Новый закон, получивший неформальное название “Маски-шоу стоп”, пока не смог прикрыть бизнес силовиков на уголовном преследовании предприятий. Более того, юристы уверяют, что обысков не стало меньше, а липовые уголовные дела, как и раньше, штампуются пачками. Чтобы окончательно приструнить распоясавшихся правоохранителей, правительство сделало следующий ход – предложило парламенту ввести персональную материальную ответственность для представителя силовых органов, нанесшего ущерб компании своими неправомерными действиями. Но сможет ли эта норма стать броней для бизнеса?
“Маски-шоу стоп” не испугали
В последние годы давление силовиков стало настоящим стихийным бедствием для легального отечественного бизнеса. Показательный пример: по данным Минюста, за три года количество обысков увеличилось в полтора раза. Если в 2014 г. правоохранители подали 67 тыс. ходатайств на проведение обыска, то в 2016-м – 96 тыс. Схема, на которой зарабатывают силовики, проста и эффективна: против предприятия открывается уголовное дело, параллельно в ходе обыска изымаются документы, сервера, все, без чего “жертва” не может нормально работать. За разблокирование работы взимается мзда. Плюс частенько у силовиков зависают конфискованные ценности (валюта, товар и т. д.).
Чтобы остановить произвол правоохранителей, правительство предложило законодательно усовершенствовать процесс досудебного следствия. 7 декабря в силу вступил новый закон “Маски-шоу стоп” (№ 7275), которым была введена обязательная техническая фиксация не только процесса принятия следственным судьей решения о проведении обыска, но и самого обыска. Доказательства, полученные без такой фиксации, равно как и при обыске, на который не был допущен адвокат, не могут быть приняты судом. Помимо этого, новые правила устанавливают прямой запрет на изъятие оригиналов финансово-хозяйственной документации компании, попавшей под прицел силовиков. А также на повторное возбуждение закрытых уголовных производств.
Казалось бы, эти правила должны были надежно защитить бизнес от силового давления и отправить в прошлое позорную практику левого заработка правоохранителей. Однако статистика говорит о том, что проверенные схемы никуда не делись. По данным Генеральной прокуратуры Украины, в мае этого года расследовалось 9793 уголовных дела по фактам преступлений в сфере хозяйственной деятельности, в этот же период прошлого года – 9165. Стабильно высокое количество расследуемых дел по экономическим статьям в стране, где теневая экономика составляет 45% официального ВВП (расчеты МВФ), еще можно объяснить. Но до суда доходят лишь немногие дела: в этом году в суд с обвинительным актом было направлено 424 дела, в прошлом – 428, а закрыто, соответственно, 1272 и 1515 дел.
В целом же до суда стабильно доходит лишь около 20% от всех возбуждаемых по экономическим статьям дел. Что может говорить либо о недопустимо низкой квалификации следователей, которые не умеют собрать достаточных доказательств, чтобы наказать нарушителей, либо о том, что дела массово открываются на ровном месте с одной целью – выжать деньги за их закрытие. Не стало меньше после вступления в силу закона “Маски-шоу стоп” и обысков в компаниях. Если в прошлом году, по данным Минюста, было подано более 96 тыс. ходатайств о проведении обыска, то за шесть месяцев действия нового закона (с 7 декабря 2017 г. по 31 мая 2018 г.) – почти 40 тыс.
Как обходятся “неудобные” правила
Чтобы сохранить свои заработки, силовики либо игнорируют, либо удачно обходят законодательные нормы, защищающие бизнес. Например, с технической фиксацией судебного процесса было принято лишь чуть больше 65% решений о проведении обыска. В Государственной судебной администрации Украины жалуются на нехватку аппаратуры и стесненные “жилищные условия” судов. Закон требует рассматривать ходатайства о проведении обыска исключительно в зале заседаний, где и должна вестись видеозапись процесса. Но отечественные суды испытывают острую нехватку помещений, в том числе и под залы заседаний, а потому ходатайства частенько, как и раньше, рассматриваются в судейских кабинетах.
Юристы же говорят, что дефицит нужной техники и помещений – отговорки. “В настоящее время давление на бизнес не только не снизилось, но даже возрастает. Контролирующие органы (в особенности это касается СБУ и прокуратуры) чувствуют абсолютную безнаказанность, и это полностью развязывает им руки. Зачастую правоохранительные органы “работают” в связке со следственным судьей, который в своем определении о проведении обыска пишет все, что только возможно, и по самым надуманным обстоятельствам. Видеофиксация и присутствие адвокатов хотя и являются некоторым сдерживающим фактором, но все же не имеют решающего значения. Ведь силовики делают то, что следственный судья уже “освятил” с их подачи. При этом основным требованием со стороны следователей во время прессинга является не уплата налогов, а блокирование бизнеса и его разблокирование за плату, а иногда – просто блокирование бизнеса по “просьбе” конкурентов”, – поясняет Игорь Реутов, руководитель департамента АФ “Грамацкий и Партнеры”.
Иначе как объяснить, что, скажем, в Черновицкой области с технической фиксацией рассматриваются практически все ходатайства, а в Киеве из 7216 ходатайств (с начала действия закона по конец мая этого года) – только 3188, или всего 44%?
Причем обходить новые требования, оказывается, можно вполне законно. “Ст. 107 Уголовно-процессуального кодекса Украины предусматривает обязательное фиксирование с помощью технических средств уголовного производства во время рассмотрения вопросов следственным судьей (в том числе и ходатайств о проведении обыска), кроме рассмотрения вопросов о проведении негласных следственных (розыскных) действий – так называемых НСРД. Этим активно пользуются правоохранители, поскольку именно они принимают решения о проведении указанных действий. Очень много ходатайств о проведении обыска подаются в паре с постановлением о проведении НСРД, что позволяет не только провести заседание в закрытом режиме, но и в последующем запретить стороне защиты доступ к результатам технической записи с целью “недопущения разглашения ведомостей досудебного расследования”, – рассказывает юрист АФ Pragnum Алена Мичурина.
Или, скажем, при проведении обыска на крупной фирме, которая расположена на нескольких этажах, в помещение допускается один адвокат. Требования закона соблюдены? Безусловно. Сможет ли один адвокат, бегая по этажам, уследить (а тем более должным образом зафиксировать) за всеми нарушениями, допущенными силовиками при обыске? Нет. По словам министра юстиции Павла Петренко, не останавливает правоохранителей, решивших замордовать предприятие ради отката, и действующий сейчас запрет на повторное открытие уголовного дела: достаточно поменять несколько слов в фабуле, и это уже будет считаться новым уголовным делом. Причем “жертва” не может оспорить эти действия в суде.
Сколько стоит нарушить закон
“Шантаж уголовным преследованием на сегодняшний день приобрел еще больший размах, что обусловлено отменой моратория на проверки и активизацией правоохранителей и фискалов”, – констатирует управляющий партнер адвокатского объединения Suprema Lex Виктор Мороз. Поэтому правительство предложило парламенту перекрыть существующие лазейки, позволяющие силовикам “работать” с бизнесом в обход закона.
Правки к закону № 7275 дают возможность подавать жалобу на безосновательное затягивание расследования уголовного дела. Сейчас такие расследования могут тянуться месяцами, и на это время предприятие может забыть о нормальном рабочем процессе. Кроме того, по новым правилам ходатайствовать о закрытии уголовного дела смогут не только подозреваемые, но и потерпевшие – предприятия и лица, чьи интересы были ущемлены в ходе досудебного расследования. Почему это важно? “В уголовных производствах по экономическим преступлениям длительное время может не быть подозреваемого, что позволяет правоохранителям осуществлять вызовы на допрос, обыски и арест имущества у целого круга хозяйствующих субъектов, которые, по мнению следствия (часто ничем не обоснованному), могут быть соучастниками правонарушения.
Ранее такие уголовные производства могли тянуться годами, и на протяжении всего этого периода бизнес, попавший в поле зрения следователей, находился под давлением”, – поясняет Алена Мичурина.
Но, пожалуй, самая главная новация – введение персональной ответственности для правоохранителей, незаконно прессующих предприятия. “Сейчас за убытки, причиненные незаконными действиями должностного лица органа, который осуществляет оперативно-розыскную деятельность или досудебное расследование, должно платить государство, – поясняет Игорь Реутов. – Государство, в свою очередь, имеет право регрессного требования к такому лицу. Но только если его признают виновным в уголовном преступлении”. Эта норма оставалась мертвой, поскольку получить обвинительный приговор суда по таким делам практически невозможно. Если парламент поддержит законодательные правки правительства, зарвавшийся силовик будет покрывать убытки предприятия от своих незаконных действий по факту дисциплинарного расследования.
Алгоритм привлечения правоохранителя к материальной ответственности прост: пострадавшая компания подает жалобу в суд на действия следователя или прокурора. Если суд удовлетворяет жалобу предпринимателя или пострадавшего лица о нарушениях во время проведения следственных действий, в своем решении должен обязательно назначить служебное расследование. Если дисциплинарное расследование подтвердит факты нарушений, виновный будет привлечен к дисциплинарной ответственности, что автоматически перекладывает на него и всю материальную ответственность за причиненные его действиями убытки. Причем возможность подать такую жалобу не имеет срока давности. “Проблема может возникнуть в процессе доказывания размера этих убытков. Если из изъятого имущества ничего не пропало и оно было возвращено владельцу, то под ущербом понимается упущенная выгода, которую не так-то легко обосновать. Кроме того, возникает вопрос – захочет ли предприятие, которое, пройдя все круги судебного ада, вернуло свое имущество, ввязываться в новый судебный процесс, тратить на это ресурсы, время и выходить на открытый конфликт с правоохранителями?” – говорит о возможных будущих сложностях Алена Мичурина.
“Основная проблема сейчас – это правовой нигилизм, несоблюдение закона со стороны государства. И вот с этим надо бороться в первую очередь”, – говорит старший партнер юридической фирмы “КМ Партнеры” Александр Минин. Возможно, страх персональной ответственности поумерит пыл зарвавшихся силовиков. Тем более что руководству покрывать своих подчиненных во время служебного расследования тоже будет небезопасно. Ведь в этом случае следующая жалоба может быть подана в суд уже непосредственно на “заботливого” начальника, который в этом случае рискует сам покрывать материальные убытки пострадавшей от расследования компании.
Впрочем, юристы не верят, что и эти новации смогут оставить травлю бизнеса силовиками ради личных заработков. “На мой взгляд, необходимо усилить ответственность следственных судей за вынесение определений на основании фантастических сценариев. Очищение судебного корпуса, к сожалению, не произошло надлежащим образом.
Возможно, создание Антикоррупционного суда может решить этот вопрос”, – считает Игорь Реутов. Коллегу поддерживает Виктор Мороз: “Чтобы бизнесмены не боялись, что завтра к ним придут “товарищи в погонах”, эти самые товарищи должны ощущать реальность ответственности за злоупотребления и понимать, что у бизнеса есть реальные механизмы такой ответственности добиться. Поэтому кроме красивых норм, декларирующих защиту бизнеса, необходимо проведение реальной судебной реформы и реформы правоохранительных органов”.
Радикально решить проблему позволило бы создание в Украине Службы финансовых расследований, в результате чего СБУ и МВД лишатся возможности расследовать экономические преступления, а налоговая милиция будет окончательно похоронена. Но создание этого органа, как и эффективная судебная реформа, остаются заложниками политической воли.
