Кременчугская «малолетка»
09.12.2016
Первое, что бросается в глаза во дворе Кременчугской воспитательной колонии для несовершеннолетних, — два упитанных рыжих кота, которые по-хозяйски прогуливаются во дворе. О том, что за воротами с полузаржавевшей табличкой “Посторонним вход запрещён” отбывают наказание малолетние преступники, свидетельствует только колючая проволока над высоким серым забором.
Во всём остальном территория колонии мало чем отличается от школьного двора: отреставрированная футбольная площадка, небольшой ухоженный сад, покрашенные лавочки. Рядом стоит церквушка.
Во дворе нас встречает начальник колонии Юрий Величко и сразу проводит ознакомительную экскурсию. Первым делом хвалится зооуголком, спрятанным за забором: гусь, утка и ещё пара других пернатых. Живности, говорит, хоть и не много, зато атмосферу домашнюю создают. Внешне Величко похож на надзирателя из голливудских боевиков. Он мало разговаривает и почти никогда не улыбается. Но после пяти минут общения понимаешь, что строгий образ надзирателя мужчине явно не идёт и куда убедительнее Величко смотрелся бы в амплуа заботливого отца. Во время полуторачасовой беседы за чашкой чая он жалуется, что сегодня общество не даёт второго шанса осуждённым детям, относясь к ним с предубеждением.
Сам Величко в этой системе работает 19 лет, а в должности начальника колонии — пять. Признаётся, что поначалу и сам воспринимал детскую колонию исключительно негативно. “Когда только пришёл сюда, все сотрудники жили по неким правила войны: были мы, а на другой стороне наши враги — осуждённые. Поработав какое-то время, я подумал: а вдруг через лет пять один из этих ребят будет моим соседом по лестничной клетке? Мне его бояться и вешать двойной замок на дверь? С этого дня делаю всё, чтобы пацаны не выходили на волю ещё больше озлоблёнными на жизнь”, — признаётся Величко.
Начальник Кременчугской воспитательной колонии для несовершеннолетних Юрий Величко
Те, кого осудили
Сейчас в Кременчугской воспитательной колонии отбывают наказание 34 подростка. Все — за совершение особо тяжких преступлений. За мелкие проступки реальные сроки практически не дают. Дело в том, что четыре года назад в Украине приняли весьма либеральный в отношении преступников новый Криминальный процессуальный кодекс и теперь подростков за решётку отправляют в разы реже. Это подтверждает и начальник колонии, замечая, что с каждым годом число осуждённых уменьшается: в этом году, например, на волю вышло 69 ребят, а новеньких прибыло всего 25. И тут же вспоминает впечатляющие цифры пятнадцатилетней давности: тогда в Украине было 11 колоний для несовершеннолетних и 3,5 тысячи малолетних преступников. Сегодня подобных заведений вдвое меньше — 6, а количество осуждённых уменьшилось до 300.
По словам сотрудников колонии, все ребята из неблагополучных семей. Трое из них, например, круглые сироты, треть растили одни матери, а семьи остальных находятся на грани бедности. Поэтому и преступления совершают преимущественно на имущественной почве — кражи, грабежи или разбои. В детских колониях условия намного мягче, чем во взрослых, поэтому если есть положительные изменения в поведении осуждённых, украинское законодательство разрешает содержать их здесь до 22 лет.
Как в первый класс
Многие из осуждённых до попадания в колонию не умеют читать и писать. Этому их обучают в школе, расположенной на территории колонии. Но в коридорах школы за колючей проволокой всегда непривычно пусто: на переменах никто не бегает, да и за косички дёргать некого. Из класса в класс ученики перемещаются в сопровождении охраны. На одной из стен красуется доска почёта с фотографиями лучших учеников. Их в виде поощрения иногда выводят погулять за территорию колонии: в кино, парк или на местный пляж.
Дверь одного из классов приоткрыта, слышно, как строгий учительский голос объясняет учащимся теорему Пифагора. Это урок геометрии в 10-и классе — в нём всего 7 человек. Внешне они мало отличаются друг от друга: все в тёмно-синих робах и с коротко стриженными волосами, уткнулись головой в учебники, словно боятся получить двойку. За первой партой мальчик время от времени отвечает на вопросы учителя и почти всегда правильно. Его зовут Илья: с виду лет 17, круглое лицо, большие чёрные глаза. Парень сначала смущается при виде журналистов, но со временем привыкает и даже рассказывает, что на зону попал за кражу. Тут же спешит уточнить, что очень раскаивается и теперь зарабатывать деньги будет исключительно честным путём. Говорит, что на воле всегда ленился учиться, а в колонии за месяц выучил то, что за 5 лет в обычной школе не мог.
Осужденный Илья
Истории двух Саш
Позади Ильи, за второй партой у окна, сидит Саша. Ему, кажется, и вовсе нет дела до того, что обсуждают товарищи на уроке. Парень мечтательно смотрит в окно и время от времени улыбается сквозь зубы, даже не притворяясь, что пытается вникнуть в тему урока. Внешне Саше не больше 13 лет: худенький, небольшого роста, с вытянутым лицом и маленькими карими глазами, в которых читается непонятный страх.
Подойти к нему сама не решаюсь. Позже расспрашиваю о нём начальника колонии. Знакомство Саши с правоохранительными органами началось в 14 лет, когда он вместе с другом без причины до смерти замучил бомжа. За это суд приговорил убийцу к 11 годам лишения свободы, часть из которых он может провести во взрослой колонии, если до этого его досрочно не освободят за примерное поведение. Величко рассказывает, что ведёт себя парень, будто ничего не случилось: общительный и весёлый, легко находит общий язык с остальными осуждёнными. Через некоторое время опять присматриваюсь к поведению Саши — действительно душа компании. Правда, с его лица ни на секунду не сходит улыбка, больше похожая на оскал, от которого идут мурашки по коже.
Другой Саша, Пашковский, оставляет о себе совсем другое впечатление. Парень неприметно сидит за одной из парт и едва слышно отвечает на вопросы учительницы, которая то и дело называет его “Сашенька, моё солнышко”. Заочно с ним мы уже познакомились, хотя Саша об этом не подозревает: за полчаса до этого я рассматривала его фотографию на доске почёта.
— Прочитал недавно книгу “Граф Монте-Кристо” Дюма. Мне кажется, я чем-то похож на героя книги, — говорит он. — Конечно, я сам виноват, что попал сюда, но надеюсь, что, как и Дантес, выйду из тюрьмы лучшей версией себя. Если бы у меня была возможность вернуть всё назад, я бы сделал всё, чтобы не попасть в колонию.
Саша рассказывает, как в 16 лет сильно подрался с товарищем, за что его приговорили к 10 годам лишения свободы. Тут же раскаивается и будто бы оправдывается передо мной, говорит, что уже не раз извинялся перед бывшим другом и надеется, что тот его простил. Дома Сашу ждут мама и две младшие сестрички, о которых он надеется позаботиться в будущем. Парень расстраивается, что они не могут его часто навещать — нет денег, чтобы приехать.
Осужденный Саша Пашковский
Никому не нужные
Саша — не единственный, для кого приезд родных похож на праздник. Несмотря на то, что навещать осуждённых можно хоть каждый день, родных ребята видят в лучшем случае раз в месяц. Одним финансовое положение не позволяет приезжать, другим дети-преступники не нужны вовсе, а некоторых вообще некому навещать. Из-за этого полка с передачками в общей комнате отдыха всё время пустует. Впрочем, с питанием у ребят никаких проблем: в столовой их кормят три раза в день всем необходимым для растущего организма. “Ребята в колонии заметно прибавляют в весе, — хвастается повар Лариса Кныш. — Это неудивительно: в тех условиях, в которых они живут на воле, трёхразового питания у них точно нет”. В самом обеденном зале в углу тихо работает небольшой комнатный водопад. Что-то подсказывает, что его включают изредка, по особым случаям, но атмосфера в кухне уютная и без того.
Живут ребята в отдельном помещении, похожем больше на общежитие, чем тюрьму. В просторной комнате 17 аккуратно заправленных под одним углом кроватей, а этажом выше ещё одна такая же спальня. Одну из комнат работники колонии переделали в спортивный зал, ещё в одной висит телевизор и стоит бильярдный стол. Начальник колонии признаётся, что приоритет для них — это перевоспитание осуждённых.
С верой в лучшее
Небольшая церковь на территории колонии — одно из самых непопулярных мест среди осуждённых ребят. Прежде чем зайти внутрь, начальник колонии три раза крестится у входа. Говорит, построить её помогли местные баптисты. Но придерживаться какой-то определённой религии парней никто не заставляет. Величко вспоминает, что как-то приходил даже муфтий, потому что один из осуждённых был татарином. Сейчас каждое воскресенье при церкви работает воскресная школа, где местный батюшка беседует со всеми желающими. Но таких едва человек пять наберётся — остальным в это время больше по душе гонять в футбол.
Через какое-то время начальник снова возвращается к теме религии и рассказывает, как несколько лет назад одна из религиозных организаций приютила у себя двух ребят, вышедших на волю. Сегодня в жизни обоих Кременчугская воспитательная колония — один из пройденных жизненных этапов, у каждого есть дом, работа, семья. “Часто приходят наши выпускники, которые хорошо устроились в жизни и благодарят за хорошее отношение к ним в колонии”, — рассказывает Юрий Величко. Он уверен, что однажды и кто-то из нынешних 34 осужденных ребят постучится в ворота колонии со словами благодарности.
