Не заполитизируют ли дело Ноздровской
09.01.2018
1 января 2018 года в Вышгородском районе Киевской области нашли тело молодой красивой женщины. Эта смерть могла бы остаться незамеченной, если бы не одно обстоятельство: убитой оказалась юрист Ирина Ноздровская, несколько лет занимавшаяся делом о гибели своей сестры.
Два года назад, 30 сентября 2015 года, в селе Демидов Вышгородского района Киевской области Дмитрий Россошанский, пребывая в состоянии наркотического опьянения, на своей машине сбил насмерть 26-летнюю сестру Ноздровской. Дядя виновника ДТП на тот момент был главой Вышгородского районного суда.
После двух лет судебных разбирательств благодаря усилиям правозащитницы убийца ее сестры сел на 7 лет. Не помогли ни влиятельный дядя, ни запугивания в адрес Ноздровской. Говорят, что после оглашения приговора родные Россошанского пообещали Ирине, что она «плохо кончит».
И вот 1 января женщину нашли под мостом, в реке. На ней был только бюстгальтер, но следов сексуального контакта не было, зато были колото-резаные раны в области шеи. На данный момент установлено, что Ирина в последний раз выходила на связь в пятницу, 29 декабря, в 17.00. Она позвонила матери и сказала, что на Петровке или Петровцах и едет домой на маршрутке.
Уже через час связь с Ириной пропала. Ее телефон был то вне зоны доступа, то занят.
В этом деле очень много вопросов, а еще больше суеты и путаницы. Во-первых, совершенно непонятно, зачем семейству Россошанских убивать правозащитницу уже после вынесения приговора, если можно было как минимум договориться с судьей и в крайнем случае подать апелляцию на пересмотр приговора. Тем более непонятно, зачем им нужно было убивать женщину и тут же выбрасывать тело в реку возле собственного дома. Уж слишком все очевидно.
Второй непонятный момент — причастность несостоявшегося жениха. Кто и в чем виновен, безусловно, пусть разбирается следствие, но сложно не заметить, что экс-жених в качестве подозреваемого интересует следствие куда больше, чем семейство Россошанских.
Ну и, наконец, самый сложный момент во всей этой истории — активисты, которые в благородном порыве найти виновных, сами того не понимая, делают все возможное, чтобы они никогда не были найдены. Во все времена существовало такое понятие, как тайна следствия. Сейчас же в СМИ попадает все подряд.
Что из появляющегося потока информации правда, а что — мусор, разберется следствие, но так или иначе регулярные отчеты силовиков о ходе следствия, на которых так настаивали активисты, могут иметь всего два эффекта: во-первых, преступники будут в курсе того, как идет расследование, а значит, всегда будут на шаг впереди, а во-вторых, уж очень велика вероятность, что посадят стрелочников, ибо просто нужно будет кого-то посадить…
Тем более что общественность уже требует реакции: активисты машут плакатами, а Европа в очередной раз заговорила о санкциях. По крайней мере, известный британский финансист и инвестор Уильям Браудер уже пригрозил Украине «санкциями Магнитского», если убийство правозащитницы не будет должным образом расследовано.
Но самое печальное, что политики уже начали откровенно пиариться на этой смерти и использовать эту историю, чтобы в который раз заговорить о том, что пора менять плохую власть на хорошую.
Чем же закончится эта история? Есть ли вероятность того, что вместо убийц сядут козлы отпущения? И, наконец, где гарантии, что политсилы не поднимут это дело на флагшток и не сделают именным пропуском в парламент? Об этом «Фраза» спросила у людей, которые не верят в совпадения и умеют просчитывать последствия политических шагов на несколько ходов вперед.
Виктор Небоженко, политолог, директор социологической службы «Украинский барометр»:
Это дело обязательно заполитизируют, причем и с той, и с другой стороны. В принципе, у нас правоохранительная система не работает. Какой бы вы ни бросили туда материал: невинного бизнесмена, ужасного олигарха, правозащитницу или пострадавших в ДТП в Харькове, наша правоохранительная система, наши следователи и суды не работают по своему назначению. Они живут собственной жизнью, они живут по своим феодальным правилам, и нужно признать, что это неплохой рынок коррупционных услуг. Это делает нашу правоохранительную систему никчемной. Она раздутая, огромная, у нас же масса следователей, масса прокуроров, у нас Генеральный прокурор вообще составил конкуренцию “95 кварталу”, они просто поблекли рядом с ним. То же самое касается и судов, причем всех, начиная от Конституционного и заканчивая обычным районным, или, как их сейчас будут называть, окружным.
Все, что у нас закладывают в правоохранительную систему, на выходе всегда имеет негативный результат, и общество всегда будет крайне недовольно этим результатом. Это не мы в этом виноваты, это кризис всей правоохранительной системы.
Случай Ноздровской неизбежно приведет к скандалам, конфликтам, обвинениям и т. д. Система у нас огромная, но она не работает на общество, она работает исключительно на самопроизводство, и при этом совершенно не важно, какой материал ей попадается.
Мы не можем рассчитывать на следователей, прокуроров и судей в этой страшной трагедии. Дело даже не в этом конкретном человеке.
Вся правоохранительная система (от Конституционного до Печерского суда), все следователи (от самого рядового до Генпрокурора) делают что-то не так. Вроде бы каждый из них правильно поступает, каждый из них формально защищен, но все вместе они делают что-то не то.
Владимир Фесенко, политолог, глава Центра прикладных политических исследований «Пента»:
Это дело уже заполитизировано. По этому делу уже потоптались самые разные политики, в первую очередь оппозиционные.
Меня поразил другой момент, даже не эта трагедия под Новый год. Я думаю, что дело Ноздровской просто стало символом критического отношения к полиции, к правоохранительным органам. Кроме того, это дело – индикатор достаточной работы правоохранительных органов. Мы же прекрасно знаем, что у нас не все дела раскрываются. Но, дай бог, чтобы это дело все-таки было раскрыто.
Нужно признать, что правоохранители достаточно вяло отреагировали на это дело, может быть, из-за праздников. Это чуть не привело к взрыву общественного возмущения. А вот политики тут же решили воспользоваться ситуацией на уровне политических дивидендов.
Это дело очень политизировано, и это будет мешать расследованию. Уже, например, есть какие-то параллельные расследования, уже одним версиям будут доверять больше, другим – меньше.
Меня больше поразило даже не дело Ноздровской, а информация о том, что на новогодние праздники в Украине были убиты 18 человек. У нас резко возрос уровень насилия в стране, я уже не говорю о количестве смертей на дорогах, у нас на дорогах гибнет гораздо больше людей, чем на войне.
Но то, что у нас растет уровень агрессии — это факт, и реакция на дело Ноздровской это лишний раз подтвердила. Понятно, что убийство — это тоже агрессия, и люди не могли отреагировать иначе, но общественный резонанс по данному делу не только политизирован, но и деформирован в очень агрессивную сторону.
Дай бог, чтобы действительно расследовали и чтобы нашли убийц. Когда люди, которые стремятся защищать кого-то, гибнут сами, возникает ощущение очень большой несправедливости. Я думаю, что одна из причин такого большого резонанса вокруг дела Ноздровской – это как раз ощущение несправедливости. Мало того, что у нас каждый день гибнут люди, так у нас еще и убивают тех, кто пытается восстановить справедливость. И вот когда таких людей убивают, конечно же, ощущение несправедливости усиливается.
Мне кажется, что политического эффекта эта дело не получит, хотя я слышал, что мои коллеги говорят о новой Врадиевке. Мне кажется, до этого не дойдет. Во Врадиевке была концентрация, там люди натерпелись именно от местной милиции, там выжила жертва и показала на конкретных людей, и, по сути, это стало последней каплей.
Здесь же этого всего нет. Здесь роль резонатора сыграла сама ситуация новогодних праздников и тот факт, что Ноздровская была достаточно известным правозащитником и была связана со многими людьми. Политики не получат от этого дела особого эффекта. Они пытаются на уровне своих инстинктов потоптаться на этом деле и использовать его в своих целях, но, скорее всего, это дело просто приведет к выбросу эмоций, причем самых разных. Люди выбросили агрессию на тех же правоохранителей, хотя я считаю, что не нужно на них давить, нужно дать им спокойно расследовать это дело. Но я считаю, что дело Ноздровской не станет спусковым крючком новых политических процессов или взрывов общественного возмущения.
Сергей Быков, политический эксперт:
Я все-таки очень надеюсь на то, что это не будет заполитизировано. Мне очень неприятно слушать заявления тех политиков, к которым Ноздровская обращалась, когда ей была нужна помощь. Тогда они ее всячески игнорировали, а сейчас активно демонстрируют скрины ее писем. А когда Саакашвили начал говорить о Ноздровской, мне вообще захотелось просто переключить канал.
Вероятность того, что это дело заполитизируют, очень высока, но этого очень не хотелось бы. Это совсем не то дело, которое должно быть политизировано. Кроме того, в случае политизации данного дела мы никогда не узнаем настоящие имена виновных. Опять же не стоит сразу винить в этом преступлении племянника судьи, которого Ноздровская посадила. Во-первых, тело нашли сразу и в том месте, где искали бы в первую очередь, во-вторых, совершенно логично, что первое подозрение упало бы именно на семью судьи. Вполне может быть, что убийство Ноздровской – это как раз месть этому судье, поскольку люди у нас не будут разбираться. Люди сложат 2+2 и решат, что убийство – это дело рук семьи Россошанского, хотя такая вероятность крайне мала.
Разумеется, сегодняшние следователи у нас просто не в состоянии раскрывать преступления подобного рода, но я надеюсь, что хотя бы министр внутренних дел по рекомендации наших международных коллег возьмет производство на контроль и мы все-таки хоть в каком-то резонансном деле увидим существенные подвижки. А это дело, так или иначе, уже стало резонансным.
Если говорить о том, как все будет развиваться, то, к сожалению, через неделю никто не вспомнит, кто такая Ноздровская, кроме ее родных и знакомых. Ожидать каких-то существенных массовых акций здесь не стоит, и я не стал бы здесь проводить аналогию с Врадиевкой. Вопрос в том, насколько будет готова наша правоохранительная система действительно найти виновных в убийстве.
Что касается политиков, то сегодня все пытаются поднимать эту тему на флагшток, и тот же Саакашвили, и Мустафа Найем, и т. д. Но я не верю в то, что эта тема сможет принести существенные электоральные бонусы той или иной политической силе. Необходимо найти виновных в убийстве и наказать их по всей строгости закона. В этом деле не может быть никакой политики. Совершенно неважно, кто из политиков поможет довести расследование до конца и приложит для этого максимум усилий. Здесь важен результат: убийцы должны быть найдены.
Руслан Бортник, политический аналитик, директор Украинского института анализа и менеджмента политики:
При том низком уровне доверия на сегодняшний день между обществом и государством любое дело в отношении более или менее резонансного лица, в отношении человека, который боролся с государством, потенциально может трансформироваться в новую Врадиевку.
Именно поэтому в любом случае такое дело моментально политизируется, оно тут же подхватывается теми или иными протестными группами, политическими партиями и т. д. Это дело просто поднимают на флаги и используют как таран для давления на власть. Это не означает, что именно эти политические и протестные группы стоят за этим делом, нет, конечно. Но любая ошибка власти, любое резонансное нарушение со стороны власти будут лишний раз напоминать, в каком режиме мы находимся.
Это дело не просто очень громкое, оно очень неудачно для нашей власти выпало на новогодний период. Что касается признаков политтехнологического использования этого дела, то, безусловно, они есть.
Это было неизбежно. Но нужно признать, что таких Ирин Ноздровских в стране гибнут десятки, если не сотни, причем ежегодно. Гибнут люди, которые выступают в судах, защищают свои права и противостоят системе, противостоят местным и центральным коррумпированным кланам. Просто случай Ноздровской примечателен тем, что она работала в структуре, близкой к движению “Новых сил”. Кроме того, это молодая красивая женщина, она давно была в политических процессах, у нее было имя. Именно поэтому это дело получило такой резонанс. Но повторяю: таких дел в нашей стране происходят десятки и сотни каждый год. У нас микроврадиевки происходят постоянно.
Если говорить о том, чем все это закончится, то, с одной стороны, это дело – маркер для правоохранителей, с другой стороны, это дело – маркер разрушения всей нашей системы: социальной, политической и правовой. Т. е. это та ситуация, когда люди уже не надеются на правовое расследование и на установление справедливости в судах и все более и более склоняются к самосудам и тем или иным формам линчевания. То есть люди стоят на пороге уличного самосуда, так как уличным правосудием это нельзя назвать.
Я думаю, что, к сожалению, это дело ничем не закончится. Как Княжичи, как и Пашинский, как и многие другие дела, это не закончится ничем. Власть сейчас просто ждет, когда вокруг этого дела спадет информационный шум. Потом это дело будет спускаться на тормозах и гаситься. Очевидно, что преступление совершено профессионально, совершено с умыслом, это убийство показательное. Очевидно, что люди, совершившие его, хорошо подготовлены и умеют скрываться от органов правосудия. Кроме того, возможно, у них очень высокая политическая, а может, и уголовная крыша, что, по сути, делает их задержание еще более сомнительным.
Я, к сожалению, не надеюсь на завершение этого дела. Это дело может чем-то закончиться только в том случае, если общество продолжит оказывать давление на следствие. Если продолжатся митинги, протесты и если журналисты сами проведут свое расследование и выложат его на стол, тогда власти будет крайне сложно отпираться. Хуже всего, если назначат каких-то стрелочников. Такое желание тоже уже наблюдается, по крайней мере в отношении ее жениха.
Что касается политсил, то это дело уже подхватили на флагшток. Это дело начало раскачивать Авакова, и, по сути, оно является элементом дискредитации власти. Это дело очень сильно ударит по власти, поскольку убили правозащитника, который боролся с этой властью. Это даже не Врадиевка, там было бытовое преступление, а здесь политическое преступление.
***
Каждый год в Украине гибнут сотни людей, которые так или иначе восстали против власти. На одну смерть мы обращаем больше внимания, на другую меньше. Вопрос не в том, когда найдут убийц Ирины Ноздровской, вопрос в том, будут ли их вообще искать…
Елена Коваленко
