Обед с Хатией Деканоидзе

С главой Национальной полиции Украины Хатией Деканоидзе мы обедаем в ресторане французской кухни Citronelle, что на Богдана Хмельницкого в Киеве.

После двух переносов интервью помощники Деканоидзе просят НВ выбрать ресторан на свой вкус, но обязательно в центре города. Тихий и прохладный Citronelle недалеко от Национальной оперы Украины оказывается удачным компромиссом.

В главном зале почти нет посетителей, а само помещение деревянным декором и узнаваемыми атрибутами французской кухни напоминает загородный дом, где безалаберно, но счастливо живет большая французская семья.

Деканоидзе входит в ресторан в точно оговоренное время. Невысокого роста и одетая в строгий деловой пиджак несмотря на жару, она послушно занимает за столом место, приготовленное для нее фотографом. Видно, что интервью — повседневная часть ее работы.

— Хатия,— протягивает руку для знакомства.

Главой Национальной полиции Украины 39‑летняя грузинка Деканоидзе стала в ноябре 2015 года. Впрочем, в ее управленческом багаже есть должности министра образования Грузии в 2012 году и первого ректора Академии полиции МВД Грузии с 2007 по 2012 год — обе в правительстве Михаила Саакашвили. После поражения партии Саакашвили на выборах в Грузии Деканоидзе ушла в отставку, а после Майдана вслед за другими молодыми грузинскими политиками приехала в Украину.

— Вообще‑то я люблю итальянскую кухню и летние площадки, там я могу курить,— признается Деканоидзе, листая меню. Мы останавливаем выбор на гаспаччо из розовых томатов и салате с копченым лососем.

— А грузинская кухня в Киеве вам нравится? — интересуюсь я.

—  Все же немного отличается от аутентичной грузинской,— тактично отвечает она и сразу добавляет, что и в самой Грузии в туристических местах кухня также не всегда хороша.— У меня мама очень вкусно готовит. Люблю ее сациви.

2014 году Украину охватила острая мода на грузинские реформы. И свой путь в украинскую политику Деканоидзе объясняет просто: ей предложили, и она согласилась.

“Тогда это был понятный мотив — быть полезной Украине, я и не раздумывала особенно,— тихо говорит она с заметным акцентом.— У наших стран общий враг и схожие судьбы”.

Так Деканоидзе вначале стала советником министра внутренних дел, а затем возглавила новый орган — Национальную полицию Украины.

На сегодняшний день она работает в стране почти два года и признается, что теперь лучше понимает эту страну.

— В Украине я все еще замечаю много скептицизма и даже цинизма в повседневных отношениях, это необычно,— отмечает она.

— В Грузии по‑другому?

—  В Грузии так было в эпоху первого президента Эдуарда Шеварднадзе, а сейчас выросло новое поколение людей — таких, как мой 17‑летний сын. Когда он был помладше, то спрашивал меня: что такое коррупция и зачем людям давать взятки кому‑либо? — говорит Деканоидзе и признается, что рассчитывает на такое поколение украинцев как на главный итог реформы полиции.

— Министр МВД Арсений Аваков недавно сказал, что на реформу уже сейчас не хватает 2–2,5 млрд грн. Не скажется ли это на запланированном результате? — интересуюсь я.

Если посмотреть на молодое поколение Грузии, то никто из них уже не учит русский язык

—  Денег действительно не хватает,— Деканоидзе отбрасывает с лица челку.— Не хватает на важное — мизерные зарплаты личного состава не дают шанса убрать коррупционную составляющую. А еще мне до 1 января нужно переодеть весь личный состав в новую форму, и это только часть проблем по материальному и техническому обеспечению.

— Много новых людей уходят из‑за низких зарплат?

—  Из патрульной полиции практически никто, там начальная зарплата в целом по структуре сравнительно высокая — 8 тыс. грн. Сейчас мы хотим поднять зарплату следователя с 4 до 10 тыс. грн, но это все равно очень мало.

Оптимальной зарплатой для такой должности Деканоидзе называет 20–25 тыс. грн. Впрочем, признает, что таких денег государство сегодня заплатить не может, а уже существующую нехватку средств надеется компенсировать международной помощью. Тут же она называет один из результатов своего труда: согласно социологии, Национальной полиции теперь доверяет 46% населения Украины против прежних 3%.

Нам приносят еду, и я спрашиваю Деканоидзе о переаттестации спустя год после запуска Национальной полиции.

—  Аттестованы по всей стране 30 тыс. человек, еще 4 тыс. аттестацию не прошли, из них 30% — руководящий состав, это большие цифры,— говорит она, отпив воды.

— Есть информация, что переаттестация остановилась,— замечаю я.

—  Нет, мы только сделали паузу в марте на две недели. Нам было важно посмотреть, к чему мы пришли. В некоторых райотделах, например, после аттестации осталось по одному человеку. Поэтому и добор, и переаттестация в полицию все еще проводится. Сейчас, например, продолжается переаттестация руководящего и среднего звеньев.

— Результатом вы довольны?

—  Нет, и еще долго не буду,— резко отвечает Деканоидзе. И поясняет, что очистить всю систему полиции одной такой волной переаттестаций невозможно. Многие восстанавливаются через суды, есть случаи коррупции среди уже переаттестованных.

— То есть это процесс бесконечный? — иронизирую я.

— Ровно до того момента, пока у системы не появится механизм самоочищения.

Глава Нацполиции заговаривает о планах, о создании института детективов. Она начинает увлеченно рассказывать о перспективе объединения уголовного розыска и следствия в единый организм.

Я все же предлагаю собеседнице поесть. Пробую гаспаччо — он ожиданий не обманул — и спрашиваю Деканоидзе, что за проведенное в Украине время ей удалось посмотреть.

— Честно говоря, почти ничего. Все мои поездки — рабочие, времени на красивое не остается.

— Ну, хотя бы в Национальной опере были?

— Нет, не была. Была один раз в кинотеатре, и то — до работы в Нацполиции. А еще мне нравится Львов — он древний, как Грузия.

Деканоидзе объясняет, что из‑за большого количества работы ей сложно спланировать даже поездку домой. А там сын как раз окончил школу и готовится получить бизнес-образование в одном из грузинских университетов.

— Вот он,— с экрана мобильного телефона Деканоидзе на меня смотрит улыбчивый парень, который на голову выше обнимающей его матери.— Он понимает ситуацию в Украине, поскольку хорошо помнит российское вторжение в Грузию в 2008 году.

Та война началась утром 4 августа. Деконаидзе, тогда ректор Полицейской академии Грузии, как раз находилась с семьей в США. “И тут получаю странное сообщение от коллег: “Нас бомбят”,— вспоминает она.

После этого связь с Грузией оборвалась, и тут же в холле отеля Деканоидзе увидела по телевизору, как российские МИГи бомбят Гори.

Она приняла решение немедленно вернуться домой. Билетов в Грузию не оказалось: были закрыты аэропорты, пришлось лететь до Баку. Она вспоминает, что ее машина была едва ли не единственной в тот день, въезжавшей на территорию Грузии,— многие выезжали.

“Наша Полицейская академия недалеко от Гори, у нас ценное оборудование, оружие. Я дала распоряжение все это зарыть в землю”,— вспоминает она.

Когда Деканоидзе добралась до Тбилиси, полицейские уже занимали стратегические высоты над столицей. А она попросила мать и других домочадцев сделать музыку в доме погромче и открыть двери: в тот момент было важно показать людям, что они не уехали, не отступили перед русскими.

— Сегодня в Грузии много российских туристов, российского бизнеса — почему грузины простили россиян? — не могу удержаться от вопроса.

— А кто сказал, что мы простили? — неожиданно резко парирует Деканоидзе.— Туризм и деловые отношения — это то, что приносит пользу экономике маленькой страны, но если посмотреть на молодое поколение Грузии, то никто из них уже не учит русский язык и даже не смотрит в сторону Москвы. Мы прошли эту точку невозврата. Я надеюсь, точно так же вскоре будет и в Украине.

Официанты несут чай, а мы возвращаемся к украинским реалиям. Я спрашиваю собеседницу о сумасшедшей сумме штрафов за нарушения, которые зафиксировали всего три пробные камеры видеорегистрации, недавно установленные на дорогах.

— Да, за первую неделю камеры зафиксировали около 198 тыс. правонарушений на 12 млн грн. Причем 90% случаев — это нарушение скоростного режима на дороге,— улыбается она.

— Может, это хороший механизм самоокупаемости Национальной полиции? — спрашиваю я.

—  Может, и так, но эта реформа дорогостоящая. На страну нужно около 5 тыс. таких камер,— Деканоидзе начинает детально объяснять, как планирует получить деньги на оборудование.

— А как будут приходить “письма счастья” нарушившим водителям?

—  Через Укрпочту. Еще мы хотим создать электронную базу, где каждый человек сможет зайти и проверить свою машину. Там будут фиксироваться и штрафы, и возможность их оплаты.

— В Киеве набирает силу волна угонов,— я задеваю еще одну болезненную тему,— буквально за последний месяц сразу у нескольких известных украинцев, включая Максима Нефьодова и Карла Волоха, угнали машины. Быстрый рост преступлений заметен уже и на публичном уровне. Что делает полиция?

— Работает. Мы признаем эту проблему, но, если вы заметили, эти кражи связаны с общим ростом преступности, причем именно краж и грабежей. Тяжелых преступлений больше не стало. Так общество отвечает на социально-экономическую ситуацию в стране, мы же можем только быстро реагировать на такие случаи и не рисовать красивых статистик, как это часто бывало раньше.

Не меньше озабочена Деканоидзе и вступившим в силу законом о сокращении тюремных сроков заключенным, пребывавшим некоторое время в следственном изоляторе, который в народе окрестили законом Савченко. Уже сегодня на свободу, по ее словам, вышло около 6 тыс. заключенных, в том числе занимавшихся грабежом.

— Уголовно-процессуальный кодекс Украины очень либерален, иногда у полиции даже нет рычагов, чтобы контролировать ситуацию. Это тоже влияет на статистику правонарушений,— глава Нацполиции разводит руками и признается, что, будь ее воля, многие статьи Уголовного кодекса ужесточила бы.

Мы общаемся уже более двух часов, и телефон моей собеседницы настойчиво напоминает ей о работе. Я прошу у официанта счет.

— Я оплачу,— спохватывается Деканоидзе.

— Ну уж нет,— парирую я.— По правилам Нового времени,мы приглашаем на обед, и мы его оплачиваем.

— Я грузинка, у нас так не принято! — сопротивляется глава Нацполиции.

— Вы делаете нам полицию, а мы вас салатом угостили,— улыбаюсь я. Деканоидзе улыбается в ответ.

Пожав руку на прощание, она поспешно выходит из ресторана, вскидывая на ходу звенящую трубку.

Ольга Духнич