Андрей Крищенко. Шеф киевской полиции. Часть 2
01.06.2018
“ТО, ЧТО ЧЕЛОВЕК ХОДИЛ И ЗАГЛЯДЫВАЛ В ДВЕРНОЙ ГЛАЗОК ИЛИ СМОТРЕЛ НА ЗАМКИ, САМО ПО СЕБЕ НЕ КВАЛИФИЦИРУЕТСЯ КАК ПРАВОНАРУШЕНИЕ”
– Давайте поговорим о нападении на Мустафу Найема. Почему одному из нападавших все-таки удалось сбежать? И какова ситуация сейчас? Со стороны подозреваемых “ходоки” приходили договариваться?
– Это настолько абсурдное предположение, что нечего комментировать. Я анализировал этот случай в деталях. Полиция сразу выехала на место происшествия, объявила план “Перехват”. Через две минуты после вызова патрули уже начали ориентироваться. Через час были задержаны трое нападавших. Четвертый через 2,5 часа покинул территорию Украины. Его установили. Он задержан в Азербайджане и сейчас проходит суд, где решается вопрос его экстрадиции. Поэтому с нами никто ни о чем не договаривался, дело расследуется.
– Почему следствие затянуло вопрос с проведением экспертизы?
– По закону можно провести экспертизу только после того, как человек долечится. Эксперт изучит медицинские документы и сделает выводы.
– Мустафа Найем заявлял, что задержанным предъявлено подозрение только в хулиганстве, хотя изначально все четверо проходили по 122-й УК – “Умышленное повреждение средней тяжести”. По какой причине переквалифицировали?
– Никто ничего не переквалифицировал. Изначально в ЕРДР были внесены два производства: по факту хулиганских действий – ст. 296 УК и по факту нанесения телесных повреждений средней тяжести – ст. 122 УК. Поэтому все четверо будут нести наказание за хулиганство, а мужчина, который нанес телесные повреждения – еще и по статье 122 УК.
– Можете рассказать подробнее о случае, когда с автомойки угнали автомобиль Медведчука? В соцсетях ходили легенды о том, что человек специально устроился, что украсть автомобиль именно этого политика.
– Не думаю, что дело в политических мотивах. Тут сыграли роль три фактора: “Мерседес”, ключи и алкоголь в крови. По данным, установленным следствием, он не устраивался на мойку специально для угона именно этого автомобиля. Он там уже работал.
– Общаясь в интервью с представителем антитеррористического подразделения Франции, один из российских журналистов спросил: “Вы делаете так же, как Россия, где закрыли мессенджер “Телеграмм” и хотят закрыть соцсети? На что он ответил: “Упаси Боже. Для нашей работы очень важны соцсети, где террористы тоже светятся”. Насколько они важны для вашей работы?
– У России стоит другая задача: чтобы кому-то удобно было сидеть на посту не только 18 лет, но и все 36, и они думают не о защите всего народа, а о конкретной вертикали власти. Для нас, как и во Франции, информация из соцсетей важна, и никто не пойдет на блокирование. “Вконтакте” и “Одноклассники” закрыли потому, что это были вражеские сети, используемые для пропаганды.
Например, если видим в “Фейсбуке” какие-то радикальные призывы, то встречаемся с авторами, общаемся. Это не означает, что мы ведем тотальную слежку или нагнетаем ситуацию, заявляя о провокаторах. Мы не царская охранка. Но если есть основания, чтобы отреагировать, мы это будем делать, заботясь о безопасности людей. При этом никто ничего не скрывает. Даже машину наблюдения, которая работает на улицах города во время массовых мероприятий, обклеили опознавательными знаками полиции. Нарисовали на ней надписи “Служить и защищать”. Потому что для моей работы не важно, поддерживаю ли я в душе какие-то общественные движения или нет. Главное – безопасность жителей и гостей города.
– Все чаще люди стали жаловаться, что бандиты совсем перестали бояться: если раньше приходили обворовывать квартиры, когда хозяев нет дома, теперь могут наведаться в любое время суток. И не обращают внимания на то, есть там кто-то или нет. Почему увеличилось количество таких случаев? Как в таких ситуациях защититься?
– Давайте, во-первых, разделим: если есть хозяева, это не квартирная кража, это уже грабеж или разбой. Таких не очень много. Квартирные кражи не происходят в любое время суток. Как правило, они происходят все-таки днем. Ночью очень редко. И то, по специфике, не могут кражи ночью происходить, когда все люди дома. Даже если будут знать, что хозяев нет, соседи есть, а значит, риски все равно высокие.
Количество квартирных краж в этом году намного меньше, чем в предыдущие годы. Работаем в этом направлении постоянно – задерживаем группы, которые специализируются на таких преступлениях.
– А летом, в сезон отпусков, их количество растет?
– Я бы так не сказал. Сезонные колебания – это миф, построенный на непонимании специфики. Сезонность сказывается разве что на способах совершения грабежей, краж на улице – из автомобилей, карманных. Если летом больше рвут цепочки, то зимой чаще сумочки или телефоны выхватывают. А количество, как правило, не меняется.
– Все-таки допустим, что в квартиру проникли преступники, когда жильцы дома. Что делать?
– Если установлена сигнализация, надо нажать тревожную кнопку. Если нет – звонить “102” и поднять крик. Кричать, к примеру, о пожаре. Плюс, возможно, приобрести оружие для самообороны. Законным способом, конечно.
– Есть такие примеры, когда люди сами себя защищали в подобных ситуациях? И как потом полиция на это реагирует? Не получится так, что потом тебя еще и посадят?
– В моей практике, когда я работал еще в Харькове, был случай, когда к человеку залезли в квартиру, а он убил бандита. Суд его оправдал. И в Киевской области была похожая история в прошлом году. Пока преступник душил жену, муж его застрелил. Признали, что это была необходимая самооборона.
Но надо четко понимать грань. Самооборона – это если тебе что-то угрожает в твоем доме, а если ты за бандитами погнался по улице, а когда кого-то из них поймал, то поставил на колени и убил, это уже будет квалифицироваться по-другому.
– Советуете убивать, не выходя из квартиры?
– Провокационно. Отвечу так: причиненный вред не должен быть тяжелее причиняемого либо возможного вреда. Поэтому очень четко надо разграничивать и различать.
– В соцсетях часто публикуются видео, на котором видно, что какие-то типы ходят по подъездам и “проверяют” замки. Такие записи передают в полицию? По ним работают оперативники?
– Да, в том числе и во время проведения расследований, чтобы установить все эпизоды преступной деятельности.
– По такому видео хоть одного человека задержали?
– Это работа рядовых оперов, таких нюансов я вам не скажу. Но хочу сразу уточнить, чтобы вы поняли. То, что человек ходил и заглядывал в дверной глазок или смотрел на замки, само по себе не квалифицируется как правонарушение. Мы можем это только доказывать в комплексе. Если там потом была кража совершена, видео будет одним из доказательств. А если просто ходит и подозрительно смотрит в окна – ну, извините. К сожалению, нет у нас такого закона, чтобы его сразу задерживать. Можно только профилактику провести.
– То есть, даже если засняли потенциального злодея, нести в полицию смысла никакого нет?
– Если кто-то зафиксировал такое на видео, нести надо. Любая информация полиции нужна, она не пропадет, будет лежать и дождется своего часа. Я могу провести аналогию с ДНК: когда мы ее снимаем с предметов, которые у нас являются либо орудием преступления, либо предметом, это лежит в базе до определенного момента, пока мы не найдем тех, кто совершил преступление.
Еще раз говорю, все зависит от видео. Если человек просто ходит и смотрит – мы ему ничего не предъявим. В то же время у полиции будет понимание, что этот человек заслуживает пристального внимания. И мы сможем, возможно, каким-то образом его документировать.
“КОГДА ИДЕТ КАКОЙ-ТО ЖЕСТОЧАЙШИЙ ЗАМЕС, ЛЕЗТЬ ЖУРНАЛИСТУ В СЕРЕДИНУ НЕ САМОЕ РАЗУМНОЕ”
– Зимой, после стрельбы в одном из игорных залов, глава Нацполиции Сергей Князев заявил, что по вашей инициативе в Киеве будет проводиться ревизия таких заведений. Какие ее результаты?
– Речь не идет буквально о ревизии.
– Допустим, это игра слов. Давайте по сути. Заведений, которые называют себя лотерейным бизнесом, с каждым днем все больше. Выявляете среди них нелегальные игорные залы?
– Если выявляем нелегальные казино или подпольные залы с автоматами, мы их ликвидируем и привлекаем людей к ответственности. А все вот эти “лотомаркеты”, которые вы видите на улицах, так они закрыты кучей экспертных заключений, что там не игровой бизнес, а лотерея, плюс у них есть лицензии. Возможности полиции в данном случае ограничены.
– Представительница одной из неправительственных общественных организаций, которая разбирается в этой тематике, написала на ФБ целую серию вопросов к Вашему интервью. В частности, почему СОГ (следственно-оперативная группа, – ред.) игнорирует вызовы о деятельности незаконного игорного бизнеса? Почему СОГ не проводит неотложных следственных действий при обнаружении фактической деятельности незаконного игорного бизнеса?
– Так задавать вопросы – манипулятивно. СОГ не может ничего игнорировать, если есть такой факт. Во-первых, она получает команду от нашего диспетчера, обязана эту команду отработать – и сделать какие-то выводы. По сути, едет, куда ее направят. Диспетчер принимает информацию от “102” и забивает ее в базу автоматически в течение считанных минут.
Мы практически убрали возможность сотрудникам скрывать преступления. Раньше такая проблема была, этого никто не отрицает. Руководители – для улучшения статистики – требовали идти на такие ухищрения. Сейчас любой звонок операторы сразу забивают в систему, и уже никто не может на это повлиять. А дальше обязаны поехать. Как здесь не реагировать? Еще раз, СОГ, возможно, приезжает – и на месте уже им предоставляют документы. Принять какое-то решение о закрытии заведения – не в компетенции полиции. Они обложены решениями судов, решениями экспертных комиссий, лицензиями, выданными государственными органами. Что может сделать полицейский, тот же следователь, какое принять решение, тот же прокурор – какое подписать подозрение?
– И еще один вопрос в продолжение. “Почему не регистрируются в ЕРДР уголовные производства по факту обнаружения незаконного игорного бизнеса, а объединяются в одно?”
– Если есть конкретные факты, я готов с ней встретиться. Что касается статистики, то за 2017 год открыто 17 уголовных производств, а в 2018 – их 18.
– Известно ли вам о каких-либо политиках, которые имеют отношение к таким лотерейным залам?
– Я не оперирую такими данными. Могу только говорить о конкретных лицах, привлеченных к ответственности за противоправную деятельность.
– Несколько месяцев назад была информация, что кто-то – под видом общественных активистов – громил такие залы. Можете прокомментировать?
– Мы задержали 12 человек – за совершение разбойных нападений. Да, они громили залы, забирали то, что там находили. Версии о них в интернете ходили разные, называли их даже робингудами. На самом деле это обыкновенные разбойные нападения.
– Они не принадлежат к каким-то националистическим организациям?
– Слушайте, ну это, опять же, примерно, как с ромами: мы не квалифицируем людей по принадлежности к организациям. Будь человек всю жизнь белый и пушистый, состоит в обществе по охране животных и защиты водного бассейна, но если совершил преступление – будет за него отвечать.
– А как вы относитесь к активизации деятельности “Нацкорпуса”, по самым разным направлениям жизнедеятельности столицы?
– С той же точки зрения: если они нарушают закон и совершают преступление, полиция принимает меры и задерживает, предъявляет подозрение. Если они прилетели на стройку, как это было несколько дней назад, то мы отреагировали. Сейчас проводим расследование – и будут предъявлены подозрения.
– Полиция бездействовала в этой истории…
– Сколько, 5-7 минут? Полиция приехала сразу. Но один-два наряда не могут предотвратить противостояние. Один полицейский там пострадал, кстати.
– Разгром заправки по Ревуцкого – там точно было не 5-7 минут.
– Когда есть две противоборствующие стороны, когда у каждого своя правда, полиции некогда стоять и размышлять, кто из них прав, кто виноват. Полиция стоит между этими противоборствующими сторонами, чтобы не допустить тяжких последствий. Пусть лучше они ругаются, плюются. Зачастую еще и камни достаются именно полиции, причем с двух сторон. Потому что одни кричат: “Вы пришли с титушками!”, другие: “Вы пришли с нетитушками!”. И кто там поймет, кто титушка, кто – нетитушка. Да, возможно, на Ревуцкого пострадало имущество. Но тяжко не пострадали люди: ни с той, ни с другой стороны. Тут приходится нам выбирать.
– Ну, как не пострадали: разбили голову одному из журналистов.
– Иногда журналисты гонятся за слишком хорошим кадром. Поэтому в каждом случае нужно смотреть, это стечение обстоятельств или сделано преднамеренно? Расследование всех происшествий, где пострадали журналисты, под жестким контролем.
– Во время захвата Святошинского райсуда пострадало трое журналистов. Причем их избили полицейские. Почему же никто не наказан?
– Расследование ведет прокуратура, не могу комментировать.
– Но прокуратура учитывает результаты служебного расследования, которые проводила полиция. А такое расследование, насколько известно, безрезультатно. Или нет? У полицейских что, не было никаких опознавательных знаков?
– Почему? У нас у всех сотрудников на шлемах номера есть. Но несмотря на изъятые видеоматериалы, нам, к сожалению, не удалось установить причастных. Мы не покрываем никого, у нас были факты, когда сотрудников и увольняли из органов, и выгоняли.
– А во время разгона палаточного городка сторонников Саакашвили под Верховной Радой? Тоже не нашли тех, от кого пострадали журналисты?
– Этот эпизод связан с патрульным. Обратитесь к патрульной полиции, они прокомментируют. И снова же – прокуратура.
– Как работать журналистам во время подобных мероприятий, чтобы не пострадать?
– Лучше в жилетах с надписью “Пресса”. Красивый кадр – это хорошо, но и о личной безопасности тоже надо думать. Когда идет какой-то жесточайший замес, лезть журналисту в середину не самое разумное, мне кажется, решение.
– Это вы с вашей колокольни смотрите.
– Да, с моей колокольни, согласен полностью. Но меры безопасности принимать необходимо.
В ДЕЛЕ ОБ УБИЙСТВЕ ТИМУРА МАХАУРИ ВЫВОДЫ ЭКСПЕРТИЗ ОЧЕНЬ ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ
– Вы недавно сделали заявление о том, что в столице увеличилось количество самоубийств. Чем обусловлена такая тенденция?
– В целом их больше не стало. Поэтому говорить о тенденции не стоит. Просто бывает, что их пять в день. Кстати, когда полнолуние, количество самоубийств действительно увеличивается. А во время магнитных бурь растет количество смертей от сердечной недостаточности, инсультов и т.п. Впервые я на это обратил внимание, еще когда работал начальником небольшого райотдела.
Сейчас очень изменились способы совершения самоубийств. Был случай, человек накрутил на голову 5 полиэтиленовых пакетов. Начался задыхаться, попытался разорвать, не смог. Другой, замотав голову полиэтиленом, залез в холодильник и там задохнулся.
А недавно ехал на работу, звонят и сообщают об убийстве в автомобиле. Присылают фото – страшная картина. Сидит человек в “Лексусе”, задушенный пластиковым хомутом. Проверили телефон, выяснилось, что это было самоубийство. Он всем смс-сообщения отправил. Провели расследование, оказалось, что у человека были проблемы, и он так решил уйти.
– Чем закончилось расследование самоубийства студентки первого курса медуниверситета имени Александра Богомольца Мукадасс Насирлаевой? Нашла подтверждение версия о доведении до самоубийства и причастности к этому сотрудников вуза?
– Эта версия еще проверяется. Подозрение пока никому не предъявлено. Тело мы тоже еще не нашли.
– “Цензор.НЕТ” писал еще об одном студенте этого же вуза, который в январе этого года ушел из дома и не вернулся. Его нашли?
– К сожалению, в этом случае тоже произошло самоубийство. Тело обнаружили в реке Днепр, на территории Киевской области.
– Эти случаи как-то связаны между собой?
– Проверяли, это две отдельные, не связанные между собой ситуации.
– Давайте вернемся к вопросам читателей. Антон Подлуцкий спрашивает: “Какой процент нерегистрации заявлений?”
– Я уже объяснял, как у нас регистрируются заявления, то есть, если поступает звонок на “102”, оператор сразу набирает карточку и передает ее дальше. Возможно, есть случаи, когда люди пишут заявления в районных управлениях, а их не регистрируют и не принимают мер, но за такое мы жестко наказываем. Не должен полицейский думать, как укрыть преступление. Он должен думать, как его раскрыть. Иначе у нас будут серийные преступники, которых не задерживают только потому, что кто-то не захотел принять заявление.
– Расскажите о результатах расследования убийства Тимура Махаури, автомобиль которого взорвали на Бессарабке.
– Расследование не закончилось. Выводы экспертиз очень противоречивые, назначили дополнительные.
– В чем противоречивость, можете сказать?
– По характеру взрыва, по локализации. И еще есть нюансы, не буду комментировать в интересах следствия.
– Ярослав Гребенюк, коллега, спрашивает: “Спортивные малолетки крушат кафе, рэкетируют. Зафиксированы случаи на рынке “Нивки” и на Виноградаре. Полиция во всех случаях никак не реагирует”. Это такое более обобщенное, а дальше идет уже несколько человек.
Ольга Закревская пишет: “Соседи, Межигорская, начала появляться агрессивная банда из 15-20 ребят. Возраст – 10-16 лет. Кроме того, что обворовывают маркет, так еще стали угрожать хозяевам кофеен внизу, пытаться вандалить машины. При этом чувствуют полную безнаказанность. Уже начали внимательно изучать окна нашего дома. В мирной беседе ведут себя крайне агрессивно. Полиция на вызовы не едет. Кто-то видел ребят?” Ну, это она дальше спрашивает. И женщина еще написала, что несколько раз соседи вызывали полицию, но она не приезжала. Можно этот вопрос, потому что несколько человек написали, взять под контроль?
– Я разберусь. Да, у нас есть несколько случаев, в т.ч. и в Святошинском районе, когда группы очень молодых людей, вот именно такого возраста, забегали в супермаркет, что-то там брали и убегали. Причем при попытке охраны задержать их нападали. Четыре человека были задержаны, составлены админпротоколы. Кроме того, открыли два уголовных производства: угроза или насилие относительно сотрудника правоохранительного органа и хулиганка. Но часто, учитывая возраст, привлечь их помимо административной ответственности мы не можем.
В подобных ситуациях очень важна роль социальных служб. Не все зависит от полиции.
– Важна, но это же не значит, что они должны творить беспредел?
– По всем видам правонарушений уголовная или административная ответственность наступает с определенного возраста. Полиция может действовать, лишь опираясь на закон. Если возраст правонарушителя не позволяет привлечь его к ответственности напрямую, составляются материалы на родителей, передаются соответствующие документы в школу…
– Человек пишет, что полиция вообще не приехала.
– Повторюсь: мне нужно конкретно смотреть, приехала полиция – не приехала, и почему.
– Часто не доезжают полицейские на вызовы? Люди жалуются, что ждать приходится долго.
– Да, мы не всегда успеваем приезжать вовремя, я согласен. Но давайте учитывать трафик в городе. Сейчас мы сократили время доезда, добавляем наряды, всех полицейских стараемся максимально на улицы выводить. У нас все группы оборудованы планшетами, операторы видят, где находится полицейский.
– Татьяна Егорова пишет: “В стране есть закон об обеспечении санитарного и эпидемического благополучия населения. Когда ночью гуляют соседи с танцами – до драки, полиция не едет, что делать?”
Второй вопрос на ту же тему от Дениса, проспект Григоренко: “В 30 м от дома работает шиномонтаж круглосуточно, бьют ночью кувалдой по железным частям колес, спать невозможно. Патруль вызывали три ночи подряд – ни разу не приехал. Теперь уже по таким простым вызовам не выезжают – только по криминалу?”
И третий, от Михаила Гутмана: “Несколько лет, как участок Днепра вдоль улицы Набережно-Крещатицкой стал местом сбора киевских байкеров. Особенный дискомфорт жители окрестных домов ощущают ночью, когда мотоциклисты с грохотом носятся вдоль домов. Есть ли законная возможность ограничить уровень шума?”
– Если есть гуляющие с танцами и песнями соседи в неурочное время, которые мешают людям спать, полиция обязана выехать, составить протокол. По шиномонтажу на Григоренко, 30 я проверю, вам скажу. Что касается уровня шума, то здесь не все так просто. Закон прописан таким образом, что в любых конфликтных ситуациях санитарно-эпидемиологическая служба должна выехать на место и замерять уровень децибел. По заявлению гражданина участковый делает заявление в СЭС, специалист придет и измерит. Вы ж поймите – многие вопросы убрали из-под контроля государства, та же СЭС или пожарный надзор. При этом когда случается какое-то происшествие, винят полицию. А мы сейчас даже экспертизу не можем оперативно провести. Раньше ее назначал следователь, и она сразу делалась, а сейчас мы ждем своей очереди в суде, чтобы ее назначили.
Давайте сравним полицию с человеком, который пашет поле. Все заинтересованы, чтобы он поле пахал лучше, качественней и быстрее. Для этого ему дают трактор. То же самое с полицией – ей надо дать законодательный инструмент. А у нас некоторые депутаты такое, бывает, выдвигают, что нам не трактор хотят дать, а палку-копалку или соху. Вот за сколько человек этой палкой-копалкой поле вспашет? То же самое полиция. Дайте инструменты законодательные в руки, ведь сила-то полицейского – не в пистолете, а в законодательстве, которое позволяет многие вопросы регулировать нормально. Естественно, не ограничивая, а усиливая контроль как общества, так и внутренних наших ведомственных мониторингов.
Татьяна Бодня, для “Цензор.НЕТ”, Евгений Кузьменко, “Цензор.НЕТ”
