Сергей Горбатюк. Начальник Департамента спецрасследований ГПУ
11.07.2018
Первоначально этот материал должен был стать обычным небольшим интервью на уже определенную тему – наложенный прокуратурой запрет на строительство Музея Революции достоинства на ул. Институтской в Киеве. О данном неожиданном решении Департамента спецрасследований (ДСР) Генпрокуратуры публично заявил вечером 4 июля сам директор музея Игорь Пошивайло.
Именно за объяснением данной ситуации Українські Новини и отправились к начальнику Департамента спецрасследований Сергею Горбатюку. Но все получилось совсем не так, как планировалось. Вмешались непредвиденные обстоятельства. В итоге интервью получилось отвлеченным, сумбурным, эмоциональным и в очередной раз обнажило ту степень накаленности отношений между Горбатюком и генеральным прокурором Юрием Луценко.
Итак, около 12:00 в пятницу, 6 июля, в приемной Горбатюка было шумно. Начальники отделов ДСР нервно мерили шагами комнату, вслух ругаясь на незваных гостей. Через пару минут начальник Департамента мне сообщает, что к ним внезапно решила наведаться с проверкой специально созданная комиссия от руководства ГПУ. Горбатюк не сомневается – проверка едет исключительно с целью найти основания для расформирования департамента, а возможно и его увольнения.
Тем не менее, мы решаем начать интервью, пока комиссия еще добирается на ул. Борисоглебскую.
Минут 5-7 минут Горбатюк говорит на заданную тему – рассказывает о предписании на запрет строительства музея на Институтской, искренне недоумевает волне манипуляций, поднявшейся вокруг этого. Разговор прерывает звонок из приемной – комиссия прибыла и готова начать.
Я отправляюсь в приемную ждать, когда все закончится. По словам начальника ДСР, общение с проверяющими займет не более 20 минут.
Сначала Горбатюк разговаривает с членами комиссии сам, затем зовет к себе в кабинет всех начальников отделов ДСР. С увеличением количества людей в комнате шум оттуда становится все громче. Из кабинета начальника слышны возмущенные крики.
Тем временем, пока я общаюсь с секретаршей на тему “как все плохо в стране”, в приемную заходит еще один незваный гость. Это бывший министр спорта Дмитрий Булатов со своим адвокатом.
Он с порога весело объявляет, что пришел давать повторные показания по делу Игоря Луценко и хочет пообщаться с Горбатюком. Секретарь, не узнавшая чиновника, предлагает ему ждать в приемной, пока комиссия ГПУ не уедет.
Булатов согласен, он не спеша делает себе чашечку кофе, присаживается на стул и начинает громко рассказывать всем присутствующим о своей новой должности заместителя главы Госрезерва по мобилизационным запасам. Он смеется и искренне недоумевает, почему его поставили разгребать эти, по словам Булатова, “Авгиевы конюшни”.
За анекдотами экс-министра спорта про пропажу танковых двигателей из схронов Госрезерва проходит еще 30 минут, когда двери кабинета Горбатюка с шумом распахиваются и оттуда с криками и угрозами выскакивают члены проверяющей комиссии. В адрес руководителей Департамента спецрасследований летят фразы про трусов, заявления о нарушении прокурорской этики и обещание привлечь их к ответственности.
В ходе перепалки между прокурорами обескураженный Булатов с адвокатом решают спешно ретироваться, и я остаюсь в приемной один. Подождав минут 5, принимаю решение заглянуть в кабинет главы ДСР.
Горбатюк заметно нервничает. Он уставшим взглядом смотрит в окно, затем резкими движениями перекладывает бумаги на столе и закуривает сигарету. В течение следующих 40 минут он выкурит их не одну.
Начальник ДСР согласен продолжить интервью. Новая тема для беседы очевидна.
Только что комиссия Генпрокуратуры попыталась провести внеплановую проверку у Вас в департаменте. Члены комиссии ушли со скандалом. Они не провели проверку, так как Вы им не позволили?
Проверку запретить не могу. Но я проверяющим сказал: “Проводите её в соответствии с законодательными требованиями и сообщите письменно, что именно вы хотите проверять”.
Они сказали, что хотят проверить целиком организацию работы?
Да, хотя что включает в себя это “целиком” неизвестно. Но есть ч.5 ст. 17 закона “О прокуратуре”, где написано, что прокурор не обязан выполнять приказы прокурора высшего уровня, которые вызывают у него сомнения в их законности, если он не получил их в письменной форме, а также очевидно преступные приказы.
Генпрокурору я обжаловал приказ о проверке и проверяющим сказал, что у нас есть сомнения в законности, и проверка безосновательна. Но пока приказ не отменен мы его выполняем. Однако вы должны сформулировать, что вы хотите, по каким направлениям проверка и какие материалы для проверки нужно предоставить. Проверять собрались следственное и прокурорское подразделение, и поэтому ставится требование с целью обеспечения неразглашения тайны следствия и воспрепятствования вмешательству в деятельность процессуальных лиц, пояснить какие именно материалы вы хотите смотреть. Однако на эти логичные и законные требования получаем отказ.
А сегодня, по моему мнению, пришли просто зафиксировать наш отказ. В пятницу в обед не приходят на проверку. Но, опять-таки, это попытка манипулировать и выдать наши законные требования за отказ от проверки.
Так у них текста приказа не было с собой?
У них приказ есть. Они не хотят давать ответ, что именно хотят проверять (план, порядок проверки). Они говорят: организация работы. Но она же происходит по отдельным направлениям.
То есть они будут утверждать, что это Вы не пустили комиссию к проверке. Вам за это что-то будет?
Думаю, для этого они и приходили! Они хотели это специально зафиксировать. Вопрос же в том, что это не мы их не допустили, мы говорим, что мы готовы, но только сперва предоставьте конкретную информацию с целью недопущения нарушения вышеуказанных требований законодательства. А они нам о своем: что это мы якобы им не даем провести проверку.
Как думаете, это уже окончательная точка в работе департамента? Ведь из-за всего этого может быть подана жалоба на Вас в Квалификационно-дисциплинарную комиссию прокуратуры…
Да, может быть жалоба. Но про точку еще рано говорить
У Вас этот конфликт с Луценко является личным? Мне кажется, что он считает, это личным конфликтом…
Они переводят это в личный конфликт. Есть требование действовать в соответствии с Законом. Какой же это личный конфликт?!
Они, возможно, считают, что Вы не выполняете его указаний, не имеете права его публично критиковать, говорить, что из-за отсутствия юридического образования он чего-то не знает…
Я ему такое говорил? Это перекручивание и передергивание.
На каком этапе все это вылилось в СМИ? Только через 1 – 1,5 года. А предшествовали этому внутренние жалобы и попытки получить ответы на законные требования. Пусть Генпрокурор покажет те указания, которые я якобы не исполнял. А с другой стороны есть жалобы, есть заявления о преступлении и есть незаконное привлечение меня к дисциплинарной ответственности на основании выдуманных фактов.
Есть кипы документов, где зафиксировано принятие Генпрокурором или его заместителями незаконных решений с фальсификацией. На все это мы реагируем в законный способ.
Какой тут личный конфликт? Ему говоришь: генеральный прокурор работай по закону! А чтоб увести в сторону от этого им надо показать, что это якобы проблема моих личных качеств.
Ладно, давайте наверно тогда поговорим на тему Музея Революции достоинства, если Вам не сложно…
Давайте.
Правильно ли я понял, что предписание о запрете строительства Музея выдано только на 2 – 3 месяца, пока будет длиться следственный эксперимент? Я просто хочу разобраться, ведь, насколько я помню, в прошлом году уже были следственные эксперименты по убийствам активистов Евромайдана на ул. Институтской.
Они постоянно проводятся. Относительно событий 20 февраля ( убийство 48 и ранение 80 митингующих на ул. Институтской 20 февраля 2014 года. – ред.), то этот запрет на изменение обстановки, а не на строительство Музея нужен для проведения дополнительных следственных действий. Следственные эксперименты уже были проведены по каждому эпизоду, и дело уже в суде.
Но потом появляются дополнительные видеозаписи, свидетели. На этапе расследования у нас некоторые эксперименты проводились, например, при участии свидетелей. Но по памяти свидетель может ошибиться с месторасположением, позой и т.д. И поэтому, когда появляется дополнительная видеозапись, где мы видим конкретного потерпевшего, тогда мы берем видео, выходим на место происшествия, расставляем и получаем намного более точную картину момента получения ранения, чтоб определить направление, откуда был произведен выстрел.
Эти запреты на изменение обстановки и ланшафта на ул. Институтской выдавались и ранее.
То есть, это не впервые сейчас вынесен запрет?
Нет, он сейчас возобновлен. Первый был еще в 2015 или 2016 году вынесен. Сейчас просто его возобновили, потому что этот весь земельный участок получил уже в право собственности Музей.
Мы раньше ставили это требование к КГГА, к Печерской райгосадминистрации к УМВД в г. Киеве, а сейчас возобновили его, чтоб те, кто несет ответственность, были проинформированы и выполняли его.
К тому же перед принятием этого решения у нас было совещание с семьями Героев Небесной сотни, адвокатами и с этим же директором Музея (Игорем Пошивайло. – ред.).
Получается, он об этом заранее знал?
Да, он знал. Мы обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что есть необходимость (запрета. – ред.). Единственное, он сказал, что им выделили деньги и необходимо уже приступать к работам. Мы сказали, что в максимальные сжатые сроки планируем провести следственные эксперименты. Он сказал: раз надо, значит надо. Все согласились.
А потому к ним пришел сам документ с этим постановлением, и поднялся шум.
И главное, что новость с формулировкой “запрет Музея”, чтоб показать, что Генпрокуратура якобы не хочет его. Это манипуляции.
Кстати, хотел спросить, почему с реконструкцией Дома профсоюзов не было такой истории? Вы не выносили запрет о реконструкции этого объекта, который также является местом преступления?
Там погибли 2 человека. Был тщательный осмотр, и экспертиза причин поджога уже завершена. Нет данных, что люди, которые там погибли, умерли вследствие, например, выстрелов или колото-резанных ран…Причина не установлена из-за обгорания (трупов. – ред.)
Соответственно, все, что по пожару было сделано, все уже окончено, и поэтому никакие запреты не накладывались. Других каких-то преступлений, по которым надо проводить эксперименты, не было.
Кстати, в начале года Ваш департамент заказывал услуги альпинистов для осмотра верхних этажей гостиницы “Украина”. Там уже есть результаты?
Да, было такое, но работы еще не завершены. Решили привлечь альпинистов, и не зря это оказалось – нашли пули.
Их экспертиза уже проведена?
Нет. Сразу же мы ее назначили, но у нас в государстве такая проблема, что очень долго проводятся экспертизы. Некоторые больше двух лет не могут завершиться.
Всвязи с сегодняшними событиями, очевидно, что планы ГПУ по реорганизации Вашего департамента не изменились?
Планы ГПУ, думаю, не изменились, планы ГПУ, наверное, отсрочились. Появление этой проверки – это как раз повод поискать какие-то недочеты, показать, что тут якобы есть ненадлежащая организация труда. Потому что проверка была назначена еще на апрель – май.
Сегодняшняя?
Да, в апреле – мае они должны были ее завершить, но они не вышли на эту проверку. Потом Генпрокурор определил, что ее необходимо провести до 18 июня и назначил руководителем рабочей группы (заместителя генерального прокурора – главного военного прокурора Анатолия) Матиоса…
Интересный выбор.
Я написал заявление, что у него конфликт интересов после моего реагирования на его незаконные действия и всех этих его заявлений в мой адрес. Они сделали паузу, исключили Матиоса и назначили повторную проверку на конец июня – июль.
Потом опять была пауза, и не выходили на проверку, решив просто реорганизовать департамент. Ведь нет департамента – нечего проверять. Или во время ликвидационной процедуры провести проверку без нас, ведь мы были бы за штат выведены.
Эта идея получила, скажем так, сопротивление от нас, и тогда они поменяли подход. Они опять вышли на проверку. Это уже второй приход – они уже в понедельник (2 июля. – ред.) приезжали всем составом, но почему-то без руководителя рабочей группы
Мы им говорим: вы проверяете следственный и прокурорский отделы, а здесь есть тайна досудебного расследования, поэтому дайте план вашей проверки. Это же не обыск!
Они согласились и пообещали в понедельник до конца дня предоставить план. Чтоб не быть голословным я и письмо написал на руководителя рабочей группы (первого заместителя генерального прокурора Дмитрия Сторожука, – ред.), что мы открыты к проверкам, но выполняйте закон. А также с учетом, того, что ранее на наш Департамент неоднократно осуществлялось давление и вмешательство в расследование со стороны руководства ГПУ, и в связи с безосновательным, незаконным проведением проверки, просили, согласно ч.5 ст.17 Закона “Про прокуратуру” все указания по проведению проверки и предоставлению материалов делать письменно.
Пусть они сообщат, что именно хотят проверять и все, что хотят истребовать, пусть истребуют в письменном виде.
Как думаете, еще долго вы продержитесь? А то, честно говоря, давление такое достаточно серьезное…
Не знаю. Это ж уже 2 года продолжается – с сентября 2016 года.
Но мне кажется, что в последнее время все намного серьезней.
Намного серьезней – это нарушения закона со стороны Генерального прокурора Украины, которые начались в 2016 году и не только не прекращаются, а увеличиваются и носят признаки системных и умышленных нарушений.
Весь этот период со стороны Генпрокурора и ряда его заместителей было незаконное вмешательство в разных формах в расследование дел, влияние на следователей или прокуроров и иные нарушения закона.
Сейчас такое время, что у нас уже во многих расследованиях подходят следователи и прокуроры к этапу сообщения о подозрении фигурантам уголовных производств И именно в таких случаях появляется незаконное влияние руководства ГПУ. Там где идет процесс, где только собираются доказательства, как правило, там дают спокойно расследовать, а вот там, где выходим уже на сообщение о подозрении, нет.
И опять-таки каждый раз это сопровождается моими выступлениями в СМИ, но это уже как последний способ достучаться, после того, как нет реагирования на все письма, жалобы и заявления о преступлении и т.д.
Каждый раз, особенно в экономических преступлениях, когда мы подходим к результату, проявляется интерес руководства – наверное, появляются люди, которые готовы о чем-то просить, используя кое-какие аргументы…
Ситуация с нашим Департаментом с учетом нашей открытости просто поднимает завесу “прокурорской кухни” и показывает, что Генеральный прокурор не то, что не реформировал прокуратуру и не привил уважение к Закону, а он его первый и нарушает, чем дискредитирует этот орган.
Я уверен, что Луценко думает наоборот, что это Вы его подставляете своими действиями. И по Бубенчику ( в апреле текущего года активисту Евромайдана Ивану Бубенчику предъявили подозрение в убийстве 2 правоохранителей на Майдане. – ред.) и по делу “альфовца” (23 июня текущего года бойцу спецназа СБУ “Альфа” предъявили подозрение в убийстве активистов Евромайдана в Хмельницком. – ред.)
По тому же самому названному Вами делу Бубенчика мы неоднократно докладывали, что у нас планируются и следственные действия, и обыски, и фигурируют такие-то лица…Но Луценко ни одного совещания не провел по этим фактам.
В этом деле основная претензия в мой или Департамента адрес “а почему сегодня?”. И тут логичный спросить “а когда?”. Но ведь если не знаешь, как действовать, то действуй по закону. Следователь и прокурор собрали доказательства, и считают, что уже все сделано для сообщения о подозрения. Что им, запретить это из-за того, что политическая ситуация не такая, как надо?
Руководство выискивает какие-то причины, чтоб заявить или распространить кулуарно, что я якобы хочу кого-то подставить, хочу столкнуть кого-то лбами, что я действую в интересах каких-то групп. Я, например, слышал высказывания, что я из посольства США не вылезаю…
Да, есть такой слух.
При этом я ни то, что ни разу в нем не был, я даже не знаю, где оно находится!
Вы разве ни разу не посещали прием в посольстве США по случаю 4 июля?
Нет. Никогда меня и не приглашали. У меня и контактов с ними нет.
На начальном этапе расследования были предложения со стороны ФБР о помощи.
По “майдановским” делам?
И по “майдановским” и по коррупционным экс-чиновников. Они сказали, что будут помогать, и мы передали им просьбы кое-что сделать, но ничем существенным это не завершилось. Ну что ж, это и не было их обязанностью, проблем нет.
Кстати, этому бойцу “Альфы” уже избрали меру пресечения?
Нет, он так и не явился. Его отправили в АТО.
Первый раз он был вызван на допрос еще 8 июня, но пришел ответ, что он болеет с 6 июня. Взяли паузу, чтоб выздоровел, и вызвали на 20 июня.
20 июня он опять не прибыл, и нам передали приказ, что он отправлен 10 июня в АТО. Но закон говорит, что составленное сообщение о подозрении необходимо вручить в день составления, и если нет возможности вручить лично, то оно отправляется по почте.
После этого мы еще направили запрос в центральный аппарат СБУ с просьбой обеспечить его явку, ведь он же является подозреваемым. Пока что не обеспечили, и соответственно, избрание меры пресечения откладывается.
Но, опять – таки, неявка дает основания прокурору говорить о возможности избрания ему более строгой меры пресечения.
Мне кстати кажется, что они поэтому и спешат с ликвидацией нашего департамента, потому, что потом как в этом, так и во многих других случаях уже просто не будет кому привлекать к ответственности и избирать меру пресечения подозреваемым…
Кстати, по делу Бубенчика вы продолжаете расследовать убийства правоохранителей на Майдане?
Да, только в эпизоде по указанному подозреваемому изменена группа прокуроров. Незаконно изменена, потому что оснований для этого не было.
Кроме Бубенчика и второго фигуранта, который в розыске, Дмитрия Липового, есть еще подозреваемые или наработки по каким-то лицам?
Там же есть еще эпизоды по убийствам правоохранителей, работа в этом направлении продолжается. Но какие-либо детали не могу сообщить, так как теперь только старший группы прокуроров, а именно заместитель Генерального прокурора (Анжела Стрижевская. – ред.) может определять, что является разглашением ведомостей досудебного расследования.
Раз Вы уже упомянули ФБР, то можете сказать, как обстоят дела с расследованием против Пола Манафорта? Насколько я помню, уголовное производство недавно было возобновлено.
Да, с середины мая возобновили. Сотрудничества с американской стороной пока, к сожалению, нет. Есть работа по проверке контактов, происхождения средств, которые получались по “черной бухгалтерии Партии регионов”, записи, экспертизы. Единственное, что сейчас не появилось чего-то существенно нового…Потеряно, конечно, время с ноября 2017 года, когда по воле руководства Генпрокуратуры мы не могли его расследовать.
Возможно ли его привлечь к ответственности в Украине или это просто наработки для американского следствия?
Если установлено, что иностранный гражданин совершил на территории Украины преступление, то, конечно же, он может быть привлечен к уголовной ответственности. Единственное, что если он находится на территории другой страны, то она, согласно международному законодательству, его не выдаст, потому что есть такое общее правило, что своих граждан страны не выдают. Могут, конечно, но обычно не выдают.
Если говорить о Манафорте, то подозрение ему не выдвигалось.
Сейчас же идет проверка записей из “черной бухгалтерии” для того, чтобы установить преступного ли происхождения эти деньги, какие действия осуществлял он в рамках своих консультаций, соблюдалось ли налоговое законодательство.
Проверяется также деятельность Манафорта относительно привлечения американской юридической фирмы для составления заключения для ЕСПЧ об отсутствии нарушений в деле об аресте Юлии Тимошенко. За незаконную и безосновательную оплату этого заключения был направлен в суд обвинительный акт в отношении бывших Министра юстиции, его заместителя и главного бухгалтера.
Но чтоб дать оценку действиям Манафорта необходимо допросить и сотрудников американской юрфирмы и его самого. Такие запросы в США были направлены еще в 2014 и начале 2015 года. Ответа нет. Частично только их выполнили – предоставили копии документов от этой юрфирмы.
И последний вопрос. У Вас, очевидно, есть некая общественная поддержка – и активистов, и отдельных политиков и семей Героев Небесной сотни. Нет ли у Вас самого желания уйти в политику?
У меня есть желание делать то, что я умею и приносить пользу. Я умею, лучше или хуже пусть скажут другие, расследовать дела или организовывать их расследование. Сейчас я благодаря Луценко занимаю административную должность, то есть организовываю. Но также я вместе с коллективом ДСР стремлюсь к изменению прокуратуры в лучшую сторону с тем, чтобы соблюдение закона, независимость следователя и прокурора в их законной деятельности не были просто словами и чтобы доверие общества к прокуратуре вернулось.
Если вся эта ситуация чем-то нехорошим закончится и я окажусь вне прокуратуры, то желание влиять на изменение прокуратуры и вообще правоохранительных органов конечно же у меня не исчезнет.
Но никаких предложений (об участии в политических проектах. – ред.) у меня нет, никто не подходил, не предлагал.
Да ладно! Вы же такое публичное лицо.
Даже сам удивляюсь. Думаю, что по идее, давно должны были уже быть (смеется. –ред.). Но ничего не было. Поэтому никаких конкретных планов в этой части у меня нет. Поэтому я буду тут бороться до последнего, чтоб что-то поменять для начала в прокуратуре. Единственное, что, конечно, полномочий маловато. Пока что наша борьба заключается только в реагировании на незаконные действия. Но и с этими полномочиями можно заставить высших должностных лиц соблюдать закон, только нужна поддержка общества и СМИ, иначе с таким отношением Генпрокурора к закону под угрозой расследование не только дел о преступлениях на Евромайдане и о коррупции экс-чиновников, но и любого другого преступления в стране.
П.С. Уже после записи интервью становиться известно, что именно 6 июля около 12:00 заместитель генерального прокурора Анжела Стрижевская отменила решение Горбатюка о временно запрете строительства Музея Революции достоинства на ул. Институтской в Киеве.
Олег Черныш
