О праве и правах человека
27.01.2017
В Украине престиж права низок чрезвычайно. Даже в глухие советские времена, когда граждане ждали от силовых структур не защиты, а агрессии, престиж права был выше
Всеобщая Декларация прав человека не входила в СССР в реестр секретных документов. Ее текст был опубликован в нескольких правовых сборниках, вполне доступных читателям в академических библиотеках. Секретным этот документ не был, но, как бы это сказать ясно, был он для советской власти неприятным. Советский законодатель такого слова в юридический язык не ввел, но… в советской правовой жизни таких «неприятных» текстов было изрядно.
Так вот, в уже далекие 70-е годы прошлого века в зоне ВС 389/35 для особо опасных государственных преступников (в СССР политзаключенных, разумеется, не было) отбывал свой 15-летний срок наказания львовский юрист Иван Алексеевич Кандыба. Он где-то раздобыл этот очень неприятный для советской власти документ, то есть Декларацию, и прятал его. Прятал, потому что наши лагерные надзиратели, вдохновляемые офицерами Скальнинского отдела КГБ, обслуживавшего нас, во время внезапных обысков с торжеством изымали у Ивана Алексеевича этот текст. Но у Кандыбы всегда было припасено несколько рукописных копий, спрятанных в самых неожиданных местах.
О, это была нескончаемая охота! В этом смысле советский КГБ Ивана Кандыбу победить не сумел. После очередного изъятия Иван Алексеевич опять делал копии. Благо, сам документ был невелик. Разумеется, в Правилах внутреннего распорядка для мест лишения свободы запрета иметь Декларацию не было — там были другие запреты, к примеру, мы не имели права «заниматься садоводством и огородничеством».
А потом, в 1975 году, всех нас, советских людей, наградили Хельсинскими соглашениями. Подписанными, кстати, самим товарищем Брежневым. В зоне особого праздника в связи с этим событием не было. Прочитав «Правду» (газета была такая, это я для молодых…),мы спокойно продолжили свою привычную зэковскую жизнь. Кто-то совсем недобровольно пошел на 15 суток в карцер за «расстегнутую верхнюю пуговицу», кто-то лишился права на свидание с родственниками за то, что был замечен сидящим на застеленной кровати в дневное время… Один лишь 25-летник Степан Мамчур поверил тексту в «Правде» и попросил начальника зоны разрешить ему иметь в своем распоряжении Библию… В лицо пожилому человеку был выкрикнут следующий отказ: «Мы не позволим портить наших детей религиозным дурманом!»
Так в СССР работало право. Без массовых арестов и расстрелов сталинской поры. Жизнью страны руководил ведомственный нормативный акт, а не параграф Конституции. Правоприменение в большинстве случаев осуществлялось согласно требованиям Ее Величества Инструкции, а не декларативным положениям Закона. Наиболее ярким проявлением этой вторичности законодательного акта было существование Паспортных правил — огромного, почти полностью засекреченного нормативного акта Совета министров СССР, определявшего жизнь, поездки по стране, правила и возможности института прописки. Акта, привязывавшего гражданина к определенному месту жительства и фактически затруднявшего нежелательные для государства перемены в жизни человека. Мы, граждане той страны, знали лишь немногочисленные декларативные Извлечения из Паспортных правил, напечатанные на последней странице паспорта.
А потом умер СССР. Покончил с собой неожиданно и почти бескровно. Украина, как и Таджикистан с Кыргызстаном, обрела независимость. А с нею пришли щедрые зарубежные доноры, нескончаемые круглые столы и конференции на темы соблюдения прав человека. И — вакханалия юридических факультетов на основе кулинарных училищ и академий речного флота. Нудные учебники советской поры прорастали не менее нудными учебниками поры независимости, невыразительный ВАК (Высшая аттестационная комиссия) времен Брежнева превратился в нахальное бесстыдное чудовище, порождавшее безграмотных и самоуверенных профессоров «украинского права». Фигура господина Кивалова в этом смысле вполне символична…
А стране были очень нужны грамотные юристы. Знатоки не кодексов и подзаконных актов, а права. Существование права представляет собой социальную реальность, отбросить которую не могут даже те, кто осуществляет государственную власть. Френсис Бэкон утверждал, что власть и государство — лишь дополнения к справедливости. Если бы можно было осуществлять справедливость каким-то другим способом, то мы бы в них — власти и государстве — не нуждались. Современные теоретики права предпочитают не использовать термин «справедливость», вслед за Максом Вебером зачисляя ее в патетические, а не правовые постулаты. Хотя именно эта патетическая категория является одной из основ права. Древние греки определяли ее так: справедливость — это сдерживание силы мудростью.
Впрочем, таким же патетическим мы можем считать известное определение немецкого теоретика права, написавшего в 1962 году: «Величие демократии состоит не в том, что большинство народа пользуется неограниченной свободой, а в том, что она ставит в центре государства достоинство человека». Намного раньше, в 1848 году, француз Алексис де Токвиль, предвидя европейское будущее, прозорливо заметил: «Демократия расширяет сферу индивидуальной свободы, социализм ее ограничивает. Демократия утверждает наивысшую ценность каждого человека, социализм превращает человека в простой способ, в цифру». Удивительное предвидение…
Мы с вами живем в демократической стране. Или — в протодемократической. Знакомство с реалиями большинства наших сокамерников в советском имперском лагере позволяет несколько лучше, терпимее относиться к своим реалиям. Сегодня наша правовая система отличается от писаного права советской правовой доктрины, провозглашавшей: «Право — это система общественных отношений, которые отвечают интересам господствующего класса и охраняются организованной его силой». Конституционное развитие Украины утверждает систему цивилизованного моноконституционного акта, которая исключает параллельное с Конституцией автономное существование каких-либо конституционных по своей юридической силе законов, поскольку какие-либо дополнения и изменения должны быть инкорпорированы в текст Конституции.
К сожалению, практика правоприменения в Украине иная. В частности, мы можем утверждать, что право собственности в нашей стране защищено лучше, нежели право быть свободным. Впрочем, не все мои сограждане согласятся с этим замечанием… Увы, обоснованно не согласятся. Каковы причины массовых нарушений прав человека в Украине? Проявление равнодушия, невнимания государства к жизни граждан. Иными словами — дисфункция права. Дисфункцией права являются: факты избирательного применения уголовного закона в зависимости от дистанции правонарушителя от действующего президента государства; существование отдельной, номенклатурной системы оказания медицинской помощи; унаследованное от СССР выведение значительной части бюджетных трат в систему «государственной тайны»…
Эффективны ли нормы (институты) права в Украине? Показатели эффективности норм права давно известны, нет необходимости загромождать текст их перечислением. К сожалению, украинская правовая система и практика правоприменения не соответствуют этим показателям. Массовые протесты украинских граждан являются естественной реакцией на массовые дисфункции права.
Современная социальная наука знает: социальный контроль, даже в самой жесткой силовой форме, не может задушить все проявления индивидуальности. Увы, диктаторы и иные авторитарные правители умных книг не читают. Да и советников, в основном, они подбирают себе под стать.
Традиционная теория о возникновении массовых протестов концентрирует свой интерес на деструктивном поведении групп, которые участвуют в них. Такой вот сугубо полицейский аспект ситуации… Поведение власти эта теория рассматривает в качестве нормальной, инструментальной и рациональной. Забывая, что и стабилизированный, полностью организованный способ поведения также может быть разрушительным и даже более деструктивным, нежели поведение людей, отклоняющихся от нормы. Протесты на улицах — мелочь в сравнении с разрушительной силой милитаристских решений, которые появляются в результате политических противоречий. Социальную функцию, если она не исполняется нормально, на законных основаниях, исполнят иначе — путем социальных отклонений.
Следует помнить: человек может осуществлять антиконституционное поведение, если он выступает в качестве участника социального движения, целью которого являются назревшие, необходимые социальные изменения. А страх наказания… Что ж, он существует, должен существовать. Но, как заметил известный норвежский криминолог, чем больше вы потеряли, тем меньше возможно у вас отобрать посредством наказания.
Прямое, очевидное пренебрежение свободами граждан не единственная причина несовершенства, дефектности правовой системы страны. Важным моментом неисполнения права (в том числе и так называемых основополагающих прав человека) является традиция избирательности правосознания, зафиксированная советскими (!) исследователями еще в 1974 году. При выведении обобщенных показателей солидарности граждан СССР с уголовным законодательством в сравнении с законодательством судебно-процессуальным было установлено, что показатели солидарности с уголовным правом в десять (!) раз выше. Иными словами, массовое сознание расценивало репрессивный аспект права в качестве более важного, чем гарантийный.
И сегодня законопослушные граждане Украины, как и в СССР, легче представляют себя потерпевшими, нежели обвиняемыми. Именно в этом кроется причина правового нигилизма многих наших сограждан, негативного отношения к праву обвиняемого на квалифицированную защиту, к презумпции невиновности.
Серьезной причиной дефектности правоприменения в сфере прав человека в Украине является и такая посттоталитарная традиция, как использование нижнего уровня предписаний-положений и рекомендаций ведомственного правового акта. Не международных обязательств государства Украина, не четких положений Конституции, и даже не требований закона.
Небрежность и политическая ангажированность украинского законодателя привели к многочисленным правовым дисфункциям, которые жестко ограничивают возможность граждан защищать свои права. Понимаю, что перегружаю текст специальными терминами и категориями, однако хотя бы перечислю основные из них:
— так называемые правовые коллизии;
— пробелы в праве;
— отсутствие необходимого официального толкования норм права;
— несвоевременность создания правовой нормы;
— декларативные уголовные нормы.
Все просто. Очень просто. Но — не получается. То ли времени на это у законодателя не хватает, то ли бизнес все внимание поглощает, то ли партийные (то есть клановые) интересы важнее служебных. Если закон не защищает мои права, мое достоинство — это плохой закон. И плохое государство. Так я приблизился к важнейшей проблеме — престижу права. Здесь является чрезвычайно весомой проблема соотношения моральных норм и правовых. Проблема правового конформизма, проблема соблюдения нормы права в соответствии с соотношением к качеству его санкций, поддержка правовых позиций при конфликте с моральной нормой. Проблема социального и правового ригоризма и терпимости… От всего этого и зависит престиж права.
В Украине сегодня престиж права низок чрезвычайно. Даже в глухие советские времена, когда граждане осознанно ожидали от силовых структур не защиты, а агрессии, престиж права был выше. И виною тому не судьи, не прокуроры, не дознаватели и следователи, а политики. Законодатель — в первую очередь. Иными словами — Верховная Рада. И президенты, разумеется. Очень давно, в зоне, я получил по системе «книга почтой» невероятную по содержанию мудрости книгу ленинградского профессора Льва Явича «Очерки общей теории права». В ней было много откровенного и, по сути, совсем не советского. Была там и такая мысль: «Официально действующее, позитивное право должно обязательно содержать в себе решающее качество общесоциального права — должно быть масштабом свободы!». Да, именно тогда, в 1976 году, в зоне для особо опасных государственных преступников я имел невероятное счастье прикоснуться к такой мудрости. И вот вопрос, конкретный, совсем не риторический: почему сегодня, в 2017 году, в Украине нет таких источников мудрости? Нет разумных людей? Нет соответствующей политической почвы? Очень хочу получить ответ, в первую очередь от избранного мною президента Украины. Не будет ответа…
Хочу завершить свой всклокоченный, эмоциональный текст словами немецкого юриста, написанными в 1960 году: «Как человек всегда находится в движении, всегда стремится к направляющей цели своего земного бытия, как имманентное получает смысл только благодаря трансцендентному, так и право всегда в пути к истинному праву». Увы, здесь и сегодня все не так.
Семен Глузман
