Зона реформы
25.11.2016
Дополнительные три года тюрьмы за неубранную камеру. Такое наказание грозило Олегу Ц., чей 5-летний срок пребывания за решёткой подходил к концу. Основание — 391 ст. Уголовного кодекса, “злостное неподчинение требованиям администрации органа исполнения наказаний”, проще говоря — отказ заключённого выполнять требования надзирателей. Но это в теории, а на практике, по словам Олега, эта статья, которую украинский УК унаследовал от советского, — один из множества способов давления и заработка на заключённых со стороны тюремного начальства. Повод может быть самый разный — осуждённый не проснулся в 6 утра, как положено, присел на пол, находясь в карцере, не держал руки за спиной или, как Олег, не захотел убирать камеру по требованию начальства. “Ты можешь попасть за решётку за кражу куртки, а потом годами увеличивать свой срок из-за таких вот придирок сотрудников колонии. Или заплатить — тогда, например, с трёх лет срежут до полугода”, — рассказывает он Фокусу. Избежать нового срока ему удалось лишь благодаря вмешательству журналистов.
Поменять тюремные порядки, которые практически не менялись с советских времен, — главная цель начавшейся реформы одного из самых закрытых органов власти — пенитенциарной службы. В обозримой перспективе, уверяют в Министерстве юстиции, условия содержания заключённых улучшатся, а после выхода на свободу им будет легче найти своё место в обществе. При этом десятки предприятий, где работают зэки, начнут приносить доход в бюджет. Однако скептики считают, что унаследовавшая наихудшие принципы Совка структура лишь сменит вывеску, а сами реформаторы получат доступ к миллиардным бюджетам и, конечно же, к электоральному ресурсу.
Все на волю
За последние несколько лет количество заключённых в стране сократилось более чем вдвое — со 140 до 60 с лишним тысяч. Первый толчок к уменьшению числа зэков дало принятие в 2012 году нового Уголовного процессуального кодекса, в котором декриминализованы многие экономические преступления. После победы Евромайдана в стране прошла масштабная амнистия, по которой на свободу вышли сразу 16,6 тыс. осуждённых.
Тогда же Украина потеряла колонии и СИЗО, оказавшиеся на оккупированных территориях. Эвакуацией находившихся там украинцев никто не занимался. Заключённые либо сбегали, пользуясь военной неразберихой, либо оставались под надзором тюремщиков, признавших власть “ДНР” и “ЛНР”. Таких было много, ведь колонии оккупированного Донбасса — это 20% всей пенитенциарной системы Украины.
Наконец, с начала этого года на свободу стали выходить те, кто попал под действие “закона Надежды Савченко”, по которому один день пребывания в СИЗО приравнивается к двум дням тюрьмы или колонии. Благодаря этой норме освободились уже 6,4 тыс. человек, а всего в сторону уменьшения сроки пересчитали почти 45 тыс. осуждённых.
Даже с учётом потерянных Крыма и отдельных частей Донбасса пенитенциарная система Украины рассчитана на гораздо большее число зэков — около 120 тыс. Как заверили Фокус в Минюсте, эти данные рассчитаны не по советским, а по принятым в Европе нормативам. Но вот правила, по которым функционирует тюремная система, за всё время независимости фактически не менялись. До сих пор она остаётся наследницей советской репрессивной машины, где некоторые внутренние инструкции действуют ещё с 1930–1940-х годов, когда карательный механизм работал на всю мощь.
Без погон
Начать тюремную реформу в Минюсте решили с ликвидации пенитенциарной службы как таковой. Её функции передадут трём новым департаментам в структуре самого министерства. Сейчас в пенитенциарной службе работают около 30 тыс. человек, то есть на одного сотрудника приходится немногим более двух заключённых. Конечно, не все из них занимаются непосредственной охраной осуждённых — сократить в Минюсте хотят именно административно-управленческий персонал, до 30% в центральном аппарате, и до 45% — на уровне региональных управлений, которых станет пять вместо 24.
Но в абсолютных цифрах сокращение не особо впечатляет — уволят лишь около 700 человек. “Добиться за счёт такого мизерного сокращения штата роста зарплаты в целом по системе на 40%, как обещают в Минюсте, совершенно нереально”, — говорит Фокусу экс-руководитель ГПСУ Сергей Старенький. Но, по словам первого замглавы Минюста Натальи Севостьяновой, курирующей проведение реформы, именно высокопоставленные сотрудники ГПСУ всегда получали самые высокие зарплаты, им насчитывали 400% премий и т. д. “За счёт сокращения подразделений мы сэкономим на коммуналке, в перспективе будет экономия за счёт прозрачных госзакупок, планируем поднять зарплаты. Главная задача на первом этапе — сломать наработанные десятилетиями коррупционные схемы, когда отдельные колонии стали фактически частными владениями начальников, сидящих на должностях по 10–20 лет”, — объясняет Севостьянова. Пока рядовой сотрудник тюремной системы может рассчитывать на 1600 грн в месяц, а офицер — на 2000–2200 грн.
СИЗО для випов. Условия содержания в самом знаменитом СИЗО страны — Лукьяновском — одни из самых ужасных
Станет меньше и “тюремных” офицеров. Погоны оставят только 28% сотрудников вместо нынешних 77%, остальные получат статус госслужащих. “Это неправильно, когда все, вплоть до пресс-службы, имеют погоны, многие выходят на пенсию в 45 лет, пользуются другими льготами, проработав всю жизнь в кабинете”, — говорит Севостьянова. А после проведения переаттестации (по принципу полиции и прокуратуры) в систему хотят привлечь до 20% новых людей. В Минюсте считают, что всё это в комплексе улучшит мотивацию персонала и их отношение к заключённым.
Окончательная ликвидация ГПСУ и передача её функций Минюсту произойдёт летом этого года, когда в новые департаменты наберут треть сотрудников.
СИЗО за городом
Реорганизация затронет не только административную часть системы, но и сами учреждения отбывания наказаний, в первую очередь — СИЗО, которых в Украине насчитывается три десятка. Строительство новых изоляторов взамен существующих — одно из главных направлений реформы. Но деньги из госбюджета на это выделять не будут, Минюст рассчитывает привлечь частных инвесторов.
Существующим в Украине СИЗО, как правило, несколько десятков лет, а то и больше — знаменитую киевскую “Лукьяновку” построили ещё в середине XIX века. Минюст предлагает такой механизм: инвестор на свои средства строит новый, соответствующий европейским стандартам следственный изолятор где-то за городом, туда переводят заключённых, а взамен он получает право снести старое СИЗО и построить на его месте, к примеру, торговый центр или жилой дом.
Однако такая схема, по словам правозащитника Эдуарда Багирова, несёт немало коррупционных рисков. “Построить СИЗО куда сложнее, чем типовой дом или торговый центр. И дороже в несколько раз. Конечно, как водится в Украине, реальную смету сократят в разы, и со стороны новое здание СИЗО будет выглядеть прекрасно. Но тогда о достойных условиях содержания заключённых и надёжной системе безопасности придётся забыть”, — говорит Багиров. Он подчёркивает, что весь процесс, от заключения сделки до приёма нового изолятора, будет проходить под патронатом Минюста, что также может способствовать коррупции.
На эти упрёки в Минюсте заявляют, что все сделки с инвесторами будут прозрачными. “Свободной земли в центре городов осталось очень мало, — говорит Севостьянова, — потому интерес у инвесторов будет. Более того, сейчас мы ведём переговоры с Европейским банком реконструкции и развития. После того как реформа заработает, он может предоставить инвесторам дешёвый кредит под строительство нового СИЗО”.
В качестве пилотного проекта определили столичное Лукьяновское СИЗО, которое хотят “переселить” за город. В силу расположения оно постоянно находится на виду, именно там месяцами содержали известных заключённых времён Януковича — Юлию Тимошенко и Юрия Луценко. Последний, едва став генпрокурором, посетил “Лукьяновку” и даже зашёл в камеру №158, где сидел в 2011–2012 годах.
Условия содержания в СИЗО также ни для кого не секрет: теснота, грязь, грибок на стенах, камеры на несколько десятков человек, невозможность получить нормальную медицинскую помощь и т. д. Потому Лукьяновское СИЗО действительно проще снести, построив вместо него новый изолятор. По словам Севостьяновой, проектом уже заинтересовались несколько зарубежных и украинских застройщиков. Подробностей она не называет, но, по информации Фокуса, сумма сделки может составить около $8 млн. Аналогичные проекты планируют реализовать в Одессе, Львове и Черновцах.
Дармовой труд
Пенитенциарная система Украины – это не только осуждённые и те, кто за ними следит. Это огромный комплекс предприятий разного профиля, которые производят всё, начиная с веников и мыла и заканчивая опорами электропередачи и запчастями для бульдозеров. При ГПСУ действуют 100 предприятий, зэки обрабатывают около 45 тыс. га сельхозземель.
При этом средний уровень платы, которую получают заключённые за свой труд, — 286 грн в месяц до налогообложения. Их нанимают на минималку (иногда нескольких на одну ставку), из которой потом вычитают налоги, деньги, потраченные на питание заключённого, а также часть суммы убытков, которую он должен возместить за совершённое преступление. В итоге многие работники на руки получают копейки.
На таких условиях желающих работать мало. По данным ГПТС, официально трудятся всего 17% осуждённых. Формально их труд сугубо добровольный, а те, кто отказываются работать, живут бесплатно, не принося в госбюджет ничего. Мотивация есть лишь у тех, кому не приносят передачи родные и кто хочет заработать хотя бы на сигареты.
Другой стимул, по словам бывшего заключённого Олега Ц., — хоть чем-то себя занять, хотя во многих колониях вовсю используют принудительный труд. В качестве “бригадиров” выступают добровольные помощники администрации колонии, на блатном жаргоне — “козлы” или “красные”. “Деньги обычно поступают на счета “козлов”, они отправляются в магазин на отоварку, покупают какую-то мелочь для “мужиков”-рабочих, чтобы те совсем не окочурились. А самих работяг, если они хотят купить еду, например, в нагрузку заставляют и что-то ненужное брать, халат какой-то. В итоге работать смысла нет. Но многих заставляют, даже инвалидов”, — рассказывает собеседник Фокуса о принятых на зоне порядках.
Тем не менее при фактически дармовой рабочей силе и льготах на оплату коммунальных услуг тюремные предприятия едва сводят концы с концами. По данным Минюста, за три квартала прошлого года в плюс ушли лишь 15 из них, заработав на всех 15,3 млн грн. “Этого добились за счёт сельхозпредприятий. Очевидно, что там доходы спрятать слишком сложно. Сейчас это просто бизнес начальников колоний, которые ни перед кем не отчитываются, используют дешёвую рабсилу и сбывают продукцию по наработанным за годы схемам, без всякого учёта”, — говорит Наталья Севостьянова.
Однако экс-глава ГПСУ Сергей Старенький причиной хронических убытков тюремщиков называет отсутствие для зэков работы как таковой. “Чтобы предприятие приносило прибыль, у него должны быть заказы. Госзаказами ГПСУ не обеспечивают, а частные предприниматели не слишком хотят связываться с тюремщиками — им проще поместить производство где-то в гараже, без бухгалтерии и с зарплатами в конвертах”, — говорит он.
Места отбывания наказаний давно превратились в машину по зарабатыванию денег для тюремного начальства. Частично это банальное распиливание выделяемых на колонию или тюрьму бюджетов, немалый доход приносит и вымогательство с самих заключённых: за хорошее отношение, за досрочное освобождение, за перевод в менее “жестокую” зону и т. д.
Но золотой жилой являются именно предприятия при колониях. “Однажды нам привезли из Польши какие-то баки с прогнившим жиром, там уже черви завелись. И мы в котле этот жир переплавляли, делали из него шампуни, косметику, мыло, в том числе известных марок”, — рассказывает один из бывших заключённых, попросивший не называть его имени. По его словам, на территории промышленной зоны колонии могут функционировать целые цеха, не учтённые ни в каких ведомостях.
Минюст намерен объединить все предприятия в единый производственный холдинг и перевести все госзакупки для тюрем на систему ProZorro.
Закон Савченко. Правом пересчитать срок, когда день пребывания в СИЗО приравнивается к двум дням тюрьмы или колонии, воспользовались почти 45 тыс. осуждённых
Среди других планов — реализация системы пробации, заявленная цель которой — помочь бывшему уголовнику найти своё место в обществе. Обещают, что заключённым будут предлагать программы переквалификации и заочного образования, а пробационная служба станет оценивать готовность бывшего зэка влиться в общество, будет помогать тем, кто отбывает условный срок и т. д. Но пока это лишь планы. По факту же критики реформы считают, что главный её смысл — в переводе огромных ресурсов ГПСУ под полный контроль Минюста.
Деньги и голоса
“Есть две цели реформы — получить под контроль материальный и электоральный ресурс пенитенциарной системы”, — категоричен Эдуард Багиров. Материальный ресурс — это не только упомянутые 100 предприятий, но и 3,3 млрд грн бюджетного финансирования, выделенные на ГПСУ в 2016 году. Электоральный ресурс — это в первую очередь сами заключённые. Как показывает практика украинских выборов, они обычно голосуют за партию власти. Так, в 2012 году поддержка Партии регионов в местах лишения свободы была почти 100%. А в 2014-м исход голосования по 182-му округу на Херсонщине фактически определили именно голоса заключённых — кандидат обогнал своего ближайшего преследователя на 185 голосов, при этом 280 из 300 заключённых местного СИЗО проголосовали именно за него. Кроме того, работающие в системе ГПСУ десятки тысяч других сотрудников вместе с членами их семей — хорошее поле для применения админресурса на выборах.
Но в Минюсте уверяют: ликвидация ГПСУ — лишь следующий логичный шаг после ликвидации регистрационной и исполнительной служб и передачи их функций министерству. Хотя об успехе этой реформы заговорят не раньше, чем улучшится реальное положение заключённых. “Когда пару лет назад общественности разрешили без предупреждения приезжать в колонии и тюрьмы, ситуация улучшилась. По крайней мере грубого физического насилия стало меньше”, — рассказывает Фокусу Андрей Диденко, участник Харьковской правозащитной группы, в прошлом также осуждённый. По его словам, теперь правозащитники и СМИ могут беседовать с заключёнными анонимно, без присутствия надзирателей, благодаря чему видна реальная картинка происходящего по ту сторону колючей проволоки.
Отсидевший около 12 лет Олег Ц. после освобождения тоже занялся защитой прав заключённых. Полезность инспекций в зоны он признаёт. Но рассказывает, что тюремное начальство придумывает массу уловок. Например, зэков, которые могут пожаловаться на начальство, прячут от комиссий. Потому готового рецепта по борьбе с репрессивной системой у него нет. Ведь должности начальников колоний едва ли не продаются. Такие люди оформляют на работу своих родственников, где все трудятся в спайке с местной прокуратурой и полицией. И пока эти связи не разорвать, изменить ничего не удастся.
