Андрей Кихтенко. Глава Департамента по противодействию наркопреступности

При этом постоянно обновляющийся ассортимент становится все более опасным и с начала года уже зафиксирован ряд смертей среди тех, кто успел его попробовать. О том, можно ли это остановить и как в интервью “Цензор.НЕТ” рассказал глава Департамента по противодействию наркопреступности Андрей Кихтенко. А также о наиболее резонансных операциях полиции, о том, что изготавливают нарколаборатории, зачем в Украину везут тяжелые наркотики и какие преференции после задержания могут получить преступники, специализирующиеся на их поставках и сбыте.

“МЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ НАБРАТЬ НОРМАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ – НЕ КУМА, БРАТА, СВАТА ИЛИ ЧЕЛОВЕКА ПО ЗВОНКУ”

– Андрей Александрович, как проходит реформирование службы по борьбе с наркопреступностью, которое было заявлено руководством Нацполиции как одно из наиболее масштабных?

– Реформирование мы разделили на два этапа. Первым стал отбор сотрудников в центральный аппарат. Конкурс был открытым. Попробовать себя могли действующие сотрудники полиции из разных подразделений, все, кто считал, что соответствует озвученным требованиям. Кстати, все, кто работал до этого момента в нашем департаменте, тоже прошли через эти жернова. Примерно 30% людей ушло.

– Что было самым сложным?

– Больше всего пугал полиграф, нелегким оказался также этап собеседований. Мы пригласили сотрудников ФБР и американской службы по борьбе с наркопреступностью DEA, все задавали вопросы.

– А зачем пригласили представителей иностранных правоохранительных органов? Они доступ к досье претендентов тоже получили?

– Бороться с наркопреступностью в пределах одной страны невозможно, потому что она носит транснациональный характер. Если мы занимаемся серьезной какой-то разработкой, в любом случае всплывают интересующие нас объекты на территории других стран. Нам нужна помощь этих стран, для того, чтобы совместными усилиями задокументировать преступную деятельность и всех привлечь к ответственности. Так вот, чтобы это взаимодействие было на должном уровне, у нашего департамента должна быть репутация надежных партнеров. Она создается в том числе и такими процессами, как эта прозрачная и понятная всем процедура набора сотрудников. Как бы пафосно это ни звучало.

Если откровенно, то мы понимали, какие оперативники и в каких подразделениях наиболее подготовленные и могут усилить позиции департамента. Поэтому мы с ними тоже говорили, рассказывали, что создаем, какой департамент, к чему стремимся, какие можем предложить им опции для развития, личностного и профессионального роста. И хотя точка входа была сложной, они на общих основаниях проходили все этапы. Мы должны были набрать нормальных людей – не кума, брата, свата или человека по звонку.

Что касается наших международных партнеров, то они присутствовали лишь на этих открытых собеседованиях, у них не было доступа к личным делам сотрудников полиции.

Реформа осуществилась в первую очередь потому, что на это была воля руководства Нацполиции и МВД. А усилила эту волю еще и поддержка международных партнеров.

Я ездил в США, изучал, как работает такое же подразделение у них и что из их опыта можно применить у нас.

– Что спрашивали на полиграфе?

– Там есть несколько блоков, в т.ч., блок вопросов, который должен выявить коррупционные риски, показать, есть ли связи в преступном мире, которые используются не по назначению, – не в плане оперативной работы, а для предоставления каких-то преференций, совершения правонарушений. Результаты были достаточно интересные. Среди опытных оперативников были и такие, кто считал, что легко пройдет такое исследование, но в межтестовой беседе открывались не совсем благоприятные моменты из их давней биографии. Так что пришлось кое-что вспомнить. Все ведь зависит от уровня полиграфолога, его квалификации. У нас были хорошие ребята. Я не могу рассказывать детально, но если их настораживала реакция на какие-то вопросы во время теста, то потом задавали дополнительные вопросы, чтобы выяснить, почему человек именно так отреагировал.

– А как реагировали? Рассказывали истории из жизни или просто отнекивались?

– По-разному. С некоторыми пришлось на этом этапе расстаться.

– Не могли после этого доверять?

– И это тоже. Если реакция есть, то и причина должна быть. А человек попросту отрицает, мол, не знаю, почему так сработала техника.

В любом случае доверие формируется временем. Даже тем, кто прошел полиграф, даже самым образцовым говорю: основа доверия – это, прежде всего, результаты вашей работы. Если человек занимается какими-то серьезными оперативными разработками, рано или поздно преступники, имеющие солидные финансовые ресурсы, коррупционные связи, могут сделать ему предложение. Но даже если не сделают, они могут задействовать деньги или связи, чтобы уйти от ответственности.

Для нас очень важно, чтобы преступники не смогли этого сделать. Чтобы были качественно задокументированы и привлечены к уголовной ответственности, а оперативник и следователь приложили максимум усилий и собрали такие доказательства, чтобы они оказались под арестом. И вот так раз за разом. Тогда становится понятно, что человек действительно правильно мотивирован. Если сотрудник даже прошел этот полиграф, но не может конвертировать в результат приложенные усилия на протяжении долгого периода, тогда и не формируется доверие.

– А что спрашивали во время собеседования? Это был заключительный этап?

– Вопросы были для всех одинаковыми. Но среди них один, на который отвечали все достаточно странно. И особенно странно эти ответы звучали для наших международных партнеров. Звучит он так: если вам стало известно о том, что ваш коллега совершил какое-то правонарушение, ваши действия?

Предполагалось, что человек скажет, что сразу нужно доложить о ситуации руководству. У нас же начиналось: ну, я сначала подумаю, а что это, а как, а может, надо поговорить. Но если это серьезное преступление, конечно, буду докладывать руководителю. Хотя хорошие, правильные опера, с многолетним опытом. Конечно, были и те, кто четко и правильно отвечал. В конечном итоге, знаете, к какому умозаключению пришла наша комиссия: может быть, это такая наша ментальность? Когда еще давным-давно черный воронок подъезжал к дому и забирал человека…

– По доносу?

– Да, отвечали так, словно опасались получить статус доносчика.

Еще спрашивали по поводу мотивации, зачем идут к нам. Например, в понимании наших коллег из DEA материальная составляющая не должна быть основной движущей силой, потому что человека легко можно перекупить. И они обязательно задавали вопрос о мотивации.

Также члены комиссии просили кандидатов привести пример стрессовой ситуации и рассказать, как человек с ней справился.

– Любой из жизни или только связанной с работой?

– Любой из жизни. Многие пытались рассказать о том, что они не бывают в стрессовых ситуациях. Почему-то посчитали, что стресс – это что-то плохое, и если они скажут правду, дальше не пройдут. Начинали выкручиваться. Объясняли им, что стресс может быть любой, например, на экзаменах, и просили просто спокойно рассказать, как они помогают организму с ним справиться.

Многие люди говорят: я, допустим, возвращаюсь домой, вижу дочь – и у меня стресс полностью проходит. Кто-то рассказывал, что идет в бассейн – там вода забирает негативную энергию. Но никто не говорил, что принимает три по 50.

Просто понимаете, многие люди вообще не проходили раньше такие собеседования, поэтому некоторые вопросы воспринимали настороженно. Причем разные. Расскажите какой-то положительный результат вашей работы. Что вызывает гордость? Расскажите, что вы хорошего сделали и как к этому пришли? Или же расскажите о том, как вы решали какую-то серьезную задачу служебную и при этом взаимодействовали с другими правоохранительными органами, может, даже международными. Или еще один интересный вопрос: если руководитель, к примеру, будет не согласен с вашей точкой зрения, а вы будете убеждены на 100%, что действительно правы, какая у вас будет реакция? Сделаете так, как он сказал, или так, как считаете правильным?

– А вы за каких: которые согласятся с вами или которые будут спорить?

– Я за диалог. Если почувствую, что мой подчиненный, когда я ему ставлю задачу, со мной не согласен, но к этому сотруднику я с уважением отношусь и понимаю, что у него есть какой-то потенциал, тогда могу потратить свое время и объяснить свое решение. Он ведь может не видеть картину в целом. Я это называю так: инвестирую в него свое время. Каждому, конечно, объяснять не будешь, времени не хватит, но есть сотрудники, которых стараюсь усилить своим опытом.

Для меня как руководителя очень важно было не просто отобрать людей, но в дальнейшем дать им возможность совершенствовать уже имеющиеся навыки. Многие прошли обучение за рубежом, часть здесь в Украине – иностранные эксперты проводят различные тренинги.

Есть ANL (Бюро по международным вопросам в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков Госдепа США), миссия ЕС по наркотикам, у нас очень плотные взаимоотношения и они постоянно интересуются, какие у нас запросы на обучение.

С их помощью наши сотрудники проходят обучение за границей, где получают необходимые знания о тех вещах, которые на Западе уже работают, а мы только к этому идем. Благодаря таким тренингам оперативники со всего мира начинают общаться, обмениваться информацией.

И когда спустя время есть какие-то успешные совместные реализации, тогда уже наши коллеги из других стран понимают, что в Украине есть подразделение по борьбе с наркопреступностью, с которым можно работать. И если есть информация, то можно смело ею делиться, она будет реализована в правильном формате.

В прошлом году, например, мы задержали рекордную партию контрабандно ввезенного трамадола – 160 кг. Выявили международную группу наркоторговцев, участники которой занималась контрабандой кокаина из стран Латинской Америки. Причем в этом случае вычислили всех, начиная от организаторов, заканчивая курьерами и вербовщиками. Была еще одна интересная группа – ее участники сбывали через интернет жидкость для электронных сигарет с экстрактом канабиса.

Перекрыли на Закарпатье поставку крупной партии опия, который шел из Венгрии.

В 2018-ом мы направили в суд материалы уголовных производств в отношении 45 ОПГ. А за первые 2 месяца этого года уже по 11 группам. Например, в феврале задержали гражданина Сомали, который занимался контрабандой листьев растений под названием “кат”. В них содержатся особо опасные психотропные вещества катион и катин.

Также в феврале, в ходе совместной операции с СБУ ликвидировали нарколабораторию по производству метадона. Изъяли 20 кг методона, 300 кг прекурсоров и почти 50 литров жидкого метадонового концентрата.

– Как с материально-технической базой? Она обновилась?

– У нас в каждом отделе есть уже по паре автомобилей, главное, что оперативники ими обеспечены, у них есть бензин. Специалисты, которые занимаются криминальным анализом, получили самое современное компьютерное оборудование и программное обеспечение.

“ИНТЕРНЕТ ПРЕДОСТАВЛЯЕТ ПРЕСТУПНИКАМ МАССУ ВОЗМОЖНОСТЕЙ, КОНСПИРАЦИЯ МАКСИМАЛЬНАЯ”

– Недавно в Фейсбуке прочитала пост о том, что на одной из школ в Киевской области расклеивают листовки с информацией о продаже наркотиков. Связываться предлагают через мессенджер “Телеграмм”. А дальше привычные уже закладки. Полиция на подобное вообще реагирует?

– Конечно, реагирует, это одно из основных направлений нашей работы. Что касается этой ситуации – слышу впервые, давайте информацию – будем разбираться. Что касается закладок и торговли через Интернет, то я постоянно нацеливаю на это оперативников. Потому что со временем все уйдет в киберпространство, это очень удобно и выгодно для накропреступников.

– Это самая большая головная боль сейчас, вот такие закладки?

– Да. Но самое интересное, это же не только в Украине, это по всему миру. Потому что Интернет предоставляет преступникам массу возможностей. Люди не знают друг друга, не встречаются друг с другом, чтобы передать товар и получить за него деньги. Конспирация максимальная. Человек может находиться в одной стране, а сбыт осуществляется в другой. Или находиться в одном регионе, а организовывать свой криминальный бизнес по всей стране.

Но это я вам говорю не для того, чтобы расписаться в беспомощности и ничего не делать. Мы работаем в этом направлении очень активно. В департаменте создан специальный отдел, который занимается противодействием интернет-торговле. Туда же стекается информация со всех регионов, которую люди сообщают полиции на местах. За 2 первых месяца 2019 года мы задокументировали 120 наркоячеек, которые сбывают наркотики через Интернет. К примеру, в прошлом году за этот же период мы выявили и ликвидировали 12 таких групп.

– Что делать с рекламой, которой полно в подземных переходах, на жилых домах?

– Мы инициируем рабочие встречи на уровне руководства городских властей, озвучиваем им актуальную информацию по этой проблеме, демонстрируем фотографии умерших от передозировки НПВ студентов и фото их ровесников-наркосбытчиков. Наглядно демонстрируем, насколько серьезная это проблема и что наркоторговцы используют инфраструктуру города, как рекламную площадку для сбыта, размещая на домах и остановках объявления с адресами сайтов. Это не граффити – это реклама по сбыту наркотиков. И договариваемся, чтобы службы по вопросам благоустройства, фиксировали эти надписи и направляли нам. Мы анализируем полученную информацию и проводим свою работу. А балансодержателей зданий обязывают такую рекламу закрашивать.

Я, конечно, могу всем своим выдать краску и отправить закрашивать. Но, может, каждый будет заниматься своим делом?

– Читали заявление мэра Днепра Филатова, который пообещал денежное вознаграждениетем, кто сообщит имя вандала, изуродовавшего рекламными надписями о продаже наркотиков памятник в центре города?

– Слышал об этом, похожая инициатива была в Турции. Конечно, публичная огласка – эффективный превентивный инструмент в нашей работе и хорошо, что к этому вопросу так много внимания прессы и чиновников. Но мне, как полицейскому, в первую очередь необходимо задокументировать наркопреступника, чтобы он получил реальный срок в суде.

– Что в основном продают через интернет, психотропные препараты? Или классические наркотики тоже можно так купить?

– Поначалу через интернет сбывались, в основном, новые психотропные вещества – аналоги наркотиков и психотропов, которые ежегодно обновляются и идут к нам в большинстве случаев из Китая. Причем организовывали все это как правило молодые люди, без криминального прошлого. Но со временем эта модель стала чаще использоваться для сбыта так называемых классических наркотиков. К примеру, в этом месяце в Харькове задокументировали группу, которая через интернет продавала амфетамин, метадон, каннабис и кокаин. Во время обысков изъяли – 2 кг каннабиса, 1 кг амфетамина, около 20 г метадона и около 10 г кокаина на общую сумму – около 800 000 грн.

– Торгуют в школах или рядом с ними?

– Зачем это делать непосредственно в школе, если можно онлайн? Интернет полностью размыл границы. Сейчас в кармане есть у каждого смартфон. Достает человек смартфон, заходит, выбирает район, в котором он находится, и вид наркотиков, который ему нужен. С этого же смартфона может его оплатить, получить сообщение, где его можно взять. Подошел к дереву, взял и пошел.

– Вы думаете, школьник тоже это может сделать?

– Это может сделать любой современный человек. Поэтому очень важно, чтобы родители обращали внимание на то, чем увлечены на самом деле их дети. Сейчас появились такие наркотики, употребление которых с первого раза может закончиться летально.

При изготовлении синтетических каннабиноидов новые психоактивные вещества переводят в жидкий вид и напыляют на любую травяную смесь, которую можно курить. Она высыхает, и продают ее просто как курительную смесь. Человек покупает и думает, что это вроде как органика. На самом деле это химия жесточайшая. И уже после первого употребления может быть передозировка и летальный исход.

Когда мы арестовываем тех, кто такие смеси готовит к продаже, мы их допрашиваем, чтобы узнать, как они их делают, в каких пропорциях и т.д. И часто они говорят следующее: к примеру, если общепринятая пропорция 1:1, нам часто ставят команду добавлять больше субстанции. Якобы для того, чтобы люди сразу поняли, что это мощно. Поэтому, когда потребитель попадает на такой “продукт”, непонятное вещество со сверхсильной концентрацией – практически 100% гарантия передозировки вплоть до смерти. У кого-то сердце остановилось, кто-то рвотными массами захлебнулся, причины всегда разные, и установить прямую связь с наркотиками сложно. В Одессе в прошлом году, в Харькове в этом году уже было 3 случая.

– Откуда это все везется?

– В основном, Китай, но некоторые виды могут изготавливать здесь у нас.

– Часто такие группы задерживаете?

– Каждый месяц, но в основном мы задерживаем тех, кто изготавливает и продает амфетамин, метамфетамин. Реже метадон, потому что там сложнее процесс синтеза.

Основной ингредиент, который использовался в производстве амфетамина, – фенилнитропропен. Из 1 кг этого вещества выходит 800-900 грамм амфетамина. И он долгое время был абсолютно легальный в Украине, т.е., вообще никак не контролировался. И вот по инициативе нашего департамента его наконец-то включили в список прекурсоров. Это сделали в позапрошлом году, потом через год установили размеры. Очень длительный процесс был. Но тем не менее за период нововведений мы задержали 3 крупных ОЗГ в составе около 20 человек, которые занимались производством и сбытом фенилнитропропена по всей стране в особо крупных размерах (изъято около 100 кг).

Основные клиенты таких групп – организаторы подпольных нарколабораторий, поэтому во время документирования выявлено и ликвидировано около 50 лабораторий по производству амфетамина.

“ЧАСТО СЕРЬЕЗНЫМ НАРКОПРЕСТУПНИКАМ ИЗБИРАЮТ МЕРУ ПРЕСЕЧЕНИЯ, НЕ СВЯЗАННУЮ С СОДЕРЖАНИЕМ ПОД СТРАЖЕЙ, И ВЫПУСКАЮТ”

– Недавно румынские пограничники задержали крупную партию героина, которую везли из Украины. Позднее уже наши правоохранители в пункте пропуска “Лужанка” остановили еще одну партию. Что-то можете рассказать о том, откуда героин взялся на территории нашей страны? И как связаны эти партии, которые везли через Закарпатье?

– Пока ведется следствие, комментировать не могу.

Есть мировые центры по производству наркотиков, и если речь о героине, то это Афганистан. Два основных маршрута поставок: северный и балканский. И в последнее время появилось кавказское ответвление балканского маршрута.

Героин поступает в Украину либо по северному маршруту – Таджикистан, Киргизия, Казахстан, Россия, Украина. Или же, если это ответвление кавказское, тогда из Ирана в Азербайджан сначала поступает, дальше Россия, или же это Армения, Грузия и Украина – т.е., через море. Или же через Турцию, тоже может проходить через море.

По большому счету, если мы говорим об особо крупных поставках героина, так это или через море, или через границу с северным соседом. В Украине он не пользуется особым спросом, через нас его в основном пытаются провозить транзитом в Европу. Для понимания, на прошлой неделе коллегами из Азербайджана на границе с Ираном задержано 2 фуры с героином: изъято 306 кг и 110 кг.

Дальнейший маршрут следования этих автомобилей должен был проходить через Украину в Европу.

1 кг героина в Иране стоит около – 3-5 тысяч долларов, а в Украине – минимум 25-30 тысяч. В Европе будет минимум в 2 раза дороже. Логично, что поставщиков интересует европейская цена.

– Что с членами “Белого братства”, которых задержали осенью прошлого года?

– Мы принимали участие в этом задержании в разрезе документирования лиц, причастных к незаконному обороту наркотиков. Один из задержанных являлся лидером ОПГ, которая контролировала незаконный оборот наркотиков в одном из городов Днепропетровской области. Эту группу мы задерживали около трех лет назад, но после задержания мера пресечения – домашний арест, больница, лечение. Пока дело слушалось в суде, они успели совершить еще ряд преступлений. Иногда лояльность при избрании меры пресечения нашими судами переходит все разумные границы.

Я сотрудников департамента призываю к тому, что работа не должна быть по принципу “прокукарекал – а там хоть не рассветай”. Дела задержанных наркопреступников должны качественно сопровождаться вплоть до вынесения им приговора суда. К сожалению, часто серьезным наркопреступникам избирают меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей и выпускают.

Вот в этом году мы задержали одного из мощных игроков на рынке наркотиков, он занимался сбытом кокаина, героина и экстази во Львовской области. Этот человек не только реализовывал, он еще и организовывал поставки сюда. Мы его не просто задержали и изъяли у него наркотики, мы задокументировали его преступную деятельность полностью.

Человек живет в хорошем дорогом доме, в престижном месте, у него несколько автомобилей представительского класса. И ему назначают залог около 300 тысяч гривен.

– По вашим подсчетам, сколько он заработал на сбыте?

– Только его дом стоит около 400 000 долларов, плюс автомобили. Только товар, который мы у него изъяли, стоит более 1,5 млн гривен и это оптовая цена. Мы арестовали полностью все его имущество, включая банковские счета. За короткое время мы собрали необходимую информацию для апелляции. Но снова же, альтернативная мера пресечения – залог. На этот раз ему надо было заплатить дополнительно 1,2 млн. грн. Он их заплатил.

И находятся люди, которые готовы повторно платить за него деньги, если будет такая необходимость.

Если бы не было юридической возможности за особо тяжкие наркопреступления выходить под залог, борьба с наркопреступностью была бы намного эффективнее.

А пока сами преступники, особенно иностранцы, в шоке от того, что совершив такие преступления, можно выйти под залог.

Вот вы упомянули задержание в пункте пропуска “Лужанка”. Человек тоже может выйти под залог – 900 тысяч гривен. А наркотика там было примерно на 3 миллиона долларов.

Иногда бывает такое ощущение, что занимаешься спортивной рыбалкой. Прилагал усилия, ловил и наконец-то добыл трофей. Сам смотришь, другим показываешь, а потом раз – и его выпускают. Это очень демотивирует.

– У вас нет своих следователей? Только оперативники?

– Есть отдел следователей, который находится в Главном следственном управлении, но они работают только с нами. Вообще, мы рассматриваем их как детективов. А детектив – это и следователь, и опер в одном лице. Для того, чтобы следователь стал опером, а опер – детективом, они должны работать вместе только тогда, со временем, они станут универсальными.

– Что включает второй этап реформы?

– Второй этап – реформирование областных управлений. Мы прошли переходный период, усилили центральный аппарат. Это дало результаты – хорошие показатели по резонансным преступлениям. Теперь эту модель работы мы будем внедрять на местах. Ведь основная задача – это улучшение наркоситуации в регионах.

Людей интересует, чтобы в подъездах не было наркопритонов, во дворах – тех же “закладок”. Человек хочет выйти из квартиры и не видеть всего этого. И чтобы не было острых углов для его детей. Поэтому мы понимаем, что нужно максимально включаться в процесс реформирования территориальных подразделений. Ведь центральному аппарату поставлена задача бороться с организованной преступностью, ликвидировать международные каналы, нарколаборатории и т.д. А территориальным подразделениям – борьба с уличной наркопреступностью, притонами, наркосбытчиками.

Татьяна Бодня, для “Цензор.НЕТ”,
Фото: Наталия Шаромова, “Цензор.НЕТ”

Источник