Незнание законов не освобождает от работы

6 июля представители общественности в комиссиях, занимающиеся переаттестацией сотрудников МВД, заявили, что выходят из процесса – потому что принятие решений о том, кому не место в обновленной полиции, узурпировали сами правоохранители. Автомайдановцы, журналисты, адвокаты, волонтеры АТО, несколько месяцев собеседовавшие милиционеров, обвинили МВД в «оккупации власти» в комиссиях. Активисты обвинили членов комиссий со стороны МВД, во-первых, в желании сохранить в ведомстве старые кадры, а во-вторых – заработать на самом процессе: по их словам, переаттестацию можно пройти за взятку.

Работа в комиссиях

Со стороны общественников в аттестационные комиссии МВД пошли люди, занимающие активную гражданскую позицию и готовые тратить время и собственные деньги на то, чтобы содействовать слому системы. Волонтерам из регионов затраты на поездки в Киев не компенсируют, зарплата за работу в комиссиях тоже не предусмотрена.

Волонтер организации Народный тыл Роман Синицын проработал в аттестационной комиссии пять месяцев. Он занимался переаттестацией в Киеве и Киевской области, а также переаттестовывал кадры из Волынской, Николаевской и Одесской областей. Вышел из процесса по собственному желанию.

Схема работы комиссий, по его словам, построена несовершенно. Например, остро ощущалась нехватка времени.

«На собеседование одного человека нам давалось всего-навсего 15 минут. Но часто бывало, что приходили люди, с которыми нужно было бы беседовать пару часов – в ранге полковника или замначальника МВД какой-то области. К ним было очень много вопросов», – вспоминает Синицын.

Недовольны тем, как проходит переаттестация правоохранителей, и общественники в Днипре и области. По этому региону комиссии начали работу относительно недавно – 1 июля. Сейчас идет аттестация только по первой категории сотрудников МВД – это высшее руководство полиции, руководящие должности облуправления МВД, городского, районов городов и районов области. Занимаются аттестацией три комиссии. В одну из них как представитель от общественности вошла адвокат и директор юридической компании Юлия Сегеда.

«Расстановка сил в комиссиях выглядит как 5:4, из которых пятеро – сотрудники полиции, помощники, советники министра МВД, четверо – общественные активисты», – рассказывает Сегеда НВ.

По ее словам, уже в первый день аттестации на ее комиссии стали происходить конфликты. Было несколько ситуаций, когда члены комиссии писали так называемые «отдельные мнения» по некоторым аттестируемым – это когда по ним возникали спорные моменты и вопросы. В итоге, результаты работы этой группы за тот день не засчитали. Формально причиной назвали то, что в состав комиссии на тот момент не был утвержден один из советников Авакова. Но Сегеда считает, что это только «формально».

Позже Сегеду и Подлужного и вовсе «попросили» из комиссии. Собеседница НВ считает, это потому, что они – неудобные для МВД персонажи. Им не хотели сообщать даже дату пересмотра отмененных в первый день результатов аттестации, а после попросили просто не участвовать в работе комиссии.

«Дотянули до 20-х чисел, потом позвонили и сказали, что заседание будет 26-го, но вы, мол, не приезжайте, кворум есть и без вас, вас заменили, – говорит Сегеда. – Я не понимаю, на каком основании это было сделано, и на каком правовом основании в том числе. У нас нормальное здоровье, мы можем выполнять обязанности, возложенные на нас как на членов комиссии».

После поднявшегося резонанса Сегеду и Подлужного вернули в комиссию.

Реформа МВД начала «ломаться» примерно в конце января 2016-го. Именно тогда, по словам Синицына, уволенные из правоохранительных органов люди массово начали восстанавливаться через суды – просто подавали иски о незаконном увольнении. Тамжаловались судьям на недостаточно компетентных, по их мнению, членов комиссий, или же указывали на технические ошибки в оформлении документов. Иногда даже заявляли об издевательствах. К примеру, говорит Синицын, ходили легенды, что члены комиссии ставили людей на колени и заставляли петь гимн Украины.

В итоге, суды «обиженные» правоохранители массово выигрывали – их восстанавливали на должностях пачками. По словам Павла Кащука, который проводил собеседования по Киеву и Николаеву, остаться в системе тогда удалось многим. По его оценкам, 80% тех, кто хотел остаться в системе, остался, потому что «имели на это время и деньги». Кто-то честно прошел переаттестацию, кто-то вовсе на нее не явился, другим вернуться на работу помог как раз суд.

«Оставшиеся 20% – это либо те, кто сам хотел покинуть систему, либо какие-то рядовые сотрудники, за которых не впрягался никто из вышестоящих. Их уволили, но не хватило уровня интеллекта или уровня достатка, чтобы пойти в суд или искать другие обходные пути», – предполагает Кащук.

Такие «обходные пути» имеют место еще и из-за того, что приказ №1465 об аттестации прописан крайне плохо, говорят волонтеры. В нем масса «дыр», противоречий с тем же Трудовым кодексом. Еще одна недоработка – этим приказом не предусмотрена аудио- и видеофиксация работы комиссий. Возможность свободно снимать и записывать, уверен Синицын, позволила бы членам комиссий развеять мифы о якобы издевательствах и притеснениях, а также показать, как ведут себя некоторые аттестируемые.

Незнание закона

Милиционеры удивили волонтеров не самым блестящим интеллектом. В ходе аттестации они проходили тесты: 60 баллов начислялось за общие знания и логику, и 60 – за знание законов. Из 20 правоохранителей, которые прошли через комиссию Сегеды, всего трое этот тест сдали.

«Меня по-честному пугает катастрофически низкий уровень знаний. Когда есть человек, который по логике набирает семь балов, то это даже не уровень школьника. Это деградация. Потому что он – начальник отделения полиции», – возмущается Сегеда.

Она приводит примеры. На вопрос о том, кто в Украине является источником власти (по Конституции это – народ), милиционеры отвечали: Конституция, руководство или общественное мнение. Или, например, их спрашивали, какие меры пресечения существуют в Украине. По Уголовно-процессуальному кодексу их всего пять: заключение под стражу, залог, наблюдение командования воинской части, подписка о невыезде и личное поручительство. Милиционеры не могли не то что перечислить все, а даже просто назвать их количество.

«Это я говорю о первой категории! Они все в званиях подполковников и полковников. Это люди с огромным опытом работы, послужным списком, у них у каждого по 10 лет стажа», – негодует Сегеда.

Похожие истории рассказывает и Синицын. К примеру, начальник райотдела одного из районов Киевской области набрал всего лишь 17 баллов из 60 возможных на тестах по знанию законодательства. По нему у комиссии возникло много вопросов, в частности, и по активному дерибану земли. Еще один случай – когда человек, к примеру, съел свой аттестационный лист. Однако были и позитивные истории – когда на аттестацию приходили абсолютно компетентные специалисты. Комиссия Сегеды, например, рекомендовала повысить абсолютно не претендующего на это правоохранителя, высоко оценив его профессиональные и личные качества.

Криминал

После самого собеседования комиссия имела право отправить тех, кто вызывал сомнение, на полиграф. Оттуда человек возвращался с закрытым конвертом, где были результаты. Половина таких исследований давала поводы для уголовных расследований. Дела должны были быть переданы в департамент внутренней безопасности, который имел право на основе этих результатов начать внутреннее расследование.

Собеседники НВ говорят: на полиграфе люди признавались в страшных вещах. К примеру, в уголовных преступлениях, иногда даже в тяжких, в пытках, в систематической коррупции.

«Все люди из ГАИ открыто говорили, что брали взятки. Мы видели случаи, когда по человеку даже в открытых источниках можно было прочитать, что он взяточник, по нему расследование проводит прокуратура», – говорит Синицын.

На комиссиях приходили к выводу, что таким людям не место в новой структуре. Но на деле все оказывалось наоборот: таким взяточникам все же удалось пройти в новую систему. Причем, некоторым из них – даже без проверки на полиграфе.

«В Николаевской области мы встретились с проблемой, что среди полиграфистов были родственники руководства МВД в области. Также заметили, что сотрудники совсем не боятся отправки на полиграф. Заранее знают, что им ничего не угрожает», – поясняет Кащук.

Но и те, кто все-таки проходил полиграф, часто запоминались членам комиссии благодаря разным историям. Порой – странным. Журналистка Маргарита Тарасова, которая работала в аттестационной комиссии Киева, рассказывает, что ее личными фаворитами на аттестации были представители отдела по борьбе с торговлей людьми.

«Один раз к нам пришел следователь из этого отдела. Выглядел он плохо, как будто постоянно пьет. Мы решили на полиграфе проверить его на предмет пьянства, и заодно на взяточничество и связи с преступными группировками. На собеседовании он уверял, что никогда не крышевал секс-бизнес. Полиграф показал обратное, – рассказывает Тарасова. – В итоге он признался, что брал взятки с сутенеров, чтобы не привлекать их к ответственности. Я спросила его, не думал ли он, что эти сутенеры могли удерживать жертв торговли людьми. Он ничего не ответил».

Большинство кандидатов, которым предлагали пройти полиграф, охотно соглашались. Наверное, говорит Тарасова, думали, что смогут обмануть машину, ведь по итогу их результаты были неутешительными – все те же взятки, кумовство, крышевание нелегального бизнеса. Собеседница вспоминает еще пару случаев: один из аттестируемых сказал комиссии, что ему нужно посоветоваться с женой. Вышел в коридор, сделал звонок, вернулся и сказал, что жена ему запретила. А одну женщину-следователя на полиграфе заподозрили в связях с сепаратистскими организациями. Она объяснила это тем, что на вопросе у нее просто дернулась нога.

«Помню одну следовательницу после полиграфа. Машина заподозрила ее в связях с сепаратистскими организациями. Она объяснила, что на этом вопросе у нее дернулась нога. Случались и очень забавные собеседования. Например, в нашей комиссии был монитор Национального превентивного механизма, у которого есть мандат на посещение различных мест несвободы без предупреждения, в том числе, и полицейских отделов. В одном из отделов в Ирпене он нашел в кабинете следователя молоток. На собеседовании у следовательницы спросили, считает ли она нормальным, когда в кабинете лежит молоток. Она ответила, что у них – только дрель, и та только в кабинете у начальника», – делится историями Тарасова.

Везде свои

В марте-апреле этого года процесс переаттестации был поставлен на паузу – якобы с целью устранить огрехи и улучшить систему.

«Нас длительное время убеждали, что над этим работают и все будет исправлено. Но, фактически, мы это не увидели до последнего момента», – говорит Кащук. Закончилось тем, что контроль за подбором членов комиссий, который поначалу осуществляло американское независимое агентство ICITAP, перебрало на себя МВД. Функции отбора кадров, по словам волонтеров, перешли к людям довольно странным. Они называют фамилии: это Игорь Клименко – переаттестованый кадровик МВД, советники Авакова Михаил Апостол, Владимир Филенко, Иван Стойко, Иван Варченко. Эти люди стали ездить по областям и отбирать к себе в комиссии людей. Иными словами, в МВД начали создавать «карманную общественность» – набирать в комиссии «своих».

«Так, к примеру, в Житомирскую комиссию попал Игорь Фадеев по кличке Москва – бывший криминальный авторитет 90-х. В конце концов в комиссиях остались милиционеры из «старой гвардии», замаскированные под общественность вроде представителей профсоюза сотрудников МВД», – говорит Синицын.

Он признается: им предлагали продолжать работу. Но комиссии сформировались так, что волонтеры сидели там в роли статистов. В состав комиссии входило 4-5 человек от МВД и один-два представителя от общественности.

«Голосование всегда было 4:1, 5:2 – фактически, бессмысленное. Потому мы просто вышли из процесса», – объясняет Синицын.

Волонтеры рассказывают – приходили на собеседования люди, порой совсем не бедные. По словам Кащука, у некоторых о достатке говорила декларация о доходах, в которой были указаны дорогие авто и недвижимость. Другие, добавляет Синицын, «выдавали» себя внешним видом.

«Думаю, за это все берутся деньги, причем, неплохие. Были случаи, из слухов, когда в Николаеве предлагали 10 тыс. евро за одну фамилию – чтобы по человеку приняли «правильное» решение. Иногда перед нами сидели очень богатые люди, ты понимаешь, что это миллионеры долларовые – у него костюм только стоит тысяч пять. Или по открытым источникам можно было посмотреть их квартиры, жен и все остальное», – вспоминает Синицын.

Обратный ход для реформы

Глубокая реформа МВД, в целом, пока что так и не получилась: старая гвардия слишком жаждет сохраниться в системе, которая десятилетиями служила многим кормушкой. И переаттестация здесь помочь не смогла. Руками общественности, говорит Кащук, в МВД фактически легитимизировали процесс, который и стали называть реформой. Волонтеры пытались указать на провал руководству Нацполиции. Но в ответ услышали, что это «не реформа, а ее часть».

«Сейчас они скажут, что провели реформу, уволили людей, однако вы нигде не найдете цифру, сколько там действительно уволено. Никаких открытых и публичных списков», – продолжает Кащук. По его словам, волонтеры со своей стороны неоднократно предлагали эти списки создать. Записать туда всех пофамильно и выложить в открытый доступ информацию о тех, проходил аттестацию – с ее результатом. Но на их просьбы в Нацполиции не отреагировали.

«Они это боятся делать, потому что может вылезти абсолютно другая статистика. И Аваков, и Хатия [Деканоидзе] иногда говорили, мол, то 20% уволено, то 50. Но каких-то четких и прозрачных данных до сих пор нет нигде», – говорит Синицын. Кащук же добавляет: в то время, когда эти данные озвучивали публично, на самом деле их еще просто не могло быть –  на тот момент не завершился срок подачи апелляции. Пока он длится, подбить статистику невозможно.

Что говорят в МВД

В самом Министерстве внутренних дел мнения о том, удалась ли переаттестация – расходятся. Деканоидзе, к примеру, заявляла, что переаттестацией милиции она недовольна, и еще долго не будет. Она также указывала и на коррупцию, и на восстановление уволенных через суды. Сам глава МВД говорил о том, что по состоянию на середину июля не прошли комиссии около 30% кандидатов в новую полицию, то есть, каждый третий. Но добавил, что окончательно завершить аттестации планируют уже к осени.

Советник министра внутренних дел Антон Геращенко, к которому НВ обратилось за комментарием, напротив, считает, что в целом процесс трансформации милиции в полицию проходит удовлетворительно. Того факта, что на тесты приходили милиционеры с низким уровнем знаний, не отрицает. Но уверяет – такие в новую систему не прошли.

«Благодаря переаттестации удалось дать оценку действиям многих сотрудников, которые не дотягивали по уровню знаний. И их пришлось отправить в отставку. Например, были тесты на знание законов, юридической базы. Иногда оказывалось, что начальники райотделов могли ответить на десять-пятнадцать вопросов из 60-ти. А если бы переаттестации не было, эти люди, неучи, дальше оставались на своих постах», – комментирует Геращенко. В то же время, добавляет, что люди, которые неоднократно нарушали закон, все еще продолжают работать в полиции. Причина этому – невозможность доказать их преступления задним числом. И ссылается на Конституцию, где сказано, что обвинение не может базироваться лишь на личнопризнательном доказательстве, и на Уголовно-процессуальный кодекс.

«Человек может десять раз сказать, что он взял три года назад взятку, но это не будет доказательством. Взятку нужно доказывать путем фиксации вымогательства, ее последующей передачи. То, что в полиции, милиции работают до сих пор люди, которые нарушали закон – это факт», – говорит Геращенко.

Не отрицает он и того, что в комиссиях и правда есть люди от МВД. Но попали они туда на общих основаниях.

«Написать неправду в этой стране вообще [легко]. Тем более, в соцсетях. Если звучит красиво, ее сразу же тиражируют. – возмущается Геращенко. – Я своих помощников не проталкивал, они прошли конкурс набора в члены комиссии, выполняли свои обязанности. Почему их голос должен звучать меньше или больше, чем другие? Если у вас меньше голосов, извините, смиритесь с этим. Когда некоторые люди хотят, чтобы одно мнение было важнее пяти других, это не демократия, это тупик».

В некоторых областях, рассказывает Геращенко, на комиссиях увольнялось до двух третей руководителей районными отделениями милиции. Некоторые из уволенных действительно пробовали восстановиться через суды – по Конституции у них есть такое право. В некоторых случаях эти жалобы одобрялись, в некоторых – нет. Для сотрудников правоохранительных органов была создана ситуация, при которой они могут подать апелляцию, и это повысило объективность переаттестации, считает советник министра.

Что же касается представителей общественности, которые были в комиссиях, Геращенко объясняет – иногда участие таких людей расценивалось как «роль палачей или людей, которые должны кого-то казнить без разбора».

«Особенно в прошлом году, в первые недели работы, были заявления отдельных представителей общественных организаций, что мы их будем косить, рубить. Это не было хорошо, поэтому такие люди и исключались из состава комиссии. – говорит Геращенко. – Кроме того, при принятии решений об увольнении кого-либо нужно помнить: если ты увольняешь из 10-ти сотрудников 8 или 9, нужно найти им замену. И за это тоже должны нести ответственность».

Для такой замены, уверен советник министра, в Украине остро ощущается дефицит кадров среди молодежи. В первую очередь, нехватка молодых сотрудников происходит из-за того, что мало кто желает работать за небольшие деньги. Сегодня зарплата многих сотрудников полиции ниже средней по Украине. Исключение – патрульная полиция.

«Мало кто хочет идти работать следователем на 3 тысячи гривен. Но денег в государстве на повышение зарплат пока что не предусмотрено», – признается Геращенко.

О том, что повышение зарплаты – ключевой фактор для борьбы с коррупцией в правоохранительной системе, публично говорила и Деканоидзе. По ее мнению, полицейские должны получать минимум 8 тыс. грн. Она же надеется, что бюджет позволит сделать это уже в следующем году.

Александра Горчинская

Источник