Четыре года Нацполиции: реформа или смена формы?

Давайте вспомним. После Революции Достоинства украинскому обществу многого хотелось, но далеко не все, к сожалению, смогло воплотиться в жизнь. Попытка реформы правоохранительной системы – это, казалось, то, что удалось сдвинуть с места. Для ее проведения было принято решение использовать успешный грузинский опыт. Ну, вы же помните. Хатия Деканоидзе – первая руководительница новорожденной украинской полиции. 2 июля 2015 года Верховная Рада принимает закон “О Национальной полиции”, а уже 4 июля на Софийской площади в Киеве присягу на верность Украине приносят первые сотрудники новой полиции. Ими стали патрульные полицейские, которые около месяца работали в тестовом режиме. Вторым украинским городом, где полицейские вышли на улицы, стал Львов, третьим – Одесса. После этого проект постепенно стал воплощаться во всех городах Украины. Сказать, что украинцы смотрели на ребят в новеньких черных мундирах, которые делали их похожими на американских копов, – это ничего не сказать. Их защищали от критики, на них заглядывались, их любили. И так прошли четыре года после начала чуть ли не самой известной реформы в истории современной Украины… «Чувства», конечно, притупились, флер новизны спал, но…

…30 июля 2019 года стая молодчиков в футболках с принтом “Традиция и порядок” напали на государственное агентство Укринформ, учинили погром, в результате которого серьезно пострадали трое наших коллег. Государственному агентству нанесен имущественный ущерб на сумму в несколько сотен тысяч гривень (точная цифра еще не подсчитана). Нам точно известно, что в полиции знали о готовящемся нападении, но ничего не подумали сделать, чтобы этого не допустить. Язык не поворачивается назвать полицейскими тех людей (они избегали называть свои фамилии и звания), которые ехали на вызов долго (почти полчаса), которые вопиюще не выполняли свои должностные обязанности, а, скорее, вели себя, как свободные наблюдатели, бесхребетно имитируя следствие (о то, как полиция нас «берегла» и расследовала очевидное уголовное преступление – здесь). Да что там, было видно, что они ничего не будут делать, пока не выяснится «чьи это люди» и не поступит соответствующее указание. Оно не поступило, и «стражи порядка» невозмутимо дали погромщикам спокойно покинуть место преступления, еще и переодевшись перед тем!

Этот инцидент и заставил нас поставить вопрос ребром: а что, собственно, от той реформы, которую все так поддерживали и приветствовали, осталось, кроме черной формы и гибридных Приусов, большинство из которых они разбили?

Андрей Черноусов, ведущий эксперт Харьковского института социальных исследований:

“Новых набрали, форму сменили, но из-под политического давления и обслуживания определенных интересов полицейских, к сожалению, так и не вывели”

– В течение четырех лет система находилась в режиме полусна. Никакой реформы не произошло. Даже сам Аваков как-то говорил, что не может поступить управляемостью системы в угоду реформированию, каким-то изменениям. То есть с самого начала обо всем говорилось открыто. Поэтому я бы вообще не применял это слово – реформа. Потому что это что-то такое, что меняет форму. Конечно, если речь идет о форменной одежде, то да – форму сменили. Реформа не состоялась даже не потому, что ее спустили на тормозах. Притормозить можно лишь то, что ехало, а это все как стояло неподвижно на месте, так и стоит до сих пор. Красивые публикации о “новой полиции” – это не более, чем медиакампания. Селфи с копом, кофе с копом… Это все пиар, который никак не связан с реформой. Это первое.

Второе – знаете, сколько дел приходится у нас на одного следователя? Где-то около 300-350, а то и больше. И среди них многие в стиле “у кого-то куртку украли” или “кошелек потерял”. То есть то, чем раньше занимались оперативники или участковые. Большинство таких мелких дел решаются исключительно по горячим следам на месте. Однако следователь, отвлекаясь на них, вынужден параллельно расследовать и серьезные преступления, такие как умышленное убийство. И что в итоге? А все просто – следователь часто вообще не делает ничего. Если раньше, до 2014 года, делалось все, чтобы уголовное дело не возбуждать, то сейчас “по барабану” сколько у тебя таких дел, – 100, 200, 300 – в госреестр вносят все, впрочем по факту ничего… С другой стороны, когда нужно дать хорошие показатели, попиариться и так далее, например, что где-то нарушается избирательное законодательство, то сверху дается команда. То есть работают не по механизму, а по указанию. И в данном случае хорошо вписывается случай с вашим агентством. Думаю, что НИКТО и НИЧЕГО не делал без чьей команды. А как же новые люди в органах? Ну, состоялся набор двенадцати с лишним тысяч новых полицейских, и что? Одна часть – бестолковая, другая, несмотря на то, что все прекрасно понимает и умеет, сделать ничего не может, потому загнана под политическое давление, то есть занята обслуживанием определенных интересов. И ты хоть кричи, вопи “делайте это” или “езжайте туда”, тыкай им пальцем, а они – даже не пошевелятся. Конечно, это неправильно, так не должно быть, потому что механизм, потому что уголовное процедура… Если ничего не изменится, то, поверьте, придет время, когда Врадиевка или Кривое озеро будут казаться нам детскими мультиками.

Михаил Каменев, юрист, исполнительный директор Правозащитной инициативы:

“Реформа не состоялась. Произошли точечные изменения”

– Не все так плохо, но и хорошего крайне мало То, что на самом деле изменилось – это патрульная полиция, которую мы знаем, как “мою новую полицию”. Подавляющее большинство людей там извне системы. Они избежали влияния “старых милиционеров”. То есть исчезла полностью вертикально-интегрированная коррупция, царившая некогда в ГАИ и в патрульной службе, когда каждый должен был давать взятки, иначе просто не мог работать. Этого, во-первых, требовало начальство, а во-вторых, машины надо чем-то заправлять. Сейчас этого нет. Но изменения произошли лишь в мелких кусочках мозаики национальной полиции. Патрульные – это лишь фасад, только часть работы, которой больше всего приходится на «криминальный блок» борьбы с преступностью. И в этом блоке, к сожалению, глубоких изменений не произошло. Там все осталось в прежнем составе и работает по тем же правилам. Еще одно, что не сделано, хотя и нужно – это убрать «дамоклов меч» начальника, который висит над каждым полицейским. Другими словами, нужно обеспечить эффективный механизм внутренних дисциплинарных расследований, что позволит не только привлечь виновных к ответственности, но и защитит рядовых полицейских от произвола руководства. В эту же сферу входит и вопрос денежного обеспечения, в том числе премии как составляющей в работе полицейских. Потому что когда есть оклад, надбавки, но половину зарплаты составляют премии, которые твой начальник может в любой момент взять и обрезать до нуля, то что это, как не способ незаконного дисциплинарного воздействия? Это надо менять.

Далее – из того, что удалось. За эти четыре года было положено начало деполитизации полиции, когда полиция стала отдельным органом власти, а министр внутренних дел не является начальником всех полицейских (т.е. министром милиции, как раньше) и оставил у себя только функции по формированию государственной политики. Министр уже не сможет отдать приказ разогнать какой-то митинг или задержать кого-то – полицейские ему не подчиняются. В то же время председатель Нацполиции должен согласовывать с министром внутренних дел, например, назначение своих заместителей, собственно, как и бюджетные вопросы, также оставшиеся в компетенции министра. То есть деполитизация произошла не до конца, но шаг в этом направлении сделаны. И последнее – это кадровое очищение. Да, часть старых “милиционеров” вернулась после старта реформы, но определенное обновление произошло. Например, на момент победы Революции достоинства там служило 156 тыс. человек, после аттестации их стало около 105 тыс.

Александра Матвийчук, предсепдатель правления Центра гражданских свобод:

“Кардинальные изменения большинства структурных подразделений Нацполиции просто не коснулись”

– Проблема с реформой полиции в ее несистемности. Я была одним из тренеров новой патрульной полиции. Мы тогда учили людей, которые действительно хотели служить обществу. Но это было только одно из пяти структурных подразделений Нацполиции. И кардинальные изменения многих из них просто не коснулись. Трансформация унаследованной от СССР милитаризованной модели в сервисную службу требует комплексного подхода. Так же как отход от «палочной системы» и оценка их работы через уровень доверия населения требует постоянных усилий. Здесь просто нельзя было останавливаться. Вместо этого мы даже начали отмечать свертывания положительных нововведений. На днях замминистра внутренних дел объявил, что военнослужащие Нацгвардии с августа начинают самостоятельно обеспечивать общественный порядок. Конституция Украины устанавливает прямой запрет использовать военные формирования для ограничения прав и свобод граждан. Больше того, это противоречит принципу демилитаризации полиции. То есть вместо того, чтобы повышать эффективность работы полиции, министерство решило выпустить на улицы по всей стране военные патрули. Это своего рода объявление военного положения.

Сергей Шульженко, официальный представитель европейской полицейской ассоциации в Украине:

“Любим брать в качестве примера грузинские реформы? Ну, тогда мы должны понимать, что там текучесть кадров достигала 800% пока не заработало”

– Реформа продолжается до сих пор, продолжается постепенно. Но у нас как – все хотят быстрых, сиюминутных изменений. Но так не бывает. Разве что умножить на ноль и заново все перезапустить. Однако здесь следует понимать, что если полностью убрать старую систему МВД, то в стране тогда будет царить хаос и анархия. Что будет с делами, которые нужно направлять в суд? Скажите, а если мы уволим следователей и вовремя не назначим на их место новых, то что будет? А я вам скажу: прокурор скажет новому следователю: “Гуляй, Вася!». И по срокам давности дело спишут в архив. Все! Должно пройти не четыре, а как минимум десять лет, чтобы система, чтобы вся эта гигантская машина обновилась. Потому структура МВД, как программное обеспечение на компьютере или смартфоне – должно постоянно обновляться и обновляться. Мы же любим брать в пример грузинские реформы, правда? Ну, тогда и следует понимать, что там текучесть кадров была 800% (!) пока не заработало. А размеры Грузии, они же не сопоставимы с Украиной. Грузия – это наша Одесская область… Но надеюсь, что уже в следующем году мы почувствуем изменения: из академий випуститься первая молодая кровь, которая пришла туда действительно учиться, пришла не за бабло, и которая вытеснит старые кадры прогнившей системы.

Мирослав Лискович

Источник