Полгода пенитенциарной реформы: фундамент уже разрушен

27.11.2016

Как вы думаете, 6 месяцев — это много или мало? Например, первые отчеты о деятельности органов власти принято публиковать по прошествии 100 дней, то есть чуть более чем через 3 месяца. 

В начале февраля 2016 года Министерство юстиции Украины презентовало проект реформы пенитенциарной системы, который я детально разбирал в предыдущих статьях. Настораживает тот факт, что за полгода так и не были озвучены результаты хода реформы или хотя бы сформулирована сколько-нибудь реалистичная стратегия реализации представленного проекта. Министерство юстиции в прошлом году достаточно громко объявило 2016-й годом пенитенциарной реформы, и вот миновало уже 8 месяцев. Что было сделано за это время?

Сложно говорить о том, хорош презентованный проект реформы или плох. На мой взгляд, он просто не для нас. Как и некоторые другие проекты, имевшие целью реформу силового блока, он просто не отвечает украинской действительности. Это как эксперименты с идеальным газом: при наличии заданных параметров, на бумаге, реформа выглядит работоспособной. Проблема в том, что в реальности идеальных параметров не существует.

Тем не менее, попытаемся оценить промежуточные результаты реформирования.

Для начала остановимся на двух вопросах, формального отношения к реформе системы исполнения наказаний, на первый взгляд, не имеющих, но весьма серьезно влияющих на процесс. Речь о передаче осужденных из ОРДЛО и о “законе Савченко”.

Передача осужденных из ОРДЛО

На самом деле этот вопрос должен был стать для Минюста первостепенным: обеспечить перемещение на подконтрольную государству территорию людей, которые осуждены именем Украины и за которых государство Украина несет полную ответственность.

Можно спорить, считать ли подобный процесс частью реформы. Но бесспорно, что государство не имеет права самоустраняться от решения этого вопроса. Однако в повестке дня министерства такого вопроса, похоже, нет.

Возвратом осужденных из ОРДЛО, насколько можно судить, занимается офис уполномоченного Верховной Рады по правам человека. Валерия Лутковская в одном из недавних интервью рассказала, что с 2015 года произошло шесть передач, во время которых удалось забрать 110 осужденных и подследственных. По ее словам, наметился определенный прогресс в переговорах по передаче нескольких осужденных из Крыма, в данный момент ищут разумный юридический механизм осуществления передачи.

По каким причинам Министерство юстиции и пенитенциарная служба функционально не вовлечены в решение вопроса — неизвестно.

“Закон Савченко”

Нормами этого закона воспользовались уже около 45 тысяч осужденных (до его принятия Украина считала своими 70 тысяч осужденных, находящихся на подконтрольной территории), т.е. примерно 2/3, из которых около 6500 освободились из мест лишения свободы. Большая часть освободившихся отбывали наказания за тяжкие и особо тяжкие преступления. По словам первого заместителя руководителя Национальной полиции В. Трояна, уже арестованы 633 человека, ранее освободившихся по “закону Савченко”, 17 из них — за убийства (по состоянию на середину августа. — В.Г.). Наверное, для кого-то это будет откровением, но все они арестованы за тяжкие и особо тяжкие преступления, т.е. за которые уже ранее отбывали наказание. Да, пожалуй, можно возразить, что “это всего лишь 10% от вышедших”, но если кто-то желает поговорить о “допустимой погрешности”, рекомендую отправиться к родителям и детям тех 17 убитых и начать дискуссию.

Это были данные Нацполиции, но в стране есть и другие силовые ведомства. Например, по словам военного прокурора АТО К. Кулика, многие из освободившихся по “закону Савченко” едут в зону проведения АТО, наряжаются в форму со знаками различия силовых ведомств (благо продаются они абсолютно бесконтрольно) и сбиваются в банды.

Как не вспомнить сюжет “Надзвичайних новин”, полностью посвященный “закону Савченко”, где Вера Савченко, сестра Надежды, открыто говорит, что таблицы пересчета сроков и наброски к проекту закона ей передали… арестанты из Львовского СИЗО, а уж она связалась с народными депутатами, которые и дорабатывали проект.

Да, в последние несколько недель звучат заявления от представителей Генпрокуратуры, Нацполиции и Минюста о необходимости если не отменить “закон Савченко”, то хотя бы существенно его переписать. Но со стороны это выглядит как попытка успокоить общественное мнение. Тем более что цели, ради которых, похоже, принимался указанный закон, уже достигнуты.

Продажа СИЗО

Одним из основных пунктов проекта реформы была продажа старых СИЗО в центре Киева, Черновцов, Одессы, Львова и других городов и постройка новых за пределами этих населенных пунктов. Идея не нова. Задумывались о строительстве новых изоляторов начиная с середины 1990-х. Например, во Львове было принято решение городского совета от 21.03.1996 № 321 “Про надання Управлінню Міністерства внутрішніх справ України у Львівській області земельної ділянки в промзоні “Сигнівка”.

В данный момент это решение актуализировали и подают как проведенную работу, забывая о том, что же все-таки останавливало предыдущих чиновников. А останавливали их три “небольшие” проблемы:

— отсутствие нормативной базы для продажи учреждений исполнения наказаний;

— историческая и культурная ценность некоторых СИЗО. (Сносить их нельзя, можно превратить в музей, как это сделали в Берлине с тюрьмой Штази. Но на музее много не заработаешь);

— перенос СИЗО влечет за собой переезд персонала, который необходимо обеспечить жильем. Например, в Донецке планировали построить огромный изолятор на 5 тысяч человек, при этом закрыв старые СИЗО Донецка, Мариуполя и Артемовска. Была выделена земля в Буденовском районе (одна из окраин Донецка) для этой цели, но проблему переезда и обеспечения жильем персонала долго решить не могли. Пока решали — началась война…

Больше всего внимания в информпространстве уделяется Лукьяновскому СИЗО. Не первый год существует эта проблема, я уже детально рассматривал ее. Остановимся на ключевых моментах.

Первое. “Наказом Головного управління охорони культурної спадщини від 25.09.2006 № 53 — комплекс споруд Лук’янівської в’язниці (Губернська тюрма), в якій перебували відомі громадські, політичні і церковні діячі, представники науки та культури, які у той чи інший час перебували в опозиції до влади або стали жертвами політичних репресій, внесено до об’єктів культурної спадщини”. Следовательно, сносить нельзя.

Второе. Земля под зданием СИЗО принадлежит городу, но никак не Минюсту. То есть Минюсту предстоит продать здание, которое является объектом культурного наследия и находится на земле, министерству не принадлежащей.

 Третье. Исходя из интервью руководства Минюста, данных в разное время различным СМИ, можно выстроить примерную схему продажи:

 а) потенциальный покупатель платит оговоренную сумму;

б) ему разрешают построить новое комфортабельное “европейское” СИЗО за пределами Киева (строить будет либо сам, либо привлекать строительную организацию);

в) после сдачи в эксплуатацию нового СИЗО предпринимателю разрешают снести старое здание и построить что-то свое;

 г) он платит Киеву аренду за землю.

Схема работает… до пункта “в”. Будем следить за ситуацией: министр юстиции обещал построить новое СИЗО под Киевом до 2018 года, время у него пока есть.

Все описанное относится и к Одесскому СИЗО, известному как Тюремный замок. Памятник архитектуры в конце ХІХ века был признан лучшей тюрьмой в Российской империи. Его сегодняшнее состояние плачевно. В отличие от СИЗО в Черновцах, лучшего в стране, снести которое хотят не меньше, чем остальные. Мэр Черновцов даже отчитывался прессе, что инвестор есть, гостиницу построить хочет, но с тех пор прошло много времени, а результатов нет. Как и нет понимания, куда переносить СИЗО из Черновцов и куда деть спецконтингент на время строительства.

Легитимизация власти

Ранее, оценивая риски плана реформирования системы, я писал, что демилитаризация пенитенциарной системы может быть воспринята самими осужденными как отказ от порядка и дисциплины, и подобное может привести к проявлениям неповиновения законным требованиям администрации и к массовым беспорядкам. И что мы видим?

3 июня появились сообщения в СМИ о том, что в Кировоградской исправительной колонии №6 уже 4 дня продолжается бунт. Представители Минюста не выехали в срочном порядке на место событий, поверив на слово местному руководству уже ликвидированной службы, отчитавшемуся, что порядок наведен.

Уже 20 июля бунт случился в Ирпенском исправительном центре, что вообще является из ряда вон выходящим случаем. В исправительных центрах отбывают наказание осужденные за нетяжкие преступления, либо осужденные, отбывавшие наказания в исправительных колониях и вставшие на путь исправления, которых переводят в ИЦ в качестве поощрительной нормы. Это – так называемые осужденные положительной направленности. Но, почувствовав “гуманизацию”, даже они взбунтовались.

Следующей оказалась Машевская исправительная колония № 9 (Полтавская область) где
1 августа в осужденные отказались выходить на работу и принимать пищу, требуя снять начальника колонии и его заместителей.

Три случая за два месяца — не много ли? И это только то, что смогло просочиться в публичное пространство. О закрытости и обособленности службы говорят не просто так, многие вещи, в ней происходящие, так и остаются за высоким забором.

Безусловно, в каждом конкретном случае в причинах бунта следует разбираться отдельно. Но то, что после официальной ликвидации ГПтСУ участились случаи физического противостояния осужденных и персонала, а также отказа выполнять законные требования администрации, — несомненный факт, игнорировать который нельзя.

Краткий итог

Можно и нужно создавать нормативную базу для продажи СИЗО, изыскивать средства для ремонта старых и строительства новых учреждений, можно и нужно откорректировать “закон Савченко”. Хотя особого рвения в этих вопросах пока не наблюдается.

Сложнее с легитимизацией власти: осужденные предсказуемо перестали воспринимать власть персонала несуществующей службы с подвешенным статусом, которая то ли есть, то ли нет. Каким образом планируют восстанавливать это хрупкое взаимодействие и понимание о том, что дозволено, а что нет? Эту система взаимоотношений, пусть и далекая от идеальных, выстраивалась десятилетиями, в условиях, существенно отличающихся от привычных для общества.

Три попытки навязать свою власть со стороны осужденных за столь короткий срок — серьезный сигнал, особенно на фоне заявлений руководства Нацполиции об усилении позиций организованной преступности в Украине. Криминогенная обстановка в нашей стране не просто оставляет желать лучшего: самое ужасное в том, что она не контролируется государством, уполномоченными на это органами. Является ли проводимая реформа пенитенциарной системы точной и выверенной? Разумна ли в таких условиях ликвидация серьезной силовой структуры, являвшейся частью фундамента общественной и национальной безопасности? Не легкомысленно ли ждать, что ситуация нормализуется сама собой?

Владимир Гуржи

Источник