений должно обязательно приниматься во внимание. Итак, условия существования человека – условно-свободные. Поэтому лишение свободы – наказание, которое приводит к искажению человеческой реальности, лишая его одного из атрибутивных признаков человека, и оно, таким образом, потенциально не в состоянии нести в себе ничего положительного и исправительного тем более. В нем отсутствует положительный заряд.

Кроме этого, необходимо обратить внимание на то, что государство, используя наказание в виде пожизненного лишения свободы, принимает на себя функцию того, кто «распоряжается» «судьбой» человека. Такое положение дел также свидетельствует о превышении государством тех «полномочий», которые оно призвано выполнять. Ведь если допустить, что именно государство «сформировало» соответствующего индивида, как преступного, то тогда у такого государства не возникает морального права осуждать человека и ограничиваться исключительно карательной функцией, которая является единственной в наказании в виде пожизненного. Если же мы исходим из того, что государство не несет ответственности за формирование личности и ее «судьбы», тогда оно тем более не имеет морального права на каком-то этапе, вдруг, вмешиваться таким решающим образом в формирование дальнейшей «судьбы» человека.

Однако мы должны отдавать себе отчет в том, что вышеприведенные аргументы касаются морально-этической стороны вопроса, которая практически никогда не учитывается при формулировании законодательных положений. Это обстоятельство, в свою очередь, противоречит принятой в юридической науке мысли о том, что правовое – это то, что соответствует моральным предписаниям, которые регламентируют правителя, и понятием свободы в ее реальном, жизненном выражении. В связи с этим И. Кант отмечал, что «гражданское состояние, рассматриваемое только как состояние правовое, основано на следующих априорных принципах: свободе каждого члена общества как человека; равенстве его с каждым другим как подданного; самостоятельности каждого члена общности как гражданина» [8, c. 79].

Итак, если мы хотим вести речь о правовой регламентации уголовных наказаний, то мы должны избрать только такие наказания, которые являются правовыми и приемлемы с морально-этической точки зрения. Правоограничения, которые вытекают из таких наказаний, должны отвечать требованиям морали, быть этичными и предполагать полную ответственность со стороны государства за содержание их карательной стороны. С этой точки зрения пожизненное лишение свободы не является ни правовым, ни этически допустимым наказанием.

Ранее мы уже неоднократно отмечали такой признак, присущий наказанию, как овеществление личности, подлежащей принудительному воздействию. На него обращал внимание еще М. Фуко в работе «Надзирать и наказывать», когда указывал, что карательные процедуры ориентированы на тело осужденного [9, c. 9]. То есть осужденного отождествляли с телом и таким образом его было «проще» наказать, так как страдания тела это все, на что способны внешние карательные механизмы государства. В этом контексте пожизненное лишение свободы также выходит за рамки разумного. Ведь если лишение свободы, определенное сроком, оставляет все же человеку лазейку, шанс остаться человеком, так как предполагает момент освобождения и, соответственно, переосмысления полученного опыта, то пожизненное заключение такого шанса не дает. Осужденный полностью овеществляется, устанавливается знак равенства между телом осужденного и его личностью, что, в свою очередь, приводит к невозможности изменений со стороны осужденного, поскольку он оказывается слишком подавлен и унижен.

Еще одним аргументом не в пользу пожизненного лишения свободы является то, что в отечественной практике оно не имеет реальных перспектив к освобождению. На это обстоятельство обращали внимание национальные эксперты, отмечая, что практика Европейского суда по правам человека идет по пути рассмотрения соответствия существующего механизма освобождения от пожизненного лишения свободы статье 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая предусматривает: «ни к кому не могут быть применены пытки или нечеловеческое, или унижающее честь и достоинство обращение или наказание». В этом контексте Суд считает, что нарушение статьи 3 Конвенции отсутствует в том случае, если надежда на перспективу освобождения для осужденных к пожизненному является реальной и есть прогресс в процессе исправления осужденного.

Так, например, в деле Kafkaris v. Cyprus (Grand Chamber, no. 21906/04) Суд установил, что пожизненное лишение свободы, которое не предусматривает возможности реального освобождения или уменьшения срока может повлечь за собой постановку вопроса о соответствии ст. 3 Конвенции. И наоборот, не должно возникать вопросов о соответствии статье 3, если пожизненное заключение de jure и de facto предполагает механизмы освобождения либо уменьшения срока (Kafkaris, §98). И далее, еще в одном решении Большой палаты Суд подтвердил свою позицию и установил нарушение статьи 3 Конвенции в связи с ненадежностью перспективы освобождения пожизненников. В соответствии с п. 119 решения по делу Vinter v. the UK Суд указал, что в контексте пожизненного лишения свободы статья 3 Конвенции должна толковаться, как требующая существования возможности уменьшения наказания, в понимании пересмотра, который позволяет национальной власти решить вопрос о том, имели ли место существенные изменения поведения осужденного к пожизненному лишению свободы, существовал ли во время отбывания наказания прогресс в исправлении и не было ли длительное содержание в условиях изоляции оправдано пенологическими соображениями [10, c. 7].

Безусловно, аргументы, которые приводит Суд в своих решениях, указывают на то, что пожизненное лишение свободы должно обладать всеми признаками уголовного наказания, в том числе подчиняться тем же целям, которые стоят перед любым другим наказанием. Кроме того, пожизненное должно иметь действующие механизмы реагирования на изменения осужденного. Ведь наказание применяется к человеку, а человек – существо, подчиненное процессу изменений. Однако, хотелось бы отметить, что, учитывая выявленную нами правовую, а точнее неправовую природу пожизненного лишения свободы, вести речь об условно-досрочном освобождении для осужденных к пожизненному – излишне. Указанный вид наказания, как аморальный, не подчиненный целям уголовных наказаний, как не имеющий позитивного социального эффекта должен быть исключен из действующего законодательства. В противном случае, выбирая из двух зол (пожизненное с условно-досрочным освобождением или пожизненное без него), мы, все же, выбираем зло. Принимая во внимание, что от этого наказания вполне возможно отказаться полностью, считаем целесообразным ставить этот вопрос принципиально и именно таким образом.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что основной аргумент, который приводят в защиту существования пожизненного заключения, говорит о том, что к такому виду наказания осуждаются лица, совершившие особо тяжкие преступления, представляющие повышенную общественную опасность и такие, в отношении которых есть сомнения в возможности их перевоспитания и вообще какого-либо изменения в лучшую сторону. Именно поэтому они заслуживают того, чтобы быть изолированными от общества на всю оставшуюся жизнь. Несостоятельность этого аргумента заложена в самой его сути. Он, с одной стороны, постулирует неизменность определенного состояния, что невозможно, исходя из свойств, присущих как миру объектов, так и миру людей, а с другой, фактически, вынуждает нас ставить знак равенства между смертной казнью и пожизненным лишением свободы. Потому что чем еще, как не смертной казнью, можно назвать погребение человека заживо в местах лишения свободы.

Как верно отмечал поэт:

Но я говорю: подобно тому как святые и праведники не могут подняться над высочайшим, что есть в каждом из вас,
Так злые и слабые не могут пасть ниже самого низкого, что также есть в вас,
И так же, как ни один лист не пожелтеет без молчаливого согласия всего дерева,
Так и причиняющий зло не может творить его без тайной воли на то всех вас.
…
И вот что я скажу вам еще, хотя слово это будет тяготить ваши души:
…
Еще чаще осужденный несет бремя невиновных и безупречных [11, c. 56–57].

Вывод из вышеприведенных рефлексий может быть только один – пожизненное лишение свободы не выдерживает никакой критики как вид уголовного наказания и как социальная практика развитого государства, назвавшего человеческую жизнь своей наивысшей ценностью.

Литература:

1. Исполнение наказания в виде пожизненного лишения свободы в России, Захарихина, Ольга Васильевна 2005, Москва, 208 с., Желоков Н. В. Эволюция института пожизненного лишения свободы в российском уголовном законодательстве – http://sartraccc.ru/i.php?oper=read_file&filename=Pub/gelokov(06-10-08).htm М139 Мазурина, Ю. Е.

2. Уголовное наказание в виде пожизненного лишения свободы и его объект: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.08 – уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право /Ю. Е. Мазурина ; Науч. рук. К. А. Сыч. – Рязань, 2010. – 24 с. – Библиогр. : с. 23 – 24.6 ссылок

3. Судебник 1550 года. – Электронный ресурс, режим доступа: http://www.zakon.rin.ru/cgi-bin/view.pl?id=546&idr=545

4. Соборное уложение 1649 года. – Электронный ресурс, режим доступа: http://www.zakon.rin.ru/cgi-bin/print.pl?idr=545&id=852&t=m

5. Мостепанюк Л. О. Довічне позбавлення волі як вид кримінального покарання, – автореф. канд. дис., 2005, – 18 с.

6. Устав Всемирной организации здравоохранения, 1946 года. – Электронный ресурс, режим доступа: http://www.who.int/governance/eb/who_constitution_ru.pdf

7. Димов В. М. Здоровье как социальная проблема //Социально-гуманитарные знания. 1999. № 6. С. 171–185.

8. Кант И. Соч. М., 1997. Т. 4. Ч. 2. С. 79.

9. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – Москва: Ад Маргинем Пресс, 1975 – 460 с.

10. Пожизненное заключение: европейские стандарты и украинская практика / Права людини, 2014. – 316 с.

11. Джебран Халиль Джебран. Пророк / Перев. с англ. – М.: ООО Издательство «София», 2013. – 128 с.

Михаил Романов

Джерело