Реда Молиене. Глава Национальной судебной администрации Литвы

На эти и другие вопросы в интервью “Цензор.НЕТ” ответила глава Национальной судебной администрации Литвы, международный эксперт проекта ЕС “Право-Justice” Реда Молиене.

“КОГДА МЫ ОБЪЯВИЛИ КОНКУРС НА ВОЛОНТЕРОВ, ОЧЕНЬ МНОГО ОБЪЯВЛЕНИЙ ПОДАЛИ СТУДЕНТЫ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКУЛЬТЕТОВ”

– Одна из задач судебной реформы – вернуть доверие к системе и людям, которые ее представляют. В Литве реформа началась раньше, чем в Украине. Можете сказать, что она уже завершилась? Судьям теперь больше доверяют, чем раньше?

– Когда мы начинали, судебной системе доверяло 17% населения. Поэтому все эти годы, пока длится реформа, мы делали все возможное, чтобы люди поверили, что суды работают, в первую, очередь для них. И достигли хорошего результата, получив на данный момент 49% доверия. Это показывает, что мы двигаемся в правильном направлении. Но я думаю, что реформа никогда не закончится. Жизнь слишком быстротечна, надо приспосабливаться и постоянно стремиться к тому, чтобы работать более эффективно. Поэтому полагаю, перемены еще будут, и это нормально.

Но хочу отметить, что глобальные шаги в реформировании мы уже сделали. Например, закончено объединение судов. У нас уже устоявшаяся система по отбору и оцениванию судей, хоть мы и работаем над ее усовершенствованием, перенимая в том числе и ваш опыт, который на самом деле является уникальным. Ведь, с одной стороны, процедура оценивания судей у вас очень сложная, а с другой, она объективная и позволяет отбирать лучших, что очень важно.

– Как вам удалось достичь такого показателя доверия?

– В трех словах и не объяснишь. Есть несколько критичных моментов, которые я считаю самыми главными. Прежде всего, это качество правосудия. Я имею в виду конкретные судебные решения, они должны отвечать определенным стандартам. И у нас в Литве такие стандарты по написанию судебных решений есть. Но при том, что все решения и по форме, и по существу должны отвечать стандартам качества, должен еще и соблюдаться принцип единства судебной практики. Важно также, чтобы эти решения, особенно первой инстанции, которые пишутся для конкретного человека, были понятны. Решается какой-то спор, какая-то ситуация, и в первую очередь тот человек, который пришел за правосудием, должен понять, что написано.

Кроме того, распространена практика, когда сами судьи после оглашения решения объясняют, что они написали. Как мы говорим, на нормальном человеческом языке, какой в нем основной момент. Это тоже утвердило людей в понимании, что судьи помогают решать их проблемы и заботятся об их интересах.

Много внимания уделяем мы и судебной этике, дисциплине. Все заседания записываются, в любой момент их можно пересмотреть, проанализировать и увидеть, что не так. И не только в дисциплинарном плане, но просто чтобы усовершенствовать сам процесс рассмотрения дел.

Второй очень важный момент, на котором мы делаем акцент, – коммуникация. Причем не только внутренняя, но и внешняя. Судебная система имеет уже вторую коммуникационную стратегию, рассчитанную на 4 года. Хотя сама система достаточно консервативна, мы все же должны отвечать ожиданиям людей, которые приходят в суд. Тут дискуссии уже позади, все уже понимают, что надо коммуницировать. Пресс-секретари, судьи-спикеры дают информацию о работе судов, комментируют резонансные процессы. Это тоже помогает людям понять, что происходит. И что это происходит не за закрытыми дверями. Проводим также “круглые столы” судей с журналистами, когда представители СМИ говорят, как лучше подать информацию, чтобы она была понятна. В свою очередь мы объясняем им, когда и почему некоторая информация не может быть доступна, чтобы это не воспринималось как некая закрытость системы.

– В Литве работает система электронного суда, которую у нас запустили пока в тестовом режиме. Насколько она у вас популярна?

– Прежде всего, такая система помогает эффективно осуществлять правосудие. Мы все больше переходим на электронные услуги, ведь стороны процесса довольны, когда могут, не выходя из дома, подать иск, посмотреть, как обстоит дело, прослушать запись судебного заседания и увидеть весь процесс на своем компьютере. Это показывает, что суды отвечают требованиям времени и общества. Мы уверены, что этим тоже повышаем доверие к суду, особенно людей молодого поколения.

– Новации, которые внедряются в системе правосудия, финансируются из госбюджета или это деньги Евросоюза?

– В принципе, это деньги государства. Хотя мы получаем и некоторые гранты. Сотрудничаем со странами, у которых можем перенять опыт. Например, с Норвегией. Но знаете, что я вам скажу: дело не в деньгах. Иногда это просто хорошие инициативы, которые работают благодаря энтузиазму людей. Я могу привести один пример: это волонтеры в судах. Мы посмотрели, как этот институт работает в Норвегии. Там волонтеры “Красного креста” приходят в суд, чтобы помочь участникам процессов. Особенно потерпевшим в уголовных делах, жертвам преступлений, людям, которые находятся в стрессовой ситуации и не всегда понимают, что происходит в суде, как себя вести. А волонтеры предоставляют им всю необходимую информацию, иногда просто сидят и ожидают вместе с ними судебного заседания.

Когда мы все это увидели, подумали, что тоже можем попробовать. Объявили конкурс – и очень много заявлений подали студенты юридических факультетов, люди, которые уже на пенсии. Сейчас волонтеры уже работает в восьми судах. Постепенно такая система запускается и в других судах.

Получаем много хороших отзывов со стороны тех людей, которым волонтеры помогли. Например, в одном из судов слушалось дело по торговле людьми. Пришло много женщин – это и свидетели, и потерпевшие. Некоторые из них с маленькими детьми, потому что их негде было оставить. Как раз волонтеры за ними и присматривали. Потом эти женщины написали нам много добрых слов в соцсетях, отметив, что не думали, что в суде могут чувствовать себя так комфортно и защищенно.

Эта программа тоже является одним из тех компонентов, которые потом помогают людям понять, что суды работают для них, а не являются каким-то органом, который сам по себе. А эта инициатива – как раз одна из тех, которые не требуют много денег, просто надо много энтузиазма. Люди, которые стали волонтерами, верят в то, что они делают, и они видят, что их деятельность приносит позитивные результаты.

Наша задача – максимально информировать людей. Сделать так, чтобы они не боялись того, что происходит в суде. Например, большой популярностью пользуется “Виртуальный суд”. Это компьютерная программа в формате игры, в которую человек входит и может выбрать процесс, который его интересует: административный, гражданский, уголовный. Потом запускает его и видит зал заседания и всех представленных участников. В программе описаны роль каждого участника процесса и все этапы заседания. Сначала был отражен только процесс, а потом мы интегрировали в эту игру реальные судебные дела.

Кроме того, отсылая повестки, мы прикладываем информацию о том, какие у человека права как участника процесса, к кому он может обратиться, если возникли вопросы. Так что можно потихоньку что-то пробовать, иногда получается. Хотя еще есть много скептицизма, я думаю, что энтузиазм всегда помогает идти вперед. Надо искать таких людей, их на самом деле немало и в судебной системе Украины.

“ТО, ЧТО ВЫ НЕ УВОЛИЛИ ВСЕХ СУДЕЙ, А РЕШИЛИ ПРОВЕСТИ КВАЛИФИКАЦИОННОЕ ОЦЕНИВАНИЕ, ОПРАВДАННЫЙ И РАЗУМНЫЙ ШАГ”

– После Революции достоинства в Украине было немало призывов уволить всех судей и набрать новых. Потом все-таки пошли по пути квалификационного оценивания. Как вы считаете, такой компромисс оправдан?

– Чтобы оценить весь корпус, можно сказать, люстрировать и посмотреть, достойны ли судьи этой профессии, такого у нас, конечно, не было, поэтому я смотрю и удивляюсь, как ваша страна сумела это сделать. Я говорю “сумела”, потому что этот процесс уже идет не первый год и, уверена, не будет приостановлен.

То, что вы не уволили всех судей, а решили провести квалификационное оценивание, оправданный и разумный шаг. Страны, которые поступили иначе, потом имели дело с Европейским судом по правам человека. Потому что существуют некоторые стандарты, которые нельзя нарушать.

– Многих судей такая процедура испугала. Некоторые жалуются, что она затянулась. Да и в обществе по-прежнему возникают сомнения по поводу тех, кто ее проходит.

– Это все объяснимо. Те сомнения, которые возникают, и в обществе, и в медиа, это нормально, это дискуссия, поэтому важно, чтобы институции, которые ответственны за процесс, и представители общества, я имею в виду Общественный совет добропорядочности, постоянно коммуницировали между собой. Чтобы объясняли людям, какой процесс происходит. Что это не просто 2 дня экзаменов, а несколько месяцев проверки, экзаменов, психологического тестирования, собеседований. Такой большущий процесс не может завершиться быстро.

– Вы следите, как у нас этот процесс продвигается?

– Да. И даже смотрю на Ютубе собеседования с судьями, это очень интересно. Наверное, ни в какой другой европейской стране ещё такого не было, чтобы судьям задавали такие очень прямые и, я бы сказала, неудобные вопросы. И это делается публично, поэтому это очень большое достижение. Я думаю, что общество может видеть, какие вопросы возникают и какие кандидаты или судьи не проходят этого оценивания. И на каком основании, это видно в том числе и по их интервью.

– Во время конкурсных процедур, квалификационного оценивания много внимания уделяется способу жизни судей. И не всегда их реальные расходы соответствуют заявленным доходам. Как мониторят способ жизни судей в вашей стране?

– Во-первых, публикуются все декларации, и в них судьи указывают каждую покупку, которая стоит три тысячи евро и больше. И если ты забыл, это уже может быть проблемой.

А вообще очень просто узнать, живет судья по средствам или нет. Если ты видишь, в каком доме, в какой квартире он живёт, на какой машине ездит, некоторые выводы уже можно сделать. Мы же знаем, сколько судьи зарабатывают. И исходя из этого, легко представить, какой образ жизни тот или иной судья может себе позволить. Если этот образ жизни отличается от ожидаемого, возникают вопросы. И это нормально, они должны возникать у общества.

Но я должна сказать, что все легко проверить и многие вопросы отпадают. Потому что, когда мы смотрим на декларации судей, в которой указано дорогостоящее имущество, сразу же видим, что на такую же сумму оформлен кредит в банке.

– Всегда ли судьи стараются, чтобы их расходы соответствовали доходам?

– Им не надо стараться, потому что система работает так, что ты не можешь потратить больше, чем зарабатываешь. Конечно, в Литве, как и в любой другой стране мира, можно найти людей, у которых потом возникают проблемы с законом. Но системно у нас такой проблемы нет. Этические стандарты для судей выше, чем для других государственных служащих.

– Наши судьи просят закрыть их декларации, поскольку участились случаи грабежей в их домах.

– Понимаю их опасения, защита личных данных, личной жизни – это все обязательно должно быть. Но они должны решаться таким образом, чтобы личные данные, например, адрес проживания, были закрыты. А если судья указывает стоимость имущества, описывает какое оно без привязки к адресу, это ничем ему не грозит.

– Такие данные и так закрыты. Озвучиваются предложения о том, чтобы декларации совсем засекретить. Как вы считаете, это нужно делать?

– Нет, засекречивать декларации судей нельзя, потому что у общества тут же возникнут справедливые вопросы.

– Неоднократно озвучивались предложения о том, чтобы судьям установить дома сигнализацию за бюджетные деньги. Как один из способов, обеспечивающий их безопасность. Существуют ли в вашей стране подобные меры защиты?

– Таких мер нет. Но я бы не была категорична и не отвергала такие предложения, когда идёт речь о вашей ситуации. Мы слышали об инцидентах, связанных с нападениями на судей. Пожалуй, стоит думать о каких-то мерах, которые бы позволили судьям и их близким чувствовать себя защищенными, чтобы они могли нормально исполнять свой долг.

– Вы знаете, как много у нас не хватает судей и как они загружены. Предстоящее объединение судов вызывает опасения, что ситуация только ухудшится. Литва уже этот путь прошла. Как оцениваете? Больше минусов или плюсов?

– Мы видим в этом скорее плюсы, поэтому думаю, что опасения напрасны. Конечно, все зависит от того, какие цели ставятся. Мы хотели, чтобы суды, в первую очередь, работали более эффективно. Потому что некоторые суды имеют очень маленькую загрузку, некоторые – большую. Нужно было сбалансировать, ведь это влияет и на сроки рассмотрения дел, и на качество, то есть, на те параметры, которые очень важны для людей. В этом смысле реформа была успешной.

Использование ресурсов, распределение дел, баланс нагрузки – все это улучшилось однозначно. Мы все это делали так, чтобы люди, которые приходят в суд, не чувствовали никаких неудобств.

– Что такое “золотой стандарт” личных качеств лучшего судьи?

– Нет такого для судей. Все мы люди, с разными качествами. Но крайне важны именно профессиональные знания и навыки. Очень важно, чтобы человек имел эмпатию, понимал других людей. Чтобы судья умел управлять конфликтами, был стрессоустойчивым.

Но все-таки повторюсь: главное – это эмпатия, которая помогает коммуницировать с людьми, участвующими в процессе. Их надо чувствовать. Люди тоже чувствуют, когда судья имеет все эти качества, независимо от специализации суда. Когда относится по-человечески. Это очень просто, но это очень важно.

Идеальных судей, как и идеальных людей, не бывает. Судьи – продукт этого же общества, поэтому надо искать не некий “золотой стандарт”, а профессионалов, не просто готовых работать судьями, а считающих, что это их призвание. Именно такие люди должны быть в судах.

Татьяна Бодня, для “Цензор.НЕТ”,

Фото: Наталия Шаромова, “Цензор. НЕТ”

Источник