Сам себя Евгений скромно называет “лицом, сотрудничающим с НАБУ на добровольных началах”. Мы же его назовем более просто и логично – агент НАБУ, благодаря которому произведен ряд резонансных задержаний. Предприниматель, который вхож в круг топ-богачей, а значит, имеет идеальное прикрытие. Шевченко помог вывести на чистую воду “короля одесской контрабанды” Вадима Альперина. Но в ходе этого дела был разоблачен, и так бизнесмен Евгений Шевченко стал известен миру как “агент Евгений”. Нынче он продолжает помогать НАБУ, но уже в другом качестве, при этом занимается бизнесом и не бросает общественную деятельность.
Что подтолкнуло успешного бизнесмена сдавать коррупционеров из своего окружения? Как начать сотрудничать с НАБУ? И почему Шевченко перекрыл своим Мерседесом улицу Трехсвятительскую в день попытки задержания Саакашвили?
ПУТЬ В АГЕНТЫ: ПЕРВОЕ КРУПНОЕ ДЕЛО – ПО ДУБНЕВИЧУ
– Женя, расскажи, как ты стал сотрудничать с НАБУ?
– Все произошло по моей личной инициативе. В декабре 2015 года ко мне обратился мой близкий друг с просьбой посодействовать его знакомому – прокурору ГПУ Александру Матюшко пройти отбор в конкурсе детективов. Он знал, что я знаком лично с Лешей Гриценко, который был членом конкурсной комиссии НАБУ. Я встретился с Матюшко, и если бы этот человек сказал, что сугубо из идейных патриотических соображений хочет помочь Украине побороть коррупцию, то я, возможно, дал бы свою рекомендацию. Но он мне с ходу озвучил, что готов заплатить деньги за то, чтобы занять руководящую должность в антикоррупционных органах.
– Тогда еще только проходил конкурс в НАБУ. То есть, ты участник исторического события – это была первая операция НАБУ и первый задержанный НАБУ. В скольких делах ты принимал участие?
– Мое участие в той или иной роли – это порядка 20 случаев сотрудничества. Жаль, что не все эпизоды до суда дошли. Но даже по тем делам, которые направлены в суд, по сегодняшний день нет решений. Не реформированная и подконтрольная Банковой судебная система является той трясиной, в которой вязнут все дела НАБУ. По делу прокурора Матюшко суд два года не может принять решение! Хотя это простейшее дело: было несколько встреч, он озвучил кому хочет дать взятку, сколько и конкретно за что.
– То есть, тебе по сути пришлось идти против друга. Как ты для себя такое решение принимал?
– Решение давалось очень сложно. У меня в жизни было два таких близких друга. Но один из них погиб 1 февраля 2015-го под Дебальцево — это Андрей Реута (позывной Медок). Мы с ним познакомились уже на войне, с первых дней были в одном взводе. А второй друг – в Киеве, с которым мы хорошо дружим много лет, но вот он пришел ко мне с такой просьбой. Даже если бы я просто промолчал и никому ничего не сказал, а Матюшко прошел на должность честно, по конкурсу, то я понимал – уровень его моральных качеств очень низкий, и я себе никогда этого не прощу! Поэтому я пошел в НАБУ и рассказал ребятам о ситуации.
– Вы остались друзьями?
– Я ему потом объяснил его ошибку – был очень непростой разговор на повышенных тонах. Но он меня понял, и мы остались друзьями.
– Как в НАБУ отреагировали на твое сообщение?
– Они удивились. Ситуация была неоднозначная – подозревали, что мое заявление может быть подставой с целью дискредитировать новосозданный орган. Меня напрямую не подозревали, но был вариант, что меня используют втемную. После успешного задержания все сомнения развеялись.
– А когда тебя начали задействовать по-крупному?
– Руководитель агентурной работы НАБУ мне сразу сказал, что привлекать меня нельзя, так как я на телевидении периодически мелькаю, 30 тысяч подписчиков на Фейбсуке, аккаунт в Инстаграме… Я поначалу расстроился, но потом начал самостоятельно находить возможности для самореализации в этом направлении. Я хотел быть сопричастным к войне с коррупцией.
Мое первое дело в охоте на “крупного зверя” – по Ярославу Дубневичу. Он пытался дать взятку в размере 10 млн грн за то, чтобы НАБУ закрыло дело в отношении его компании. Но по некоторым причинам мы не смогли собрать достаточную для суда доказательную базу. Тогда Дубневичу повезло, и пока он остается на свободе. При этом возглавляет Комитет ВРУ по вопросам транспорта, являясь типичным примером политической “элиты” современной Украины, когда тот, кто принимает законы, на самом деле является прожженным коррупционером.
ДЕЛО АЛЬПЕРИНА И РАСКРЫТИЕ
– Ты – тот самый агент Евгений, который сдал НАБУ криминального авторитета Вадима Альперина. Но это и твое последнее дело, потому что в нем тебя раскрыли.
– По тому делу все шло хорошо. Альперин предложил миллион долларов за снятие ареста со своих счетов. А познакомил нас еще один мой друг, который знал, что я вхож в НАБУ. Более того, этот мой друг даже знал, что операция по прокурору Матюшко – это была моя работа.
– Все знали тогда. Ты писал публично. И все равно к тебе обратились?
– Да, представляете? Нужно понять психологию этих людей. Они всю жизнь всех покупали: судей, прокуроров, даже депутатов. И при этом все эти коррупционеры ни разу в жизни не встречали человека, который бы отказался от миллиона долларов. Так вот и Альперин, и многие другие реально думали, что мы Матюшко задержали только потому, что он мало денег предложил. Мы еще над этим и смеялись вместе: мол, вот придурок, предложил всего 10 тысяч долларов и его в наказание за такое неуважение и повязали.
– Ты сыграл на этом?
– Не только на этом. Для участия в операциях по документированию ТОП-коррупционных преступлений нужно быть хорошим психологом, актером и переговорщиком. Человек должен уметь использовать техники НЛП, а книгу “Язык жестов” Алана Пиза читать на ночь вместо Библии. Нужно уметь расположить собеседника к себе. И конечно же уметь поддержать разговор про отдых в Монте-Карло, езду на скорости в 300км/ч на Бентли, яхты, вертолеты и прочие атрибуты жизни миллионеров, коими ТОП-коррупционеры и являются. В общем, на одну из встреч в отеле Fairmont пришел сам Альперин, завязали знакомство и процесс пошел.
– Один из крупнейших воротил сам пришел на встречу?!
– Он очень доверял нашему общему другу, который нас познакомил, а друг в свою очередь доверял мне. Когда прокурор увидел фамилию, то сразу спросил: “Это тот Альперин, про которого я думаю?” Говорю: “Да-да, он самый”. Он: “Я за это дело берусь, но мне нужна охрана”. Рядом сидел назначенный на это дело следователь, который спросил: “А кто такой Альперин?”, на что коллега ему ответил: “Это тот человек, который может в Одессе убить любого прохожего и ему за это ничего не будет”.
– Речь шла о 450 млн на счетах, арестованных НАБУ в октябре?
– Да. Альперин импортировал товар в огромных количествах, из Китая в основном. Схема очень простая. К примеру, завозится обувь — пара в реальности стоит 10 долларов, но он подделывает документы и заявляет на таможне стоимость всего в 10 центов — то есть в сто раз меньше. Таможня все равно оценивает пару этой обуви в 10 долларов и Альперин оплачивает налоги в полном объеме, но потом идет со своими фиктивными документами в продажный суд и возвращает себе все ранее оплаченные налоги. И вот за снятие ареста с этих средств Альперин и предложил изначально миллион долларов.
– Как развивалась операция?
– В целом она длилась около 2 месяцев. В конце концов Альперин предложил 800 тысяч долларов за вариант, чтобы НАБУ передало это дело в Одесскую область, а там он уже быстро все решил бы, потому что к начальнику главного управления полиции Одесской области открывает дверь ногой.
– Как так получилось, что тебя в ходе этой операции раскрыли?
– Пока не могу огласить все подробности этой весьма проблемной ситуации. Но в принципе мы и так понимали, что работать дальше в том же амплуа мне будет крайне трудно, и в данном случае скрыть мое сотрудничество с НАБУ уже не удастся. В деле по Матюшко я изначально легендировался. Но в деле по Альперину я по всем процессуальным документам шел под своим реальным именем, и показания в суде буду давать публично.
– Почему в деле Альперина процессуальный контроль над совершением преступления осуществляли прокуроры ГПУ, а не САП?
– Были на то веские основания. Позже я обязательно дам ответ на этот вопрос.
– Судебную перспективу по этому делу ты как оцениваешь?
– Оцениваю на “отлично”. Состав преступления стопроцентный, все зафиксировано, все озвучено. Доказательная база железобетонная: видео, аудио — все есть. В любом адекватном суде Альперин получит минимум 8 лет с конфискацией всего имущества.
– То есть, зафиксировано намерение передачи взятки, с указанием схемы кому, сколько и за что? Адвокаты утверждают, что ты сам подстрекал Альперина.
– Да, у нас все зафиксировано. И судья, отправив подозреваемого в СИЗО, приняла абсолютно взвешенное и аргументированное решение. Адвокаты Альперина, которые обвиняют меня в подстрекательстве, просто отрабатывают свои баснословные гонорары. Ну а с другой стороны, посудите сами – что еще им остается делать? Они будут растягивать дело как можно дольше, даже если нет никакой перспективы, ведь клиент оплачивает их труд почасово.
В ДЕЛЕ ПИМАХОВОЙ ИЗ-ПОД УДАРА ВЫВОДЯТ ОКРУЖЕНИЕ ПОРОШЕНКО
– Ты общался с агентом Сергеем Боярским, задействованным в деле первого замглавы Госмиграции Дины Пимаховой? Что ты думаешь об этом деле и о действиях СБУ? Есть заявление НАБУ и САП о незаконном вмешательстве СБУ, что сорвало дело.
– Сергея вообще в глаза не видел. Я ведь был вне штата, а мы редко знаем о существовании друг друга — это стандартные принципы конспирации. Что касается самого дела, то разве пошли бы они на прямой и очень громкий конфликт только для того, чтобы вывести из-под удара никому не известную Пимахову? На самом деле они выводил из-под удара Порошенко и его ближайшее окружение. Потому что эта группа агентов НАБУ под прикрытием работала по шести разным направлениям, а не только по Государственной миграционной службе. И когда Грицак и Луценко узнали, что агенты вплотную подобрались к ближайшим соратникам Президента, которые под угрозой тюрьмы вполне реально могут сдать и самого Порошенко, то решили раскрыть все агентурные данные, пойти на прямой конфликт и с НАБУ, и с ФБР в том числе. Иначе досудебное расследование было бы завершено, и второй президентский срок для Порошенко уже точно бы перешел в разряд несбыточной мечты. Я по ряду вопросов также сотрудничаю с ФБР и на днях заезжал в Посольство США – для них Луценко уже полный ноль. Но это неофициально. Также как и новосозданное ГБР – они не собираются с ним сотрудничать. Потому что там в руководящий состав подобраны дискредитировавшие себя люди, которых выбирали коррумпированные политики по своим политическим квотам.
– Реально они могут не сотрудничать с официальными украинскими структурами?
– Например, Луценко просил ФБР сделать экспертизу так называемых пленок Саакашвили-Курченко, но они принципиально отказались ее делать, ведь неделей ранее Генеральный прокурор заявлял, что ФБР работает в Украине незаконно, хотя это абсолютная чушь – есть официальный меморандум о сотрудничестве.
– Тем не менее, Луценко приглашали в Вашингтон, он не поехал. Предполагалось, что и он, и Енин должны были возглавлять общеукраинскую делегацию.
– Да он понимал, какие вопросы ему там будут задавать – зачем ему туда ехать? После того, когда Луценко сказал, что ФБР работает незаконно, его заместитель Енин встречался с представителем ФБР – они долго общались, прописали все вопросы, которые нужно согласовать, чтобы все это уладить, но по сегодняшний день тишина. Это конкретно Енин должен был сделать – он лично обещал, но, судя по всему, он в выполнении обещаний не далеко от своего шефа ушел.
– Даже после твоего раскрытия задерживаются подозреваемые не без твоего участия. В частности, директор института НААНУ Орест Фурдычко. Какова твоя роль?
– По Фурдычко уникальная операция – рекордная в плане сроков. Производство по нему в ЕРДР зарегистрировали 28 декабря, галопом получили санкцию суда на НСРД и уже через 48 часов подозреваемый был арестован со всей необходимой для суда доказательной базой. Но в этом больше заслуга самого Фурдычко – именно он поставил условие, чтобы взятку ему передали непременно до Нового года. Всего он хотел полмиллиона долларов наличными. 30 декабря при передаче первого транша в размере 300 тысяч долларов его и арестовали вместе с посредником. Он типичный коррупционер, который всю свою жизнь работал на государство. При этом у него порядка десяти квартир, пять или шесть домов, земля, иномарки… все нажитое “непосильным трудом” на одну зарплату. И, главное, тоже большой “патриот”.
– А что скажешь на счет депутата Одесского облсовета Олега Бабенко? Это ведь тоже твоя работа? Его обвинили в попытке дать взятку детективу НАБУ в размере полмиллиона долларов, но он заявил, что это “мыльный пузырь”.
– Схема по заводу “Краян” проста: сначала Дубовой поставил Бабенко директором завода, загнали госпредприятие в фиктивные долги и успешно выкупили за 10 млн грн. Еще 10 млн грн. потратили на косметический ремонт. После этого договорились с Трухановым и Галантерником и продали назад городу уже за 185 млн грн. Но НАБУ вовремя арестовало эти средства, после чего Бабенко стал искать выход на детективов. В итоге предложил 0,5 млн за то, чтобы дело в отношении этой аферы было закрыто. Все это зафиксировано: на суде журналисты и общественность смогут увидеть истинное лицо этих “бизнесменов”, а также услышат фамилии известных на всю страну высокопоставленных политиков, которые активно пытались повлиять на ход следствия.
ПОДГОТОВКА В НАБУ. КАМЕРА РАЗМЕРОМ С КОНЧИК ШАРИКОВОЙ РУЧКИ
– Расскажи, как проходит операция НАБУ. Мы знаем этот процесс из голливудских фильмов – как агенту под одежду одевают камеру, микрофон.
– Со стороны вы никогда не увидите ни камеру, ни микрофон. Видеокамеры, которые мы используем в работе, по своему размеру не больше кончика шариковой ручки. Понимаю, что людям интересно узнать подробности агентурной деятельности, но я не могу разглашать формы и методы оперативной работы. В книге когда-нибудь напишу.
– Как вы в НАБУ готовитесь к операции? Общаетесь, просчитываете какие-то ходы? Или просто говорят: иди, работай?
– В каждой отдельно взятой операции стоят свои разнообразные задачи, и заранее просчитываются все возможные варианты развития событий. В НАБУ меня многому научили. Многие детективы хоть и молодые, но каждый уже весьма опытный специалист своего профиля. После того, как детективы озвучили свое мнение, я озвучиваю свои предложения. Порой я лучше знал ситуацию изнутри, а детективы – снаружи. Дополняли друг друга.
– Сейчас в НАБУ люди набирают опыт?
– Люди обрели и характер, и опыт, пришло понимание многих присущих ТОП-коррупции вещей. Нам всего-то от роду два года, а мы уже показали такие результаты работы, что за 25 лет независимости Украины никому и не снились. Но я уверен, что наши главные достижения еще впереди и для них, конечно же, нужен независимый Антикоррупционный суд, который будет отправлять преступников на долгие годы в тюрьму и конфисковывать в пользу государства все награбленное имущество.
– В какой форме ты сегодня вхож в НАБУ?
– В разной. К оперативной работе меня привлекать уже не будут. Но таким людям, как я, применение всегда найдется. А если не найдется, то я сам его найду.
– Оружие тебе в НАБУ выдали?
– Дали бы уже давно, но у НАБУ нет таких полномочий. Они не могут выдавать табельное оружие внештатным. Если зайду в штат, то это уже госслужба – мне нужно будет отказаться от бизнеса. Даже наградное оружие выдать не могут. То есть НАБУ даже за очевидно выдающиеся результаты не может наградить кого-то оружием – несправедливо на мой взгляд.
– Ты пришел в НАБУ фактически готовым агентом – в плане прикрытия. Это быстро использовали?
– Когда детективы и руководители НАБУ увидели, насколько легко и открыто эти люди все мне рассказывают, то глазам своим не поверили. Не было ни одного такого случая, когда коррупционеры отказывались от встречи со мной, подозревая в работе на НАБУ. Один фигурант весьма высокого полета как-то сказал, что его служба безопасности проверила всю мою подноготную, и доложила ему, что я “свой” человек. Сейчас этому фигуранту уже предъявлено обвинение.
Так что в целом можно сказать, что я пришел в НАБУ действительно сильно подготовленным агентом – бюджет Украины сэкономил на мне много денег. Если я приезжал, скажем, на “Мерседесе”, в кроссовках Prado и всегда с последней моделью “Айфона”, то это и есть все те детали, которые в сумме своей вызывали доверие. Хотя сам я никогда не был мультимиллионером, но деньги зарабатывал и вращался в этом мире. Так что во всей этой тусовке абсолютно спокойно себя чувствую и вовсе неудивительно, что я для них свой в доску.
Но порой бывало непросто выполнять роль циничного беспринципного ублюдка – это значит быть таким, каким они хотят тебя видеть. Например, за разговором с фигурантом нужно было обсуждать “нищебродов, которые ходят за окном с какими-то митингами да плакатами”, и чего-то там требуют. Я для соответствия легенде должен был говорить о тех людях, ради которых пошел на войну: “Опять фигней маются” – и после мы вместе над этим смеялись. А свое участие в акциях протеста я объяснял исключительно стремлением к власти – и это было им более чем понятно.
БИЗНЕСУ Я УЧИЛСЯ САМОСТОЯТЕЛЬНО
– Расскажи, почему ты себя так спокойно чувствуешь в этой тусовке? У тебя ведь идеальное прикрытие – дом в престижном районе, элитные машины.
– Дом весьма скромный, на самом деле, а место замечательное — прямо на берегу Днепра. Сейчас я строю новый — у нас с супругой планируется пополнение в семействе. Но этот дом тоже будет небольшим — разве что более современным и более уютным.
– Кто у тебя соседи?
– Каких-то громких фамилий нет, в основном люди из бизнеса. Из политиков никого нет.
– Как ты стал тем, кем есть?
– Сейчас мне 34 года. Родился в Киеве, в малообеспеченной многодетной семье. Мать с отцом развелись, непростые иногда были времена для нас, как для детей. Помню один случай… мне было лет 10-11. Я пришел домой со школы, а полки все пустые – даже хлеба не было. На последней полке нашел пакет с мукой – ну, думаю, буду сейчас что-то готовить. Я эту муку беру, а она вся испортилась. Пришлось брать ведра-тряпки в руки и идти мыть машины. Мы с братом мыли машины в районе ст.м. “Дарница”. Потом чем я только не занимался! Маляром, гаражи в кооперативах красил, на стройке подрабатывал, на ремонтах квартир. До 18 лет новой одежды у меня мало было – обычно донашивал после старшего брата, либо покупал на секонд-хендах.
После школы поступил в Европейский университет финансов, но случилась “трагическая” история первой любви – меня бросила девушка, я оставил учебу и ушел в армию. Служил во внутренних войсках. У меня хороший музыкальный слух и определили в роту связи. Первые полгода в учебке в Золочеве, потом по распределению еще год отслужил в Петровцах под Киевом. В армии тогда сплошь алкоголики и ворье было, адекватные офицеры или прапорщики встречались, но были редкостью. В общем, потерянные 1,5 года жизни.
– Что было, когда ты вернулся из армии?
– Из армии я вернулся со сформированной целью заниматься бизнесом. Я хотел не то чтобы непременно стать богачом-миллиардером. Просто не хотел жить в откровенной нищете. Еще я очень много читал. И, пожалуй, книга, которая в юности наибольшее впечатление на меня произвела – это трилогия Драйзера “Финансист-Титан-Стоик” – дух свободного предпринимательства нашел отклик в моей душе.
Мне тогда было 19. Это сейчас общепонятно: есть ютуб, заходишь – там миллион бесплатных видеотренингов. А мне тогда вообще негде и не у кого было учиться, да и компьютера не было. Я пошел на курсы торговых представителей в агентстве “Бизнес-Мастер” – там мне мозги-то и перевернули. Показали наглядную разницу между моим ущербным мышлением и мышлением успешных бизнесменов. Это был 2002 или 2003 год. После полугода работал в компании “Orbit-Wrigley”, я быстро для себя определил, что работая наемным сотрудником, я не стану миллионером, как бы хорошо ни работал.
Последующие 6-7 лет я провел в гостиничном бизнесе, в сфере конференц-сервиса. Начинал с должности менеджера в агентстве по комплексной организации конференций и тренингов, дорос до директора – мы входили в первую пятерку на рынке. Отлично тогда все зарабатывали, ведь до кризиса 2008 года деньги практически никто не считал – иногда бюджет на одно корпоративное мероприятие мог составлять 400-500тыс.$. Славные были времена на самом деле, и команда у нас была очень классная – хорошие все ребята.
Шевченко в 2007 году.
Позже открыл свою компанию. В 2008 году уговорил инвестора Марка Гинзбурга запустить в работу большой гостиничный комплекс на Киевском море – тогда в 26 лет я уже зарабатывал больше, чем мог потратить. Звали меня и в московский офис Microsoft, возглавить департамент по организации BTL-проектов. Но мне Москва никогда не нравилась. Да к тому же тогда я начал заниматься импортом машин из Штатов и Европы, потом разными товарами (бытовая техника, продукты питания).
МАЙДАН: Я ВИДЕЛ, КАК ТИТУШКИ, РАССТРЕЛИВАВШИЕ ЛЮДЕЙ, ВЫХОДИЛИ ИЗ МВД
– То есть, ты себя при старом режиме неплохо чувствовал…
– Не жаловался. Но после выборов в Верховную Раду 2012-го я понял, что Украина – это страна не для нормальной жизни. Я тогда особо патриотических чувств не испытывал. Решил переехать на ПМЖ куда-то. Выбрал Милан – в Италии у меня друзей много и я более-менее мог изъясняться на итальянском. Я находился в Одессе тогда, когда Янукович объявил, что мы идем с Россией в Таможенный союз. Утром выхожу на завтрак, а по всем телеканалам показывают побоище студентов. Я понял: нужно срочно выдвигаться на Киев.
– Вот так просто? Не было патриотизма, и вдруг появился?
– Не то, чтобы вовсе не было, но как-то он дремал во мне. Я хоть и родился при Советском Союзе, но всегда идентифицировал себя как украинца. И еще за границей меня всегда тоска мучила. Начинаю очень сильно скучать по родной земле, по воздуху, по украинской кухне. Плюс за границей ты всегда будешь чужим. Поэтому подсознательно я оттягивал с отъездом. Когда 2 декабря вышел миллион, я понял, что это наш реальный шанс изменить страну, и за него нужно держаться зубами.
– Что ты на Майдане делал?
– Вначале просто ходил, пел песни и кричал лозунги. Мой отец, кстати, в начале Революции Достоинства работал водителем в Посольстве Украины в Канаде. Но когда начались все эти события, то он уволился и прилетел в Украину – был в сотне Майдана.
Когда я увидел, что лидерами Майдана стали Яценюк, Тягнибок и Кличко, то очень расстроился. Буквально третье-четвертое вече четко показало, что они хотят договариваться и никакая революция им не нужна. Я плюнул на все это дело, и мы уехали с братом на месяц путешествовать по Африке. Там в Танзании поднялись на 6000 метров – покорили вершину Килиманджаро с украинским флагом. При этом наблюдал за вялотекущей ситуацией в Киеве.
2 января 2014 года, Танзания — на вершине Килиманджаро.
Вернулись мы 18 января. А 19-го на Грушевского понеслось… В такие моменты ты не способен в полной мере осмысливать события и их последствия – ты просто надеваешь лыжный костюм, каску, берешь биту и едешь туда, где должен быть. На Грушевского в первый же день отравился газом, хотя тогда приехал просто посмотреть. Потом уже конечно возил бензин в канистрах, бутылки, но сам я их ни в кого не бросал… дрова, шины возил, медикаменты покупал, помогал как мог.
“Таким был багажник моей машины во время Революции Достоинства”.
– Ты действовал сам по себе или в какой-то сотне?
– В январе я подключился к “Автомайдану”. Тогда как раз приехали первые “титушки” из Харькова и начали громить машины на Подоле, потом на Арсенальной и в центре. Это было 20 или 21 января. Первый физический контакт с “титушками” произошел, когда мы разгромили их на Обуховском КПП. Нас было где-то 50 на 50. Но мы-то за идею все, а они – за деньги. У них биты и палки, у нас то же самое примерно. У меня ключ раскладной гаечный был. Когда мы рванули в бой с дикими криками, то из них половина просто испугалась и спешно ретировалась. Остальную половину из числа наиболее агрессивных мы с ног сбивали. Я одного сбил с ног, ударил своим ключом гаечным по руке, в которой он биту держал… Уничтожали мы их жестко, а я был самый добрый из всех. Но не было тогда еще яростной злости. В целом я не верил, что мы быстро победим Януковича и ориентировался на долгое и упорное сопротивление режиму.
Январь 2014 года. По словам Шевченко, это взятые в плен “титушки” из Кривого Рога.
По-настоящему мы стали бояться, когда люди стали пропадать, и когда “Беркут” зажал “Автомайдан” на Крепостном переулке. Стали арестовывать всех полным ходом, фальсифицировать дела, отбирать права. “Автомайдан” тогда раздробился немного. Мы понимали, что нас слушают и кучу людей уже пересадили. Разные истории были. Сейчас вспоминаю одну – знаковое видео было, когда гаишники пистолеты подоставали свои на бульваре Леси Украины. Это ж я снимал.
– Там Хаджинов был.
– Да, он чуть позже подтянулся с ребятами из Самообороны Майдана. А я первый тогда подоспел на помощь и снимал весь это беспредел. Когда ты принимаешь решение идти до конца, то страх пропадает. И говорил тогда этому “гаишнику”: “Давай, стреляй”. Была внутренняя уверенность, что он не выстрелит, хотя я, конечно, мог и ошибиться. Ну а дальше – 18 февраля…
Я попал под раздачу, когда они начали атаку на Институтской – это произошло где-то за полчаса до того, как “титушки” устроили кровавое месиво в Мариинском парке. Сначала “беркуты” закидывали нас с крыши светошумовыми гранатами. И газ в тот день применяли необычный какой-то – после него две недели у меня из носа текло. А потом я потянул руку сильно, когда бросал брусчатку. Замешкался, и оборачиваюсь – смотрю, что никого из наших рядом нет, а “беркуты” уже бегут и стреляют из помповых ружей. Я реально уже думал, что все. Между нами было метров 10 – как он умудрился в меня не попасть? Паника на улице началась – все побежали. И я бегу со своим боевым гаечным ключом. Зацепился об ограждение деревьев, упал, ключ из рук выпустил и дальше бегу уже с мыслью: “Блин, подберут ключ и найдут меня по отпечаткам…”. Еле добежал до машины, глаза на выкате, дышать не могу, из носа сопли вперемешку с химикатами… кое-как добрался домой – в таком состоянии да с дырками в одежде даже в аптеку боялся заехать. Тогда все больше задумывался о приобретении оружия.
– И как ты дошел до того, что оно нужно?
– Моя тогда ещё будущая супруга жила на улице Богомольца, окна ее квартиры выходили как раз на центральный вход в МВД. Вечером я чуть оклемался и поехал к ней и видел как из МВД вечером 18 февраля вышла группа титушек, которая расстреливала потом на Владимирской всех, и в том числе убили журналиста Веремия. Они спустились по Шелковичной, потом через Бессарабку и на Владимирскую. Я знал позывные многих гаишных постов. У меня были знакомые в ГАИ, а я часто быстро ездил. И когда меня останавливали, то говорил: я тороплюсь на 116-й. Это номер их поста на Подоле. И меня, приняв за своего, отпускали без штрафа. И вот я в тот вечер подкатил к этим “титушкам” возле Михайловского, дурачка включил. Говорю: ребята, я со 116-го еду на 54-й, вы как вообще? Я это спросил, чтобы понять, кто это – менты или нет. А они в ответ: “Братуха, что ты лепишь? Едь отсюда лучше”. Я понял, что это не менты. Покрутился еще какое-то время, но никто не стрелял, и я уехал домой.
Потом уже в новостях увидел, что они таки стреляли. Стало понятно, что просто так все не закончится, и нужно вооружаться. На следующий день мы начали искать оружие. В принципе два часа понадобилось мне, чтобы его найти. Калаши мы купили по 2,5 тысячи долларов…
“Автоматы, которые я купил и заряжал в квартире на Богомольца прямо напротив центрального входа в МВД”.
– Где?
– У людей… Это были АКМ. Свежие, в смазке. Ни разу не стреляные вообще. Торговец оружием говорил, что до Майдана даже по тысяче долларов редко брали – не было спроса, а тут мы последние два забрали. Еще взяли чешские “Скорпионы”, но с ними был напряг по боезапасу – там патрон специфического калибра. Ну и пистолеты тоже купили: ТТ, ПМ. У некоторых было и законное оружие – “Сайга”, помповые ружья, снайперские винтовки. Но 20 февраля никто из наших по “Беркуту” не стрелял.
КРЫМ И ВОЙНА: “ХОТЕЛИ ПРИВЕЗТИ ЯНУКОВИЧА ИЗ КРЫМА И ПОВЕСИТЬ НА МАЙДАНЕ”
– Что стало с этим оружием?
– Когда Янукович сбежал в Крым, мы нашей бандой на трех джипах, вооруженные погнали в Крым. Хотелось мстить, привезти Януковича и повесить на Майдане. Наводку дали крымские татары. Мы объехали несколько мест, где он мог быть, по мнению местных, но ни его, ни его охраны там не было.
Как раз было 26 февраля 2014 года – день последнего проукраинского митинга в Симферополе. К нам подошел человек от Мустафы Джемилева и спросил: “Ребята, сможете ли вы захватить, если понадобится, Константинова?” Тот как раз собирался выносить на рассмотрение Совета Крыма вопрос об автономии от Украины. Но одно дело Янукович, который на тот момент уже находился в официальном розыске, а другое дело Константинов, о котором мы вообще ничего не знали (Владимир Константинов – глава Госсовета Крыма, – ред.). Мы посмотрели на его вооруженную охрану — автоматов у них не было, только пистолеты. Но нам нужны были гарантии, что нас не посадят потом. В общем, мы часа четыре сидели в кафешке рядом со зданием Рады Крыма. Я выходил пару раз в толпу, скандировал вместе с ними “Крым – Украина!”
26 февраля 2014 года, Симферополь – последний проукраинский митинг в Крыму.
В итоге пришел наш связной и сказал: “Мустафа договорился с Константиновым – тот не будет выносить на голосование вопрос об автономии”. Никто и предположить не мог, что потом будет. Где-то в 12 ночи мы выехали на Киев. Пересекли Чонгар, а через час после этого его заняла спецура из числа “зеленых человечков”. Представить себе на секунду, если бы мы хоть немного задержались и нас остановило ФСБ со всем нашим добром…
– Как ты попал на фронт?
– Пошел в апреле в военкомат, но там детский сад был в прямом и переносном смысле – военкомат Деснянского района находится в здании бывшего детсада. В общем, я только в июне добился, чтобы меня записали. Мне сказали, что по моей военной специальности связиста меня приписали к Киевскому гарнизону, и меня призовут только в том случае, если будет наступление со стороны Чернигова.
Потом было 14 июня, когда сбили Ил с десантниками… В тот день я для себя четко принял решение, что в любом случае еду на войну. Я только своей невесте сказал правду. Родные думали, что я волонтером поехал. Сначала пробовал в “Азов” или “Днепр”, но там надо было проходить курс молодого бойца, а я не хотел терять время. Записался в “Донбасс”, в резерв второго батальона, который назывался “Крым”. Начал писать Семену в Фейсбук. Каждый день одно и то же сообщение по 3-4 раза: “Меня зовут так-то, столько-то лет, физическая подготовка отличная, стрелять умею, скажите, куда приехать”. Через неделю он увидел наконец-то сообщение и написал коротко: “Приезжай под Артемовск”.
– Как добирался?
– Было 10 июля 2014-го – только-только освободили Славянск и открыли автобусное сообщение. Мне повезло: я купил последний билет на автобус в Славянск в этот день. Сначала на блокпостах просто проверяли документы, а вот на въезде в Славянск пропускали только местных. Я сидел впереди. Зашел военный с автоматом и сказал отозваться всем, у кого нет местной прописки – я промолчал. После сказал передать ему паспорта всех мужчин. А я впереди сижу, и мне передают паспорта со всего автобуса. Я всю эту пачку паспортов собрал в одну и отдал военному, а свой даже не доставал. Парень просто проверил прописку, но не посчитал количество паспортов и на фотографии тем более не смотрел. Я так и проехал.
– В Славянске тебя встретили?
– Нет, и непонятно было, где их искать. И я не знал, Артемовск наш или не наш. Два таксиста несчастных было на автобусной станции. Один согласился подвезти под Артемовск. Я был одет по гражданке и сказал ему, что журналист-писатель. Когда уже поехали, то водила в разговоре вдруг бросил фразу: “Ну, когда наши из города вышли..” – стало ясно, кто ему наши и почему он не боится туда ехать.
Примерно на полпути к Артемовску был блокпост Нацгвардии и там парни сказали, что по этому блокпосту проходит линия фронта и смысла ехать дальше нет. Я предложил таксисту доплатить, он с меня какие-то космические деньги тогда содрал. Еду, а сам думаю: что если там реально наших нет? Начал быстро выходить со всех фейсбуков, инстаграмов. Ну и ещё думал, если вдруг реально не наши, то буду говорить, что я за Путина и за русский мир воевать приехал… А что ещё оставалось делать?
Подъезжаем мы к этому блокпосту, я увидел издалека бетонные плиты, но никаких флагов нет. Сердце вылетает из груди. Выходит человек, я смотрю на его шеврон, чтоб хотя бы за долю секунды сориентироваться, как и что говорить. А у него на шевроне только череп какой-то непонятный. Я ему: “Вы не подскажете, где тут гостиница?”. А он на украинском языке отвечает: “Та біс його знає, де той готель”. Тут я конечно и выдохнул с радостным восторгом… а водитель на меня косится. Оказалось, это и был “Донбасс”. Там и Мустафу Найема встретил – в тот день он как раз был у нас в расположении.
– Оружие у тебя с собой было?
– Мне друзья сказали, что оружия с собой не имеет смысла брать, потому что там куча блокпостов. К тому же думал, что там трофейное оружие. А оказалось, что там нет ничего, и я не принимал участие в штурме Попасной и Лисичанска, так как попросту не было автомата. Только после освобождения Лисичанска наконец-то выдали. Уехал домой один парень, и мне дали его автомат.
– В каких ты боях участвовал конкретно?
– Если говорить о стрелковых боях – это Широкино. А так-то и в Попасной, и в Лисичанске выполнял работу и приказы наравне со всеми – боеприпасы подвозил, в охране гаубичной батареи стоял, проводили рейды, обыскивали дома, проверяли машины на блок-постах. Меня тогда приписали во второй взвод второй роты, где были отличные надежные парни. 28-29 июля мы готовились к штурму Первомайска, но его на утро отменили и потом батальон кинули в мясорубку Иловайска.
Зимой 2015-го в Дебальцевском районе был. Но перед штурмом Углегорска Семен меня отправил в Киев – якобы за важными документами, которых на самом деле не было. Это я потом понял уже. Я к тому времени уже был не просто рядовым стрелком — комбат во многом мне доверял. Плюс стал узнаваем на Фейсбуке. Вероятно он хотел как-то уберечь меня, хотя потом я на него за это очень злился. Когда узнал, что будет штурм Углегорска, то был уже в Киеве, и ничего не сказав Семену, выехал назад на фронт. Тогда же в дороге последний раз говорил со своим близким другом Медком – позвонил ему, сказал что скоро буду, спросил как обстановка, он ответил, что очень тяжелая, и что перезвонит… Я вернулся вечером 31 января: штурм за Углегорск уже захлебнулся и погибли наши ребята, и в ту же ночь погиб Андрюха-Медок…
Евгений Шевченко и Андрей Реута, январь 2015 года, за несколько дней до гибели Андрея.
Помимо каких-то общих задач на своей должности, которая называлась “Оператор группы анализа и координации действий” я также занимался обменом пленных, поиском наших погибших ребят – их тела мы тоже потом обменивали.
– Договаривались с главарями террористов напрямую?
– Да, в основном через телефоны пленных “сепаров”. Иногда через соцсети – так я общался с Ольхоном (офицер ГРУ ГШ РФ, в “ДНР” командовал отдельной ротой СпН) или с так называемыми казаками генерала Козицына из “ЛНР”. Обычно мы с ними встречались на Майорске. И обменивались там либо телами погибших, либо пленными.
Первый раз конечно не по себе было: я понимал, что нахожусь на чужой территории и убить меня могут в любой момент. Жаль, что тогда не удалось выменять наших ребят “донбассовцев”, потому что они находились в Донецке в руках у Гиви, который не хотел их отдавать. Я очень хотел вытянуть “Сэма” и “Семерку” – их в итоге обменяли, но уже позже, без моего участия.
– Сколько ты там пробыл?
– Из Широкино батальон вывели в августе 2015-го, и я решил, что нет смысла сидеть на третьей линии обороны. Вернулся домой, в октябре сдал оружие и начал восстанавливать бизнес. Плюс учился заочно на юрфаке.
– Но ты еще и успел принять участие в выборах в Верховную Раду?
– В сентябре 2014-го, когда батальон вывели на ротацию, Семен дал мне небольшой отпуск и я пошел по округу №66 (г. Малин, Житомирская область) как мажоритарщик. Начал предвыборную кампанию за месяц до выборов, но даже при отсутствии больших финансов и наружной рекламы мне и моей команде удалось набрать больше 8% голосов избирателей – я просто ездил по городкам да селам и встречался с людьми. В итоге среди 32 кандидатов занял 5-е место.
Осенью 2015-го в Киеве участвовал в местных выборах уже от партии “Самопомич”. На этот раз занял второе место на округе (Березняки) – не хватило примерно 1%, чтобы стать депутатом Киевсовета. Но тоже предвыборная кампания прошла без каких-либо бюджетов — я ведь только-только вернулся на “гражданку”, денег особо не было.
– А почему вообще ты решил принимать участие в этих выборах?
– Потому что если не мы, то кто? Не говорю, что я идеальный кандидат в депутаты или президенты. Но посмотрите, кто сейчас в Раде: 70% – это те, кто и так управлял нашей страной все эти годы и результаты их управления более чем очевидны. Ещё 30% набрали новых узнаваемых лиц для рейтинга, но из них больше половины — это откровенные проходимцы и преступники. Я считаю, что все порядочные люди, которые чувствуют в себе силы, должны брать власть в свои руки. Что касается следующих выборов в Раду, то, скорее всего, буду пробовать снова.
– Ты с Семенченко продолжал сотрудничать?
– Я был и остаюсь его негласным помощником. Мне пришлось увидеть очень много нехороших вещей на фронте. К примеру, мы выезжаем на боевое задание в район Логвиново – загрузились в БТР, а у него на ровном месте пушку заклинило – даже до села не доехали. А потом оказывается, что этот БТР новый, но в нем куча поломок. Я начал отправлять запросы от имени Семена в ряд инстанций – пытался разобраться, как такое возможно. Вот к примеру, запросил копии всех договоров по топливу. Мне, как бизнесмену, очень легко понять, есть в госзакупках коррупция. Выяснил, что летом 2014-го в разгар иловайских событий Нацгвардия закупила топливо по отличной цене – чуть дешевле, чем в рознице на АЗС. Начал дальше разбираться с этими документами, оказалось, что штабные генералы с помощью дополнительных соглашений к договору за 2 недели подняли цену на 20%, хотя на рынке колебаний вообще не было! Вот так просто только на одном таком контракте они 700-800 тысяч долларов вымыли чистыми. Я все это публиковал, это шло в Генпрокуратуру и в СБУ, но там же и потухло. Вот генерала Павловского детективы НАБУ и прокуроры САП арестовали – там точь-в-точь такая же схема, только они ее уже в Министерстве обороны прокатывали – в еще больших масштабах.
МЕНЯ ПОНИМАЕТ МАКСИМУМ 10% ИЗ МОЕГО БИЗНЕС-ОКРУЖЕНИЯ
– Сейчас ты еще бизнесменишь?
– Конечно. Как говорил Конфуций: “Найди себе дело по душе и тебе никогда не придется работать” – вот я во всех своих делах и начинаниях стараюсь следовать этому принципу.
– К тебе отношение в твоем окружении изменилось?
– Некоторые осуждают. Они не понимают, зачем мне все это. Например, Сергей Тигипко оперирует масштабными бизнес-проектами – на него большое количество людей работает, у этих людей семьи, и это большой уровень ответственности. И вот может ли он с такой же легкостью рисковать всем этим, как я? Я и с его дочерью Аней хорошо знаком – наши лошади на конюшне стояли рядом. Кстати, там же и лошади Онищенко тоже стояли. И в Монако с ним на отдыхе пересекались – возможно даже где-то в архивах найдутся общие фотографии, но дело по нему – это отдельная история. А с семьей Мартыненко познакомились, когда вместе одной компанией на яхте ходили по Средиземному морю – много в общем таких разных знакомств, среди которых есть и порядочные бизнесмены.
Сейчас некоторые из тех, кто сидит на потоках, показательно помогают ребятам на войне. Забавно за этим наблюдать со стороны, если знать сколько конкретно денег он вымыл из госбюджета. Когда я отправил одного такого коррупционера-“патриота” под суд, то наш общий знакомый спросил: “Зачем ты так поступил? Он ведь много помощи отправил в АТОЯ ответил: “Он своровал у государства 200 млн, а в АТО помог на 200 тысяч”. Кажется, они действительно не понимают, что помощь в АТО или другая благотворительность – это не оправдание за грехи. А некоторые успешные бизнесмены наоборот очень рады за меня и поддерживают мою позицию. Но они пока в меньшинстве.
– Может, они тоже агенты НАБУ?
– Нет, они не агенты – это успешные состоявшиеся люди, которые есть в списке “Форбса”. Если взять в целом процентное соотношение, то получится максимум 10%.
– Ничего себе! Это не так и мало.
– Согласен, но хотелось бы большего. Эти бизнесмены поддерживали людей на Майдане и на войне сугубо из идейных соображений. Они кстати и взятки не дают – это принципиальная позиция.
– Твои партнеры до сих пор ведут с тобой бизнес?
– В этом плане я столкнулся с трудностями. Это связано не с НАБУ, ведь об этом до последнего времени мало кто знал, а с публичной политической деятельностью и противостоянием нынешнему режиму Порошенко. Некоторые клиенты отказались от моих услуг из-за боязни того, что к ним будет предвзятое отношение со стороны фискальных органов. Многие ведь знают, что я финансово поддерживаю протестные акции. По той же причине я не афиширую некоторые свои бизнес-интересы, так как госорганы по команде сверху могут очень быстро их прикрутить.
– Как получилось, что ты, человек сотрудничающий с НАБУ, заблокировал своим Мерседесом AMG выезд автобуса, в котором находился задержанный СБУ Саакашвили, и тебе за это ничего не было?
– Ну во-первых, я не являюсь штатным сотрудником НАБУ – если говорить сухими юридическими терминами, то я вообще всего лишь “особа, яка залучається до проведення слідчих дій”. И был я там не “агентом на задании”, а гражданином Украины в свободное от работы время. Во-вторых, я не являюсь членом партии “Рух Новых Сил”, но выступаю против политических репрессий. Когда Саакашвили лишили гражданства, дождавшись его отъезда в другую страну – для меня это было немыслимо. И когда я услышал, что Саакашвили пытаются выкинуть также, как депортировали наших побратимов из Грузии, которые помогали нам на войне… Это абсолютно унизительно для нашего государства и для нашей нации так поступать. Я просто приехал туда из чувства долга, как украинец, чтобы сказать Президенту: “Я против политических репрессий!” Джип мой был на ремонте в то время, поэтому я поехал на Мерседесе.
– Почему ты принял решение заблокировать и почему именно в том месте – внизу Трехсвятительской?
– Я узнал по новостям, что автобус застрял на Трехсвятительской, подъехав увидел, что улица снизу заблокирована “Альфой” – там стояли их серые микроавтобусы и одна полицейская машина. Но они оставили узкий проезд, чтобы выезжали люди со двора – я там и проскочил. Не успели они опомниться, как я заблокировал улицу уже сверху, перед автобусом с Саакашвили.
– Там же Автомайдан присоединился. Как-то координировался с ним?
– Серега Хаджинов заблокировал верх Трехсвятительской. Перед моим Мерседесом стоял кордон Нацгвардии, и силовики в итоге решили через верх попробовать. А там Хаджинов поставил свой Фольксваген и еще было 2-3 машины. Началась толкучка и распыление газа. Мне какой-то неуравновешенный полицейский струей газа прямо в глаз попал. Я где-то час не мог открыть глаз – очень было больно. Если просто распыляется – то еще ничего, жить можно, а когда прямо струей в глаз – это жесть.
– Какая твоя цель в жизни? Ты – бизнесмен, ты – “агент НАБУ”, при этом ты общественно-политический деятель. Так и хочешь дальше расти в трех направлениях?
– Это все совмещается абсолютно. Единственное, что иногда бывало психологически тяжело работать в качестве “агента”. Одно неосторожное слово или взгляд может сорвать всю операцию, а ведь над ней не один я работаю — помимо меня в команде работают детективы, прокуроры, техники, оперативные сотрудники…
Последние два месяца мне дались особенно тяжело, потому что параллельно шло несколько сложных дел и ввиду независящих от нас обстоятельств мы не могли их разграничить. Бывало что в один день по несколько встреч по разным эпизодам с разными фигурантами – большая нагрузка, плюс не всегда мог уделить время семье или бизнесу, но иногда приходится чем-то жертвовать.
А вообще моя мечта – увидеть нашу страну сильным и процветающим государством. Я детально изучал опыт становления и Сингапура, и Грузии, и Польши, и послевоенной Германии. Законы экономики работают одинаково везде. Вопрос в государственном управлении и борьбе с коррупцией – если эти вопросы решены, то страна достаточно быстро переходит из третьего мира в первый. Но у нас нет грамотного государственного управления. Плюс во всех секторах экономики коррупция процветает. Поэтому я буду двигаться в этом направлении – к своей мечте и к мечте миллионов украинцев.
Юрий Бутусов, Ольга Скороход, “Цензор.НЕТ”
Фото: Наталия Шаромова, “Цензор.НЕТ”
Часть фото предоставлена Евгением Шевченко
