Правомерные ожидания от судебной реформы

21.04.2018

Совсем недавно новообразованный Верховный суд пересек психологический рубеж — первые 100 дней своей работы. Это, безусловно, не срок, чтобы делать далекоидущие выводы. Однако те 75 тыс. судебных актов Верховного суда, в том числе примерно 9,6 тыс. постановлений, принятых по сути рассмотрения конкретных дел, — вполне достаточный материал для анализа некоторых тенденций в работе ВС.

Во-первых, сугубо субъективно, следует признать, что кардинальных изменений, качественных сдвигов в работе ВС не просматривается. Складывается впечатление, что после того, как схлынула «медийная волна» и пиар, ВС вернулся в свое обычное вялотекущее состояние разновекторной судебной практики, или, как говорят англичане, business as usual.

Во-вторых, если не читать юридических газет, то у многих может сложиться впечатление, что никакой судебной реформы не произошло вовсе. Давайте будем откровенны: множество тех же лиц в мантиях заседают в тех же кабинетах, только с новыми табличками.

В-третьих, наблюдается полное игнорирование процессуальных новаций, вступивших в силу после 15 декабря 2017 года. Как и прогнозировалось, суды применяют новые нормы лишь в той части, в которой они понятны, приемлемы и эффективны в работе. В подавляющем большинстве случаев суды de facto не делают различий между упрощенным и полным судебным процессом; не следят щепетильно за порядком и очередностью подачи заявлений сторон по существу исковых требований; не слишком придерживаются новых правил инстанционной и предметной подсудности; предпочитают не использовать право определения более эффективного способа защиты права, чем тот, который избрал истец, и т. д.

Пока, слава Богу, особенно в первых инстанциях и в регионах, не слишком строго придерживаются адвокатской монополии, возведенной в нашей стране в ранг юридического маразма с далекоидущими коррупционными намерениями.

Порою складывается впечатление, что если бы не реформа, суды работали бы гораздо лучше! Несколько настораживает скорость, с которой ВС намеревается наработать базу обязательных правовых позиций для нижестоящих судов. В этой торопливости ВС начинает напоминать Верховную Раду — безумный «ксерокс», который извергает тонны нормативно-правовой макулатуры абсолютно бесполезного содержания.

Раньше бывало так, что проходил не один год, скрупулезно изучалась судебная практика, и лишь затем собирали Пленум ВСУ, где принимали взвешенные рекомендации из расчета, что в следующий раз их пересмотрят лет через 10–15, никак не раньше. Теперь же ВС готов хоть раз в квартал собирать Пленум…

Теперь немного статистики. За истекший период с начала работы ВС всего было принято более 75 тыс. судебных актов, из них:

— подавляющее большинство — примерно 39,5 тыс. судебных актов — по административным делам, из которых 90% — это определения суда, и только примерно 4,2 тыс. судебных постановлений по существу рассмотрения дела;

— по гражданским делам принято более 16 тыс. судебных актов, из них свыше 80% — это процедурные определения, по существу исковых требований рассмотрено примерно 2,9 тыс. дел, из них новое решение принято лишь в пяти случаях!

— примерно 11,8 тыс. хозяйственных дел, из них по существу исковых требований — 1,9 тыс. дел;

— принято всего 8,2 тыс. судебных актов по уголовным делам, в том числе судебных постановлений по итогам рассмотрения — всего 650, то есть менее 9%;

— рассмотрено девять дел по административным правонарушениям — все 100% отказы в кассационном рассмотрении.

Насколько подобная статистика является правомерным критерием эффективности работы суда? Все познается в сравнении. Например, Голосеевский районный суд г. Киева за тот же отчетный период с 15 декабря 2017 года по сей день принял свыше 9,6 тыс. судебных актов. Из них по существу рассмотрения дела (приговоры, решения, постановления) — почти 5,3 тыс., или условный КПД суда более 55%!

Возьмем Оболонский районный суд г. Киева: на 8,2 тыс. судебных актов приходится почти 6,2 тыс. приговоров, решений, постановлений, или КПД — почти 76%. Фантастика!

Безусловно, не во всех районных судах одинаково хорошо ведется работа по составлению судебных решений и дальнейшей публикации их в Едином реестре. Например, Печерский районный суд г. Киева очень похож по почерку работы на ВС — из более чем 16 тыс. судебных актов лишь немногим более 2 тыс. — судебных решений по существу рассмотрения дела. Но в целом по г. Киеву всеми районными судами с 15 декабря 2017 года принято почти 108 тыс. судебных актов, из них более 38 тыс. — по существу рассмотрения дела.

Таким образом, в судах первой инстанции, где традиционно самое долгое рассмотрение, где устанавливаются факты и совершаются иные процессуальные действия, объективный КПД работы суда составляет более 35%.

В то же время ВС не устанавливает факты, не назначает экспертизы, не вызывает свидетелей, не истребует доказательства, решает дело, как правило, в одно заседание. На что же в таком случае судьи ВС тратят свое время, когда свыше 80% судебных актов ВС — это процессуальное переливание из пустого в порожнее, а не принятие окончательного решения?

Теперь несколько слов о качестве судебных решений. Оно почти не изменилось с учреждением нового Верховного суда. Крайне редко встречаются судебные решения, написанные красивым языком, с выразительными и убедительными приемами логического доказывания, со ссылками на судебных авторитетов. Обычно судебный акт ВС написан нечеловеческим языком, крайне тяжеловесен, изобилует канцеляризмами, приводятся нормы права «все в кучу», часто неуместно. Точно так же не всегда уместно, в отрыве от контекста цитируются решения Европейского суда по правам человека.

Скорее легче привести те немногие позитивные примеры, на которые следует ровняться, чем разбирать вал формальных решений-отписок, притом что есть еще воистину неисчерпаемая категория решений из разряда «нарочно не придумаешь». Например, следует поддержать тех судей ВС, которые структурируют свои решения и нумеруют абзацы (пункты) мотивировочной части решения по аналогии с решениями ЕСПЧ.

Очень приятное впечатление произвело постановление Кассационного административного суда ВС (КАС) от 14 марта 2018 года по делу №815/219/17. Суд признал за ОСББ право на обращение в суд в интересах не только ОСББ как юридического лица, но и его членов. При этом суд изложил очень важную правовую позицию:

«30. Проанализировав обстоятельства дела и оценив доводы кассационной жалобы, суд не может согласиться с выводом суда апелляционной инстанции об отказе в удовлетворении иска ОСМД «Вильямса 59-К» как лицу, права и охраняемые законом интересы которого не были нарушены ответчиками на дату принятия решений о государственной регистрации прав и их обременений, без предоставления правовой оценки такому решению по существу.

<…>

35. В решении Европейского суда по правам человека по делу «Горраиз Лизаррага и другие против Испании» (заявление №62543/00 от 10.11.2004) указано, что «…в современном обществе, когда граждане сталкиваются с особо сложными управленческими решениями, обращение к коллективным органам, таким, как ассоциации, является одним из доступных, а иногда и единственным доступным для них способом, благодаря которому они могут эффективно защищать собственные интересы. Кроме того, законодательством большинства европейских стран признано право ассоциаций участвовать в судебных процессах по защите интересов своих членов. … Суд не может игнорировать этот факт при толковании понятия «потерпевший». Любая другая, излишне формализованная интерпретация этой концепции сделает защиту прав, гарантированных Конвенцией, неэффективной и иллюзорной (п. 38). Суд признал, что гарантии статьи 6 §1 также распространяются на объединения, в случае, когда они требуют признать права или интересы их членов (п. 45)».

При этом суд исходил из общего принципа ст. 36 Конституции Украины, согласно которому: «…граждане Украины имеют право на свободу объединения в политические партии и общественные организации для осуществления и защиты своих прав и свобод и удовлетворения политических, экономических, социальных, культурных и других интересов, за исключением ограничений, установленных законом в интересах национальной безопасности и общественного порядка, охраны здоровья населения или защиты прав и свобод других людей».

Таким образом, ВС не только защитил легитимное право любых форм объединений граждан на защиту своих членов в судах, но и, по сути, поставил под сомнение легитимность положения ст. 131-2 Конституции в части установления так называемой адвокатской монополии на представление интересов другого лица в суде. Но это, пожалуй, тот немногочисленный пример, когда суд принял решение «в пользу народа». Обычно в ВС главенствует запретительный подход: гораздо легче человеку отказать в праве, чем предоставить, восстановить.

Иногда складывается впечатление, что ВС руководствуется принципом верховенства права над человеком, хотя должен был бы исходить из верховенства права человека над формальными постановлениями мирской власти. Порою это приобретает гротескные формы…

Возьмем, к примеру, нашумевшее дело об увольнении судьи КСУ Анатолия Головина. Верховная Рада его уволила «просто так», потому что он — представитель преступного режима Януковича, и еще потому, что он был председателем КСУ при принятии решения №20-рп/2010 от 30 сентября 2010 года о восстановлении в силе редакции Конституции 1996 года. То решение, чего греха таить, не является безупречным. Но, с другой стороны, — его никто не отменял! Более того, оно легитимизировано в самом тексте Конституции — в п. 15, п. 16 Переходных положений Основного Закона.

Право Верховной Рады принимать акты путем голосования не является абсолютным. Как достижение половой зрелости еще не дает оснований для вступления в интимную жизнь, точно так же наличие 226 карточек для голосования не дает права парламенту узаконивать любую чепуху.

Напомним, что ВАСУ за несколько дней до своей ликвидации набрался смелости и признал незаконным увольнение судьи КСУ Анатолия Головина. Ответчик — Верховная Рада — подал апелляцию в Большую палату ВС. Этот высший судебный рубеж обороны правосудия от народа рассмотрел 14 марта 2018 года дело №П/800/120/14 и пришел к следующим выводам:

«Эти обстоятельства существенно отличают Конституционный суд Украины от судов общей юрисдикции, поскольку указанное выше свидетельствует о том, что этот орган является в большей степени политическим, чем судебным.

То, что Конституционный суд Украины не является судом в понимании статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, следует также из решений Европейского суда по правам человека по делам «Фишер против Австрии» и «Цумтобель против Австрии».

При таких обстоятельствах вполне оправданным является вывод, что субъект назначения судьи Конституционного суда Украины имеет право применить к назначенному им судье меры политической ответственности в случае установления этим субъектом назначения признаков несоответствия поведения такого судьи высоким требованиям, предъявляемым обществом судье Конституционного суда Украины.

Учитывая указанное, Большая палата Верховного суда пришла к выводу о невозможности применения выводов ЕСПЧ, изложенных в решении по делу «Александр Волков против Украины», в случае оценки правомерности увольнения судей Конституционного суда Украины».

После таких смелых выводов, по моему мнению, Большую палату следует переименовать в Палату №6 и разогнать к чертовой матери! Поскольку судьи, которые не считают КСУ судом, подлежат привлечению к медицинской ответственности…

Но они не одиноки. Вот еще «элегантный» пример. Судья ВС Василий Иванович Крат 15 марта 2018 года по делу №712/11225/16-ц рассматривал вопрос о принятии к рассмотрению кассационной жалобы исполкома Черкасского горсовета. И по всему было видно, что руководствовался он пословицей «работа дураков любит»… Поэтому отказал. Но сделал это изящно. Оцените:

«Анализ приложенной к кассационной жалобе доверенности №402-01-21 от 31 января 2018 года свидетельствует, что ЛИЦО_1 уполномочено представлять интересы исполнительного комитета Черкасского городского совета в местных и апелляционных судах, Верховном суде Украины.

Полномочий представлять интересы доверителя представителем ЛИЦО_1 в Верховном суде указанная доверенность №402-01-21 от 31 января 2018 года не содержит».

Ладно, что судья Крат не считает ВС Верховным судом Украины, то есть подтверждает мой старый тезис о том, что ВС к Украине никакого отношения не имеет. Но поскольку — и все юристы это знают — всякая доверенность начинается словами: «Во всех органах государственной власти и местного самоуправления, во всех судах всех уровней, в том числе…», то судья Крат правомерно не считает свою нынешнюю контору ни органом государственной власти, ни судом в широком смысле этого слова…

Некоторые решения ВС, анонсированные на его сайте (!) как пример нового правосудия, вызывают удручающее недоумение. Например, вот это:

«Отказ прокуратуры в выдаче справки о зарплате для перерасчета пенсий является правомерным — показательное дело

Верховный суд отказал в признании неправомерными действий прокуратуры Черниговской области об отказе в выдаче справки о заработной плате и обязательстве выдать такую справку.

Такое решение в показательном деле принял в ходе судебного заседания сегодня, 16 апреля 2018 года, Верховный суд в составе коллегии судей Кассационного административного суда.

Напомним, в иске прокуратуры Черниговской области истец просил признать неправомерным отказ в выдаче справки о заработной плате и обязать выдать такую справку в соответствии с постановлением Кабинета министров Украины от 30 августа 2017 года №657 «О внесении изменений в некоторые постановления Кабинета министров Украины относительно оплаты труда работников прокуратуры» по состоянию на 1 сентября 2017 года».

Я, конечно, дико извиняюсь, но давно хотел спросить: вы там у себя, в Верховном суде, с ума сошли?! Человек имеет полное и безусловное право получить у органа властных полномочий любой документ, который касается его лично, если только это не государственная тайна. Пенсионер — по всему видно, бывший прокурор — всего лишь просил справку с работы о зарплате для пересчета пенсии. Вы там белены объелись — издеваться над пенсионером и объявлять это показательным делом?

Еще одно дело — из серии «перемога» верховенства над правом. 11 апреля 2018 года Кассационный гражданский суд ВС (КГС ВС) рассмотрел простое, как кусок хозяйственного мыла, гражданское дело №263/13312/15-ц. Коллегия судей ВС в составе: Луспеника Д. Д. (судья-докладчик), судей Белоконь О. В., Гулько Б. И., Синельникова Е. В., Черняк Ю. В. — рассмотрела следующую коллизию:

«В ноябре 2015 года ЛИЦО_1 обратилась в суд с иском к ЛИЦО_5, ЛИЦО_6, ЛИЦО_7, исполнительному комитету Мариупольского городского совета Донецкой области, третьи лица: Департамент городского имущества Мариупольского городского совета Донецкой области, Жилищно-коммунальное предприятие «ЖИЛКОМПЛЕКС» (далее — ЖКУ «ЖИЛКОМПЛЕКС»), частный нотариус Мариупольского городского нотариального округа Чичекова Е. А. о признании недействительными распоряжения о приватизации, свидетельства о праве собственности на жилье, заявления и справки о составе семьи, завещания, договора купли-продажи, регистрации места проживания, снятия с регистрации и признания права пользования.

Исковое заявление мотивировано тем, что с момента рождения, в 1985 году, она проживала и была зарегистрирована в квартире АДРЕС_1 вместе с братьями, ЛИЦО_12, и родителями: ЛИЦО_13, ЛИЦО_2. Также с ними проживала ее бабушка, ЛИЦО_5, которая с 1995 года стала жить в с. Малиновке Никольского района Донецкой области.

В январе 2014 года при обращении ее матери, ЛИЦО_2, в милицию по факту замены замков в указанной квартире, стало известно, что владельцем квартиры путем приватизации в 1994 году стало ЛИЦО_5.

Истец считала, что приватизация квартиры №5 по вышеуказанному адресу является недействительной, поскольку ЛИЦО_5 были предоставлены ложные документыо составе семьи. Кроме того, документы, на основании которых 12 января 1994 года издано распоряжение о приватизации, а именно справка о составе семьи и заявление ЛИЦО_5, подписаны руководителем предприятия по обслуживанию жилья ЛИЦО_14, который трудоустроен на эту должность только 27 января 1994 года.

ЛИЦО_1 отмечала, что о приватизации квартиры ей стало известно только в январе 2014 года, поэтому просила: восстановить срок обращения в суд с иском признать недействительными распоряжения о приватизации, свидетельство о праве собственности на жилье, … и справку о составе семьи…»

Не утомляя читателей ненужными подробностями, перейдем сразу к сути решения суда. Вот что установил суд:

«Таким образом, приватизация спорной квартиры состоялась с нарушением требований Закона Украины «О приватизации государственного жилищного фонда» и законных прав на жилье ЛИЦО_1, которая постоянно проживала и была зарегистрирована в этой квартире как член семьи нанимателя.

<…>

Судом установлено, что ЛИЦО_1, обращаясь в суд с данным иском, ссылалась на то, что в силу несовершеннолетнего возраста, а также отсутствия возможности ознакомиться с документами о приватизации спорной квартиры, которые находились у ЛИЦО_5, она не обладала информацией, что спорная квартира была приватизирована только на ЛИЦО_5.

Истец отмечала, что о нарушении своего права узнала в январе 2014 года, просила восстановить пропущенный срок обращения в суд, ссылаясь на то, что до сих пор никто не ограничивал ее в праве пользования спорной квартирой, поэтому у нее не было необходимости в получении документов о праве собственности.

Коллегия судей соглашается с выводом судов предыдущих инстанций, что указанные истцом причины пропуска срока исковой давности не являются уважительными, поскольку ЛИЦО_1 имела объективную возможность узнать об обстоятельствах нарушения ее права, учитывая то, что постоянно проживала в квартире, значит, совершала или должна была совершать юридически важные действия в отношении нее. При этом ЛИЦО_1 стала совершеннолетней еще в 2003 году, однако своими правами в отношении спорной квартиры не интересовалась, хотя должна была это делать и нести полную ответственность за жилье.

При этом коллегия судей исходит из того, что доводы кассационной жалобы сводятся к желанию повторного пересмотра уже решенного дела только с целью нового его слушания и решения. Однако это нарушает принцип окончательности решения суда (res judicata), поскольку оснований для пересмотра судебных решений нет, права и обязанности сторон уже решены (решение Европейского суда по правам человека: «Брумареску против Румынии», «Науменко против Украины»)».

Таким образом, как вы уже догадались, Верховный суд поиздевался над кассатором, чьи права были нарушены еще в малолетнем возрасте. Судом установлено нарушение права, но восстановить его суд не считает нужным, ибо исходит не из принципа верховенства права человека, а из принципа так называемой «окончательности решения суда (res judicata)». При этом суд ссылался на решение Европейского суда по правам человека — «Брумареску против Румынии».

Процитирую первоисточник: [суд] «…повторяет, что право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, следует толковать в контексте преамбулы Конвенции, которая, в частности, провозглашает верховенство права как составную часть общего наследия Договаривающихся государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип юридической определенности, согласно которому в случае окончательного разрешения спора судами их решение, которое вступило в законную силу, не может ставиться под сомнение (см. дело «Брумареску против Румынии» (Brumarescu v. Romania)».

Чтобы более точно выразить, что имел в виду суд, процитирую один абзац из постановления Судебной палаты по уголовным делам Верховного суда Украины от 17 декабря 2015 года в производстве №5-184 кс (15) 15:

«Судебная палата отмечает, что пересмотр окончательных судебных решений, вынесенных до вступления в силу закона №192-VIII, на основании пункта 2 части 1 статьи 445 УПК в редакции указанного закона ставит под сомнение прогнозируемость и стабильность судебных решений, принятых по соответствующей процедуре, что ввиду принципа правовой определенности является недопустимым».

Когда я читаю такого рода «высокие» доводы суда, клянусь, хочется достать розги и высечь авторов этой абракадабры и прочитать им небольшую историческую лекцию на предмет «стабильности» судебных решений.

Когда Сергея Королева арестовали в 1938 году и отправили как врага народа на Колыму, то его правомерные ожидания заключались в том, чтобы сдохнуть там, на лесоповале, в солнечном Магадане, так и оставшись на всю жизнь преступником. Не зная о высоких принципах правовой стабильности и не имея понимания принципа res judicata (который означает совсем не то, что нам пытаются навязать), он раз за разом добивался пересмотра своего дела. То есть грубо нарушал принцип так называемого верховенства права в понимании ВС. Поскольку после смерти Сталина советская юстиция продолжала действовать так же грубо и нелегитимно, цинично попирая все святые принципы «прогнозированности и стабильности» судебных решений, то Сергея Королева, как и многих других, доживших до 1957 года, за рамками любых мыслимых процессуальных сроков реабилитировали, тем самым нарушив их правомерные ожидания из бывшей лагерной жизни…

Не меньше миллиона уголовных дел было пересмотрено через 15–20 лет после постановления приговора. Как жить судьям после этого, где правовая определенность?!

Мне кажется, что судьи Верховного суда несколько неверно понимают принцип верховенства права и свое собственное предназначение. Об этом хорошо сказал 77 лет назад выдающийся юрист XX века, в силу обстоятельств иногда надевавший маску палача:

«Судьи подзаконны. Судебная деятельность не является источником закона; наоборот, закон является источником судебной деятельности. Качество судебной деятельности определяется ее соответствием принципам и требованиям закона. Закон выражает собой то, что считают справедливым, выгодным и угодным для себя господствующие классы. Закон формулирует свои требования в соответствии с интересами и выражающим эти интересы правосознанием этих классов.

Судебная практика должна полностью отвечать этим требованиям. Следовательно, судебная практика не может быть источником права. Она должна быть и является в действительности деятельностью, целиком и полностью строящейся в соответствии с принципами позитивного права, с его особенностями и отличиями. Значение судебной деятельности определяет общественно-политическое значение судебного приговора или судебного решения, в которых не только даются ответы на вопрос о виновности или невиновности подсудимого, об обоснованности исковых притязаний и, таким образом, разрешается ряд вопросов, связанных с тем или иным конкретным судебным делом, но в которых находит свое выражение общая политика данного государства. В судебных решениях выражается отношение государственной власти к тем или иным общественным явлениям, находящимся в сфере внимания суда. В силу всех этих обстоятельств приговор или решение, выносимые судом, должны удовлетворять специальным требованиям. Первое из этих требований — это убедительность судебного приговора или решения. Всякое постановление суда должно быть убедительным, должно создавать в общественном мнении уверенность в безусловной правильности и справедливости выраженного в нем судейского решения».

(А. Вышинский, «Теория судебных доказательств в советском праве», 1941 год)

Андрей Януарьевич Вышинский был блестящим юристом и циником. Будучи, с одной стороны, государственным обвинителем на московских процессах 1938 года, он в то же время в своих теоретических трудах не забывал упоминать о презумпции невиновности и прочих абсолютно правомерных вещах. Но самое главное, на что делал упор Вышинский, — это неформальное отношение к целям и задачам правосудия.

Мне кажется, что и в наши дни два его тезиса — об убедительности судебных решений для народа и о выражении государственной политики через судебные решения — остаются совершенно актуальными.

Вы спрашиваете, почему нет доверия к суду, куда подевался авторитет? Вышинский вам дает простой ответ: потому что ваши решения никому не понятны и неубедительны. Потому что вашими решениями, где вы отказываете простым людям в мелких просьбах, — вы демонстрируете отношение государственной власти к народу и всем общественным явлениям. Разве Вышинский был не прав?

Анатолий Новосельцев

Источник