Экспертизу под контроль
06.10.2018
18 сентября Верховная Рада приняла в первом чтении законопроект №8336 авторства Антона Геращенко и Дмитрия Белоцерковца, который якобы призван устранить часть проблем, вызванных скандальными “правками Лозового”.
Как всегда, есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — законопроект предусматривает, что в случае смерти родственника лица или нападения на него самого больше не придется неделями ждать судебного разрешения на проведение экспертизы. Плохая — в обмен на снятие искусственных осложнений нашей жизни авторы законопроекта дают несколько серьезных козырей коррупционерам, ворующим наши же налоги.
Предлагается отменить обязательное назначение через суд всех экспертиз, кроме экономических и тех, которые проводят для расследования топ-коррупции. Более того, информацию обо всех экспертизах предлагают вносить в Единый государственный реестр.
Фактически таким образом фигуранты коррупционных дел рассчитывают получить информацию о деталях следствия и экспертиз относительно их афер, а также имена экспертов для дальнейших “дружеских бесед” с ними. Лояльность экспертов должна дополнительно гарантировать бетонирование монополии государственных учреждений на все экспертизы в уголовных делах и “ручных” квалификационных комиссий при таких государственных экспертных учреждениях.
В прошлом году в октябре, голосуя за изменения в процессуальные кодексы, Рада приняла т.н. правку Лозового. Скандальные нормы вступили в силу в марте с.г. и уже успели создать серьезные проблемы не только для правоохранителей, но и для обычных украинцев.
Согласно этим изменениям в уголовный процесс ввели среди прочего “повсеместный судебный контроль при назначении экспертиз в уголовном производстве”.
На практике это означает, что без суда нельзя назначить ни одну экспертизу — от экспертизы тела умершего до экономической оценки ущерба, нанесенного государству коррупционными аферами.
Раньше, если вас избили или ограбили, уже через час следователь в деле мог назначить экспертизу.
Теперь же следователь готовит ходатайство и материалы, потом идет с ними в суд и ждет как минимум три дня (иногда — недели) назначения заседания. Только после этого судья решает вопрос.
Так на ровном месте парламентарии создали серьезную проблему, заставив следователей за каждым чихом идти в и так загруженные суды. В результате люди в отчаянии ждут, когда смогут похоронить умерших.
Уголовные расследования — от убийств до коррупции — неделями ждут только назначения других необходимых экспертиз, не говоря уже о долговременности их проведения из-за перегруженности госучреждений. Тем временем сроки для расследования истекают.
Через год после принятия абсурдных норм нардепы якобы решили исправить ошибку законопроектом №8336. Но проанализировав предложенные депутатами нормы, мы выяснили, что проблема будет решена только частично. В громких уголовных делах, в частности относительно самих депутатов и других небожителей, экспертизы придется проводить только через суд.
Авторы законопроекта предлагают фактически вернуть возможность следователям, а также стороне защиты привлекать экспертов самостоятельно. Однако назначение определенных видов экспертизы остается исключительно в компетенции суда.
Это экономическая, почерковедческая и лингвистическая экспертизы, экспертизы видео- и звукозаписи, а также товароведческая (если стоимость объекта экспертизы в 200 и больше раз превышает размер прожиточного минимума для трудоспособных лиц, т.е. составляет на сегодняшний день 368 тыс. грн).
По странному стечению обстоятельств это именно те экспертизы, которые систематически проводятся в делах относительно коррупционных преступлений.
Очевидно, народные депутаты хотят, чтобы т.н. судебный контроль имел место только в ходе расследований коррупционных и экономических преступлений.
С помощью судов и реестра судебных решений фигуранты дел смогут понимать планы детективов относительно экспертиз, знать о конкретных вопросах эксперту, идентифицировать учреждение, в котором будет проведена экспертиза, и даже “способствовать” назначению лояльных экспертов.
При этом экономические экспертизы в коррупционных преступлениях имеют колоссальное значение, поскольку от них, а именно установленного размера убытков, зависит и тяжесть преступления, и вообще возможность привлечения к уголовной ответственности.
Возьмем как пример преступление, предусмотренное ст. 191 Уголовного кодекса, — присвоение, растрата или завладение чужим имуществом путем злоупотребления служебным лицом своим служебным положением. Именно это чаще всего инкриминируется участникам коррупционных схем.
Если групповое завладение государственным имуществом совершено в размере от 220 до 528 тыс. грн, наказание за него будет от пяти до восьми лет лишения свободы.
Если же эксперт установит размер разворовывания свыше 528 тыс. грн — лишение свободы на срок от семи до двенадцати лет.
Эксперт может также установить отсутствие любых убытков, что вообще сделает невозможным привлечение виновных к ответственности.
Дело “рюкзаков Авакова” прекрасно иллюстрирует манипуляцию с размером убытков. С самого начала эксперт определил размер убытков 14 млн грн, что равнялось всей сумме тендера. Логично — некачественные рюкзаки нельзя использовать по назначению, поэтому убытки государству нанесены на всю сумму.
Но после того как из дела изъяли сына министра и его заместителя, размер убытков уменьшился к почти 5 млн грн. Новые эксперты очень быстро подсчитали себестоимость рюкзака с ценой почти 2 тыс. грн, тогда как предыдущие экспертизы установили его стоимость в 555 грн.
Эксперта, который осуществлял предыдущую оценку, привлекли к дисциплинарной ответственности и возбудили уголовное дело.
Похоже, что автора законопроекта №8336 Антона Геращенко вдохновило дело рюкзаков, в котором фигурируют сын и экс-заместитель его бывшего шефа Арсения Авакова.
Это объясняет, почему в законе оставили тот же перечень экспертиз (кроме лингвистической), который использовался в деле рюкзаков.
Интересно, что оба автора законопроекта — фигуранты производств относительно незаконного обогащения. Очевидно, нардепам очень интересно, какие экспертизы в их делах будет проводить НАБУ.
Авторы законопроекта придумали еще один инструмент контроля экспертиз в коррупционных преступлениях. Они хотят создать фактически единую базу, с помощью которой можно будет найти информацию о любой экспертизе в любом уголовном деле. Какая польза от такой базы — сказать сложно. Ведь экспертизы и так являются неотъемлемой частью каждого уголовного дела. По мнению народных избранников, реестром должны владеть Минюст, и именно этот орган получает полномочия решать, какие данные туда вносить. Такая база позволит фактически бесконтрольно сливать материалы и детали уголовных дел неопределенному кругу лиц и аналогично контролировать экспертные учреждения и экспертов в уголовных производствах.
Создается впечатление, что до создания антикоррупционного суда нардепы решили перестраховаться судебным контролем над экспертизами, а после запуска суда планируют через реестр контролировать расследование против себя.
Но и это еще не все. Нардепы предлагают запретить допрашивать экспертов как свидетелей относительно подготовленных ими заключений в деле, вместо того предлагают ввести институт письменных разъяснений заключения.
Якобы в случае наличия вопросов следователь или прокурор должны письменно обратиться к эксперту и получить письменные ответы на поставленные вопросы, которые будут приобщаться к делу.
Важно, что по сути такие письменные разъяснения могут стать фактически повторной экспертизой и создать коррупционное поле для эксперта, чтобы “передумать” или “уточнить” собственные заключения.
Более того, запрет допрашивать эксперта относительно содержания заключения фактически создаст возможности для уклонения от ответственности за его подделку. Ведь никто не запретит эксперту предоставить ненадлежащие объяснения и в дальнейшем избегать явки в суд.
Нардепы позаботились и о дополнительном инструменте влияния на экспертов — экспертно-квалификационных комиссиях, которые призваны присваивать и лишать квалификации и квалификационных классов судебного эксперта. Нардепы предлагают, чтобы такие комиссии создавались не только при профильных министерствах и профильных центральных органах власти, но и при самих государственных экспертных учреждениях. Таким образом экспертные учреждения получат возможность давить и влиять на собственных экспертов — наказанием непослушных и продвижением лояльных.
Кроме того, авторы предусмотрели, чтобы к уголовным расследованиям не привлекались никакие “посторонние” эксперты. Для этого законопроект закрепляет государственную монополию на осуществление экспертиз, прямо указывая на государственные экспертные учреждения в Уголовном процессуальном кодексе.
Чтобы наглядно проиллюстрировать последствия государственной монополии на экспертизы, приведем несколько примеров. Государственный исследовательский институт им. Бокариуса уменьшил почти втрое размер нанесенного государству ущерба с 14 до 5 млн грн в деле “рюкзаков Авакова”.
Кроме того, именно государственные эксперты поспособствовали процветанию запрещенного в Украине игорного бизнеса под крылом министра внутренних дел. Журналисты нашли в реестре судебных решений до десятка экспертиз Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз, с помощью которых игорный бизнес получил реальные уступки в суде.
Правда, проблема не только в игорном бизнесе, ведь экспертизу проводят и в топ-делах. И снова знаменитейший КНИИСЭ. В частности, его руководитель Александр Рувин попробовал отозвать экспертизу своего подчиненного в деле экс-руководителя ГФС Романа Насирова, которого подозревают в принятии незаконных решений о рассрочке платежей по рентной плате за пользование недрами компаниям, подконтрольным нардепу-беглецу Александру Онищенко.
После того как экспертное заключение “пошло” в НАБУ, Насиров направил в КНИИСЭ письмо, где уверял, что во время обысков детективам НАБУ “был выдан не весь перечень документов”, поэтому “просил не выдавать заключение экспертизы, поскольку оно будет необъективным”. При этом не указал причины, почему документы, которые есть у детективов, — не все. Рувин не имел полномочий отзывать экспертизу или признавать заключение эксперта недействительным. Однако он подыграл Насирову и написал в НАБУ письмо “О возврате экспертного заключения на доработку”. Если бы экспертизу отозвали, это дало бы дополнительные аргументы защите Насирова.
Сам Рувин, очевидно, специалист опытный, но непростой. В мае 2016 г. журналисты заметили его в столичном ресторане со скандальным главой Окружного админсуда Павлом Вовком и нардепом из БПП Александром Грановским, “уполномоченным президента” по судам и близким к тогдашнему бизнес-партнеру Порошенко Игорю Кононенко.
В судебном реестре почти нет приговоров за последние несколько лет в отношении государственных экспертов. Впрочем, вряд ли это свидетельствует о том, что оснований для их появления нет.
Итак, при подготовке законопроекта №8336 ко второму чтению критически необходимо изъять нормы относительно судебного контроля экспертиз для дел о топ-коррупции и относительно создания единого реестра экспертиз.
Кроме того, целесообразно наконец ликвидировать нелогичную и вредную государственную монополию на экспертизы. Соответствующие правки в законопроект зарегистрировал народный депутат Мустафа Найем. Голосование за них покажет, действительно ли парламентарии хотят исправить ошибку, блокирующую экспертизы и для погребения, и в делах об изнасиловании, или цинично обменивают упрощение нашей жизни на свою безнаказанность.
ксперт Центра противодействия коррупции и Антикоррупционной группы Реанимационного пакета реформ
Центр противодействия коррупции
