Письмо ГПУ о незаконности обысков – троянский конь для бизнеса
23.10.2017
Генеральный прокурор Юрий Луценко направил подчиненным «письмо-ориентировку» от 05.10.2017 г. о недопущении нарушений прав субъектов хозяйствования (см. ниже копию документа). В нем признается, что прокуроры и следственные органы используют «отдельные» следственные и процессуальные действия (обыски, «маски-шоу», изъятие документов и блокирование счетов предприяти – Ред.) как средство давления на бизнес. С целью исключения подобных фактов Юрий Луценко дал «ЦУ» региональным прокуратурам – «вжити додаткових координаційних заходів»для согласования с руководителями правоохранительных органов порядка проведения этих самых действий. И предупредил об ответственности за невыполнение этих требований. Hubs, в т.ч на примерах, разбирался, какие возможные последствия для бизнеса могут возникнуть от этого письма: оно – поможет бизнесу; оно – как мертвому припарки; оно – троянский конь, который принесет больше вреда?
«Анталогия» письма
Непосредственным поводом для написания «ориентировки» стала волна обысков и изъятий на ряде предприятий, прокатившаяся в конце августа – начале сентября 2017 г. Причем, в отличие весенне-летней «эпидемии», когда нагибались преимущественно IT-компании, подозреваемые в пособничестве терроризму, карающий меч обрушился на крупных производителей продукции с добавленной стоимостью.
Отметим, что уголовные производства «по фактам» (уклонения от уплаты налогов, по заявлениям миноритарных акционеров и т.п.) были возбуждены двумя-тремя месяцами ранее. В качестве же «критериев», видимо, брались суммы уплаченных налогов, вложенных инвестиций и уплаченной зарплаты, прежние конфликты или просто недоразумения с правоохранительными и фискальными органами, любые зацепки или намеки на корпоративные конфликты.
При этом следователи не спешили обращаться в суды с ходатайствами о проведении обысков и прочих следственных процедур. И лишь после того, как наверху (так мы предполагаем) прозвучала команда «Фас!», взялись за дело.
Наиболее резонансным оказался визит следователей ГПУ 6 сентября в главный офис агропромхолдинга «Астарта- Киев» – впервые за почти 25-летнюю историю компании. Сотрудники Департамента по расследованию особо важных дел в сфере экономики ГПУ использовали арсенал тех самых «отдельных» следственных и процессуальных действий, о которых позже будет сказано в «ориентировке» Генпрокурора: «маски-шоу», обыск, препятствование прибытию работников на рабочие места и, как апофеоз – блокирование всех счетов предприятий, обеспечивающих производство и реализацию сахара, зерновых и масличных (и это в период осенней полевой кампании).
Неудивительно, что 14 сентября, на созванной по требованию бизнеса и бизнес-обмудсмена Альгирдаса Шеметы, встрече президента Украины с силовиками, тема «Астарты» была центральной. И, видимо, именно на ее примере и базируется аргументация письма Генпрокурора.
Показательна реакция правохранителей на взбучку, устроенную Петром Порошенко14 сентября. В распоряжении Hubs есть письмо ГПУ, касающееся «дела» «Астарты». Из него следует, что уголовное производство по факту умышленного уклонения от уплаты налогов в особо крупных размерах в отношении должностных лиц пяти дочерних компаний агропромхолдинга было возбуждено вышеназванным департаментом ГПУ еще 7 июня 2017 г. (сам обыск, напомним, был проведен только 6 сентября). Но спустя всего 2 (два!) рабочих дня после встречи Петра Порошенко с силовиками, а именно – 19 сентября, производство по такому серьезному делу было закрыто – в связи отстутствием состава уголовного правонарушения! А через 10 дней Печерский районный суд Киева разблокировал счета предприятий.
Случившееся наводит на мысль, что попытка взять на испуг крупную компанию не удалась, у нее оказались серьезные защитники. Но это, к сожалению, едва ли не единичный пример. В защите от наездов нуждается весь украинский бизнес, тем более что правоохранители применяют творческие подходы к процессу прессования. Рассмотрим самые кричащие примеры.
Фонды и «письма счастья»
В июне 2017 г. в один из крупных фармацевтических заводов обратился некий Фонд по борьбе с коррупцией (названия компании и Фонда пока не приводим из-за этических соображений, чтобы не навредить ходу следствия – Ред.), который за содействие в защите в международных юрисдикциях и «устранении экономических рисков» для предприятия предложил сделать на его расчетный счет одноразовый платеж. После того, как предприятие отказалось это сделать, Фонд обратился к премьер-министру с обращением о фактах… присвоения имущества путем злоупотребления служебным положением руководством данного предприятия.
Другими словами, Фонд из защитника быстренько превратился в обличителя. Из Кабмина обращение Фонда было переадресовано в Нацполицию, которая начала бомбить предприятие запросами о предоставлении документов. А 11 сентября 2017 г. по фактам, изложенным в заявлении руководителя Фонда, в отношении должностных лиц предприятия было возбуждено угловное производство. И это несмотря на то, что в Минюсте, куда обратилась компания, утверждают, что Фонд для представительства интересов Украины в зарубежных судах не привлекался.
Другой пример. В январе 2017 г. столичными следователями Нацполиции было возбуждено уголовное производство по якобы недостоверному отображению информации относительно количества и качества осуществленных работ некотороми предприятиями сферы ЖКХ.
В рамках данного уголовного производства были проведены обыски и изъяты бухгалтерско-финансовые документы. Адвокаты обжаловал действия следователей и Апелляционный суд г. Киева вынес определение о возврате докуметов.
Тем не менее столичное управление защиты экономики Департамента защиты экономики Нацполиции проявило креативность, и разослало районным госадминистрациям г. Киева «рекомендацию» не работать с компаниями, в отношении которых проводятся уголовные производства – см. ниже копию документа.
В чем здесь «криминал»? Досудебное расследование еще не завершено, должностным лицам предприятий не предъявлено подозрения, не составлен обвинительный акт для передачи в суд (адвокаты уверены, что его и не будет), но Нацполиция в нарушение принципа презумпции невиновности уже советует не работать с конкретными компаниями!
Почему не сработает
Поэтому в сложившихся условиях письмо Генпрокурора о недопущении давления на бизнес что мертвому припарка. Тем более что ГПУ «грозит пальчиком» расстаравшимся прокурорам и следователям не впервые. В «ориентировке» сказано, что не далее как 26 июня 2017 г. Генропрокуратура уже предупреждала региональные прокуратуры о недопущении коррупционного давления на бизнес, прежде всего на предприятия – крупных налоплательщиках.
Как уже писал Hubs, под давлением бизнес-общественности еще 22 февраля 2016 г. Генпрокуратура была вынуждена обратиться с письмом к руководителям региональных прокуратур, в котором запретила следователям не допускать адвокатов к проведению обысков. Но, как заведено у нас, многочисленные мудрые указания сверху имеют обыкновение со временем напрочь игнорироваться.
Во-первых, потому, что никакой ответственности за неисполнение «заходів» правоохранители на самом деле не несут. Юрий Бауман, адвокат, партнер адвокатского объединения «Бауман Кондратюк», отмечает, что согласно Закону «О прокуратуре» Генеральный прокурор имеет право издавать административные приказы, приказы нормативно-правового характера, которые утверждаются Минюстом, утверждать методические рекомендации и давать указания.
«К сожалению, письмо-ориентировка не является документом, обязательным к исполнению. Как следствие – руководители правоохранительных органов не могут быть привлечены к ответственности за неисполнение изложенных в нем требований, – считает Юрий Бауман. – Впрочем, письмо Генпрокурора может быть использовано бизнесом как дополнительный аргумент при подготовке жалоб на действия силовиков: «не имели ж права, раз старший приказал!».
Во-вторых, и это, пожалуй, главное, эти самые меры, какими бы правильными они были на слух, на практике трудновыполнимы. Более того, эти указания можно использовать и во вред бизнесу (см. ниже «Адвокат о сомнительной эффективности»).
Что делать
За нерадивых прокуроров и следователей давно пора взяться по-настоящему – наказывать и заставлять их возмещать причиненный предпринимателям вред в соответствии с законом, а не с письмами Генпрокурора.
О срочной подготовке соответствующего законопроекта премьер Владимир Гройсман заявил 10 октября, дав на все 2-3 недели. Как отмечают адвокаты, здесь непаханное поле для работы. Ведь Уголовный процессуальный кодекс не содержит норм прямого действия относительно ответственности прокуроров и должностных лиц следственных органов, а лишь отсылает к Закону №266 от 1 декабря 1994 г. Этот документ регламентирует порядок возмещения через суд вреда, причиненного гражданину действиями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, органов досудебного расследования, прокуратуры и суда. Но при этом предусматривает непосредственную ответственность прокуроров и следователей лишь в том случае, если должностным лицам предприятий предъявлены подозрение или обвинение.
Другими словами, предприниматели, не прибывающие в статусе подозреваемого (обвиняемого), но которых силовики сейчас нагибают по полной программе, не имеют реальных механизмов защиты в суде!
Виктор Мороз, управляющий партнер адвокатского объединения Suprema Lex, адвокат:
— Учитывая массовые нарушения со стороны правоохранительных органов и высокий уровень коррумпированности среди них, остро необходимы изменения правил игры, по которым работает машина следствия. Правда, на мой взгляд, письмо-ориентировка Генпрокурора вряд ли эти правила поменяет. Оценим содержащиеся в нем требования.
Во-первых, указание использовать спецподразделения («маски-шоу» – Ред.) при проведении обысков по тяжким и особо тяжким преступлениям, при оказании физического сопротивления или иного препятствования проведению обысков может привести к еще большим злоупотреблениям со стороны правоохранителей. «Иное препятствование проведению обыска» является категорией субъективной и оценочной: любые действия работников предприятия могут быть квалифицированы как достаточные для привлечения спецподразделения для проведения обыска.
Во-вторых, в письме содержится требование о видеофиксации обысков. На сегодняшний день прокуратура и правоохранительные органы не обеспечены сертифицированной техникой. Поэтому с видеозаписью, сделанной на мобильный телефон представителя прокуратуры, может произойти что угодно – рассчитывать на объективность здесь не приходится.
В-третьих и в-четвертых. Указания о допуске адвокатов на обыск, а также о предоставлении возможности предприятию добровольно исполнить определение следственного судьи об обыске (речь идет об соблюдении требования угловного процессуального законодательства, согласно которому обыск проводится после отказа выдать документы добровольно – Ред.) на практике выполняются крайне редко. Сомневаюсь, что письмо Генерального прокурора поможет решить данную проблему. Это произойдет тогда, когда представители правоохранительных органов будут знать, что за нарушение данных требований может наступить реальная ответственность.
В-пятых, в письме Генпрокурора говорится, что временное изъятие компьютерной техники и прочих носителей электронной информации допускается лишь в случаях проведения экспертиз или же при наличии информации о том, что эти предметы получены в результате уголовного правонарушения. На практике такая техника действительно изымается временно, но затем правоохранители просят суд арестовать ее с целью сохранения в качестве доказательств в уголовном производстве. Суд, как правило, идет навстречу.
В-шестых, Генпрокурор обязывает в случае окончательного процесcуального решения в уголовном производстве безотлагательно возвращать временно изъятое имущество, в первую очередь – документы. С этим много сложностей – определения следственных судей о возврате зачастую игнорируются, следователи придумывают различные аргументы для их невыполнения.
Итожим: если президент и генпрокурор действительно обеспокоены вопросами защиты бизнеса, то им необходимо не только проводить встречи с бизнесом и писать разъяснительные письма подчиненным, но инициировать изменения в Уголовный процессуальный кодекс Украины, устраняющие недостатки досудебного расследования и репрессивную составляющую уголовного процесса.
Олег Вачаев
