Артём Сытник. Директор Национального антикоррупционного бюро
18.03.2017
Наше интервью с Артёмом Сытником несколько раз переносилось из-за постоянной загруженности директора НАБУ. В последний раз встреча не состоялась в прошлую пятницу из-за истории с задержанием главы Фискальной службы Романа Насирова. Самому Сытнику внимание на деле главы ГФС заострять не хотелось, мол, с процессуальной точки зрения оно ничем не отличается от сотен других. Но в понедельник утром, во время интервью, директор НАБУ то и дело поглядывал на большие настенные часы в кабинете, ожидая решения суда по Насирову, которому избирали меру пресечения. Сытник признаётся, что за судебным процессом по главе ГФС следил до поздней ночи, и хвастается, что подконтрольный ему орган впервые в истории Украины расследует дело против действующего топ-чиновника страны.
На прошлой неделе вы были уверены, что суд в течение 72 часов определит меру пресечения Роману Насирову. Что, по-вашему, помешало судьям вовремя принять необходимое решение?
— Судьи не сделали ничего из того, что должны были. Это не первый и, думаю, не последний раз, когда суд вовремя не может принять соответствующее решение, поэтому и возникают такие случаи, как в истории с Насировым. Есть две причины, почему так происходит. Первая — несовершенство нашего Криминального процессуального кодекса (КПК): он даёт просто безграничные возможности стороне защиты искусственно затягивать процесс расследования и рассмотрения ходатайств. В случае с Романом Насировым есть и вторая причина — нежелание представителей судебной ветки власти выполнять свои обязанности. Защита заявила формальный отвод судьи без всяких оснований. Причины, которые были указаны, не заслуживают внимания. Судьи прекрасно знали, что в воскресенье рассматривать отвод никто не будет, соответственно, истечёт срок, когда можно было принять меру пресечения подозреваемому. Естественно, был расчёт на то, что после 72 часов решения суда не будет и могут быть попытки покинуть территорию страны. Адвокаты воспользовались несостоятельностью нашего законодательства и саботировали судебную систему. Надеюсь, что судьи сделают выводы из этой ситуации и данный вопрос будет урегулирован так, чтобы у общества не возникало дополнительных вопросов.
Суд над Насировым начался по истечении 72 часов, когда можно было избрать меру пресечения подозреваемому. Приговор, который в итоге вынесут судьи, де-юре будет законным?
— Конечно будет. То, что ходатайство об избрании меры пресечения не рассмотрели до конца срока задержания, не означает, что решения не будет вообще. Просто, когда срок не закончился, человек находится под стражей, а по истечении положенных законом 72 часов подозреваемый находится на свободе до вынесения приговора. В таком случае у него фактически появляется возможность сбежать, на что и был расчёт.
До начала работы в НАБУ вы были адвокатом. Если посмотреть глазами адвоката на это дело, какой будет стратегия защиты Романа Насирова?
— У меня не такой большой адвокатский опыт, но я понимаю, что есть категория дел, в которых адвокаты злоупотребляют своими правами. Обратите внимание, в деле по Насирову было 10 адвокатов, но они не предоставили ни одного документа, подтверждающего состояние здоровья их подзащитного. Вся стратегия защиты строилась на том, что его медицинское состояние неудовлетворительное, при этом их слова не подтверждало ровным счётом ничего. Такая нечистоплотность их деятельности частично заложена в Криминальном процессуальном кодексе. У нас, например, был ещё такой случай, когда при наличии высокооплачиваемых адвокатов с целью искусственного затягивания процесса человек отказывался от всех этих адвокатов и требовал себе государственного защитника. Не исключаю, что и сейчас будут работать по такой схеме. Это даст возможность затянуть процесс, потому что нового адвоката сначала нужно пригласить, потом дать материалы для ознакомления, а это занимает много времени.
Задержание Насирова в клинике “Феофания” до вашего приезда туда анонсировал на своей странице в Facebook депутат Сергей Лещенко. В день вручения подозрения сам глава ГФС в интервью журналистам не исключал возможности такого поворота событий. Откуда им было известно о ваших планах? Это слив информации?
— Когда снимали иммунитет с Онищенко в парламенте, фактически представители всех фракций сказали, мол, хорошо, что вы арестовали членов преступной группы Онищенко, но где работники “Укргаздобычи” и Фискальной службы? Всё это время следствие работало по этим направлениям. Как вы знаете, топ-чиновников “Укргаздобычи” мы задержали, а недавно закрыли направление и по Фискальной службе. Так что это не было сюрпризом. Возможно, Лещенко и написал раньше в Facebook о задержании в “Феофании”, но до этого ведь был обыск у Насирова. После мы провели оперативные действия для установления местонахождение Романа Михайловича и поехали в “Феофанию”. Может, им откуда-то стало известно об этом обыске. В принципе, возможность утечки информации — это проблема не только НАБУ, а вообще правоохранительных органов. Потому что, например, в совершенно простой процедуре получения разрешения на обыск задействовано огромное количество людей. Сначала детективы обращаются к прокурору, чтобы тот согласовал представление, затем привлекается следственный судья, который через своего помощника выдаёт разрешение. Лично я могу сказать, что со стороны НАБУ не было никакой утечки — мы это проверили. За другие органы я не несу ответственности, возможно, она была где-то там.
Тень президента
Романа Насирова считают близким к окружению президента Петра Порошенко. За эти два дня Банковая как-то отреагировала на ваши действия?
— Звонков и прямых угроз не было. Но мы же видим, что где-то какие-то процессы идут. Так было, например, когда мы в субботу везли подозреваемого в другую клинику, чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз, который, кстати, в итоге не подтвердился. Тогда народные депутаты из Блока Петра Порошенко, используя свой статус, блокировали передвижение машины скорой помощи, которая перевозила Насирова. Мы уже зарегистрировали криминальное производство по факту осуществления незаконного влияния на деятельность наших детективов. Уверен, сейчас будут выливать тонны грязи и лично на меня, и на наших работников. Это распространённый способ защиты. Если возвращаться к началу вашего вопроса, мы не делаем оглядки на то, кто и к кому приближён. НАБУ — первый орган, который начал расследования касательно действующей власти. В Украине за всю истории независимости работала такая схема: сначала была одна власть, затем она менялась, и новые политики начинали охоту за предшественниками. Конечно, очень интересно получать санкции на обыск в администрации Путина. Это очень “продуктивно” для следствия. Или, например, пытаться заочно засудить Курченко и компанию. Это легче, потому что нет никакого сопротивления. А когда мы говорим о расследовании дел по действующим чиновникам, сопротивление в тысячи раз сильнее. Мы это уже отчётливо видим по примеру ситуации с Романом Насировым, где суд не хочет выполнять свои обязанности.
Можете назвать конкретные примеры давления на вашу структуру?
— Было большое давление на тех, кто проводил экспертизу по делу Насирова. Во-первых, экспертиза длилась очень долго. Во-вторых, мы уже написали письмо, в котором указали на нарушения, совершённые руководителем этого учреждения. После получения вывода экспертизы руководитель учреждения без какого-либо процессуального статуса, без полномочий пытался помешать передаче нам этого документа. И такое сопротивление есть постоянно. Конечно, если речь идёт о чёрном пиаре или поливании грязью, мы просто даём адекватное разъяснение ситуации. Когда нарушения переходят в процессуальную плоскость, реагируем в рамках действующего законодательства. Например, по незаконному вмешательству руководителя экспертного учреждения будем направлять документы в Министерство юстиции, в компетенцию которого оно входит.
Почему в воскресенье руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий не представлял сторону обвинения в суде?
— А почему он должен был там быть? Я считаю, не нужно делать шоу из каких-то дел. Например, если в этом деле подозреваемый Иванов — отправим рядового прокурора, тут Петров — пойдёт руководитель отдела, а если тут фигурирует Сидоров — то надо идти Назару Холодницкому.
Это первое громкое коррупционное дело с действующим топ-чиновником. Разве не достаточный аргумент, чтобы в суде дело представлял именно Холодницкий?
— С процессуальной точки зрения мы не должны делать градации наших производств. То, что это дело сложнее и связано с непроцессуальным давлением, — это факт. Но острой необходимости в том, чтобы в суд по этому делу бегал кто-то из руководства САП, нет. Если Назар Холодницкий посчитает нужным участвовать в каком-то деле и увидит, что этого требует ситуация, — другой вопрос. В случае с Насировым таких необходимых процессуальных моментов нет.
История беглеца
Комментируя ситуацию с Романом Насировым, беглый депутат Александр Онищенко, подозреваемый в хищении средств при добыче и продаже сланцевого газа, в результате чего Украина, как считают следователи, потеряла $3 млрд, сказал, что Интерпол должен был рассмотреть ваш запрос об объявлении его в международный розыск 3 марта. У НАБУ есть какие-то новости по этому вопросу?
— Интерпол — достаточно закрытая структура. У представительства Интерпола в Украине нет возможности наблюдать в онлайн-режиме, как происходит процесс принятия решения. Поэтому я не располагаю информацией о том, какое решение приняли по Онищенко и есть ли оно вообще.
Когда вам будет известно, что решил Интерпол?
— Я не знаю, поэтому не могу точно ответить на этот вопрос. Вся информация по этому поводу — в большей степени слухи, потому что официальных разъяснений Интерпол не даёт. Есть только факт: сегодня официальной позиции Интерпола в вопросе объявления Онищенко в международный розыск нет.
Вы заявляли, что совместно с главой САП Назаром Холодницким хотите инициировать процедуру заочного суда над Онищенко. Недавно парламент в первом чтении принял изменения в КПК в части заочного судопроизводства. Некоторые эксперты утверждают, что они недоработаны и дают основания отменить приговоры по таким делам.
— У нас экспертов много, а специалистов, к сожалению, мало. Конечно, намного проще рассматривать дело Онищенко во время обычного судебного процесса. Думаю, и Назар Холодницкий это подтвердит. Но в связи с такой позицией Интерпола, который слишком долго рассматривает вопрос, мы пока ограничены в вопросах задержания и экстрадиции Онищенко в Украину. Нужно учитывать и то, что если человек появится на территории Украины, то заочный приговор в любом случае будет повторно рассматриваться уже с его участием.
Над какими ещё производствами по “плёнкам Онищенко” вы работаете?
— У нас есть одно производство, и мы работаем в рамках этого производства по тем записям, которые Онищенко опубликовал. Мы уже допрашивали ряд лиц по этим записям — работа идёт.
В рамках расследования этого дела вы допрашивали Рината Ахметова. О чём он рассказал?
— Ахметов отрицал всё из того, что было озвучено на плёнках (на них собеседник Онищенко подтверждает факт вымогательства денег у Ахметова со стороны Петра Порошенко. — Фокус). Пока рано что-то разглашать. Вообще, я бы это дело с заявлениями Онищенко разделил на две составляющие. Первая — конкретные записи, по которым можно работать. Вторая — голословные заявления, направленные на то, чтобы политизировать решения Интерпола или процесс экстрадиции. Думаю, основная мотивация господина Онищенко всё-таки в том, чтобы отвлечь внимание от своего дела и создать возможности для получения политического убежища.
Сам Онищенко говорит, что от детективов НАБУ к нему не поступало никаких предложений о предоставлении им фактов коррупции президента Петра Порошенко. Так ли это на самом деле?
— В этом контексте вспоминается фраза “Когда вы говорите, такое впечатление, что вы бредите” из фильма “Иван Васильевич меняет профессию”. Онищенко там много говорил, но мне даже не хочется тратить время на комментарии по этой теме. Есть конкретные записи, и мы по ним работаем.
Под чутким контролем
В ноябре прошлого года НАБУ обещали разрешить автономно прослушивать подозреваемых. Уже март, а все ваши “прослушки” по-прежнему осуществляются под руководством СБУ. Объясните, как всё это время вы прослушиваете тех же эсбэушников?
— Сейчас единственный орган, который снимает информацию с каналов связи, — СБУ. В этом направлении мы с ними сотрудничаем, это оформлено соответствующим межведомственным нормативным актом. И даже если нам нужно прослушать работника СБУ, мы всё равно обращаемся к ним. Было такое, что фигуранту, против которого велись следственные действия, стало об этом известно. Поэтому мы настаиваем на праве автономного прослушивания. Почему нам его до сих пор не дают — вопрос к парламенту.
Когда, по-вашему, решение будет принято?
— Знаете, после того, как в парламенте состоялся этот цирк с попыткой назначить нам аудитора (в конце февраля депутаты от БПП и “Народного фронта” неожиданно предложили свою кандидатуру аудитора НАБУ вместо предложенной ранее профильным комитетом ВР. — Фокус), стало очевидно, что парламент просто не хочет давать нам ресурс, который ещё больше расширит наши полномочия в борьбе с коррупцией.
Убрать неугодного
То, что депутаты от БПП и “Народного фронта” предложили свою кандидатуру аудитора НАБУ, говорит о том, что они ищут какой-то рычаг влияния на ваш орган?
— Они ищут не рычаг влияния, а возможность такими действиями изменить руководство НАБУ (уволить директора НАБУ можно только по результатам аудита, который проводят три независимых аудитора — по одному от парламента, правительства и президента. — Фокус).
То есть вы думаете, что представители президентской партии хотят вас уволить?
— Они уже начали реализовывать эту идею. Насколько я помню, им не хватило всего 14 голосов на принятие этого решения.
После истории с Романом Насировым им хватит этих недостающих голосов, чтобы протащить своего аудитора?
— Сложно прогнозировать. Но то, что происходило тогда в парламенте, — цинизм. Эти действия как раз свидетельствуют о том, что некоторые люди просто не сделали никаких выводов после Революции достоинства, хотя прошло уже 3 года.
Было ли вам что-то известно о планах депутатов представить новую кандидатуру аудитора вместо той, которая была до этого?
— Нет. Но я чувствовал на уровне интуиции, что что-то будет, поэтому, честно, не был даже удивлён. Когда начался этот цирк, мне было неприятно не как директору НАБУ, а как гражданину Украины.
Если назначат лояльного к президентской партии аудитора, как вы расцениваете шансы своего увольнения?
— Дело в том, что этот непрозрачный аудит, который назначат, — удар не только по мне, а по всей Украине. Это станет убедительным доказательством отсутствия политической воли нашей элиты на борьбу с коррупцией.
Процесс идёт
Давайте вернёмся к другим резонансным делам. Дело Николая Мартыненко НАБУ начало расследовать одним из первых, но бывшему народному депутату до сих пор не объявили о подозрении. Что вас останавливает?
— Нас ничего не останавливает, просто очень много времени занимает дело, которое сейчас идёт (по Насирову. — Фокус). Работа по делу Мартыненко тоже ведётся, детали озвучивать не буду, чтобы никто потом не говорил о сливе информации.
Скандальный киевский судья Николай Чаус, которого поймали на взятке в $150 тыс., спрятанных в консервных банках, добровольно сдался молдавским правоохранителям. Назар Холодницкий не исключает, что судья попросит там политического убежища, чтобы избежать ответственности в Украине. Что по этому поводу думаете вы?
— Не исключаю, что он таки попросит политического убежища. Но, думаю, молдавские правоохранители ему откажут. Там же обычная ситуация, он даже не высокопоставленный чиновник, не депутат — Чаус банально получил $150 тыс. взятки по конкретному делу.
Ну он же по какой-то причине добровольно сдался Молдове.
— Пусть покажет время. Мне, как юристу, сложно найти политические мотивы в этом деле — их там просто нет.
В вашем деле с херсонским прокурором, которого поймали на взятке в $25 тыс., суд вынес решение оштрафовать прокурора всего на 25 тыс. грн и лишить права занимать должность на 3 года. Считаете, это справедливое наказание?
— Посмотрите санкцию этой статьи — ему инкриминировали злоупотребление влиянием. Там санкция достаточно небольшая. Если бы мы говорили о взятке, там большие санкции, и в таком случае приговор был бы несправедливым.
Прокурор всё-таки получил эти деньги или нет?
— Он получил деньги, но это была не взятка, а злоупотребление влиянием. Объясню проще. Например, прокурор говорит человеку: мол, я могу переговорить с судьёй и решить твой вопрос за определённую сумму. Принятие судебного решения не входит в компетенцию прокурора. Он берёт на себя ответственность перед человеком, который даёт ему денежное вознаграждение, просто поговорить с судьёй и уладить вопрос. Возможно, прокурор даже обманывает этого человека. В этом случае он торгует своим влиянием. Это не взятка, прописанная в 368-й статье Криминального кодекса.
Уже почти месяц, как Национальное агентство по вопросам предотвращения коррупции (НАПК) утвердило порядок проверки электронных деклараций. За этот период они предоставили вам какие-то факты коррупции чиновников?
— Массовой передачи материалов нет. Это объясняется тем, что для проверок у НАПК должен быть не только утверждённый порядок, но и необходимые ресурсы. Насколько мне известно, ресурсов там нет. Например, мы в НАБУ свои ресурсы — доступ к базам данным — создавали долго.
Антикоррупционная связка
Летом этого года между НАБУ и ГПУ были разногласия. Существует ли сейчас конфликт с Генпрокуратурой?
— У нас не было конфликта. У нас в принципе нет отношений с ГПУ, потому что у нас есть Специализированная антикоррупционная прокуратура. Был летом инцидент, который возник при исполнении нами служебных обязанностей, но он на нашу работу никак не повлиял. А недавно генпрокурор даже восстановил мне доступ к единому реестру досудебных расследований.
А с руководителем САП какие у вас отношения?
— Рабочие — наши антикоррупционные органы не могут работать друг без друга. Конечно, есть какие-то рабочие дискуссии, мы решаем их и двигаемся дальше. Есть такая поговорка: “два юриста — три мнения”. Дело по Насирову — яркий пример нашего тесного сотрудничества, где прокуроры и детективы вместе несколько дней и ночей работали и добивались своего.
В антикоррупционной связке НАБУ — САП не хватает ещё одного органа — Антикоррупционного суда. На его создании настаивают и международные партнёры Украины. Как вы оцениваете шансы появления такого суда в скором времени?
— Мне кажется, что последние события в очередной раз убедили нас в необходимости создания Антикоррупционного суда. Будет ли он создан — не уверен. То, что этого требуют наши международные партнёры, — факт, но как и когда это будет происходить, я не знаю.
Но ведь создание этого суда прописано в Законе “О судоустройстве и статусе судей”.
— В законе прописана возможность создания такого суда. Но чтобы её реализовать, нужно доработать законодательство. Есть проект закона об антикоррупционном суде, но неизвестно, когда его примут. Конечно же, этому процессу будет сопротивление. Странно, правда, что никто не понимает, что чем больше будет сопротивление со стороны парламента, тем острее станет реагировать общество.
