Александр Буряк. Заместитель главы ГБР
17.07.2019
Госбюро расследований работает уже около 8 месяцев, хотя сам процесс становления органа дался весьма тяжело. Долгое время ГБР не удавалось запустить и только в конце ноября 2018 года эта проблема была решена. ГБР создавалось, по сути, по аналогии с американским ФБР и должно стать самым влиятельным правоохранительным органом в стране, особенно на фоне потери органами прокуратуры полномочий проводить расследования, что произойдет осенью.
Но дело еще и в том, что долгое время по тем или иным причинам ГБР не разрешали проводить оперативно-розыскную деятельность, хотя закон это предусматривал. Фактически, отсутствие оперативников в составе ГБР затрудняло саму роботу органа, и эту проблему удалось снять лишь в мае текущего года, приняв соответствующий закона. Он дал возможность ГБР заработать полноценно, с применением всех необходимых сил и средств, коих ранее практически не было. По сути, всей оперативной работой в ГБР заведует заместитель директора Александр Буряк, который и будет отвечать за все оперативные разработки ведомства и оперативное сопровождение уголовных дел. Сам он говорит, что долго этого ждал, и принятие закона фактически разблокировало процесс формирования оперативных подразделений. В самое ближайшее время состоятся первые конкурсы оперативников и до конца года, как прогнозирует Буряк, оперативный штат будет полностью сформирован. Уже идет работа над решением вопроса по созданию подразделения спецназа ГБР и закупки для них высококлассного оборудования. Буряк признается, что в нынешних реалиях вопрос спецназа довольно затратный, но иначе никак, поскольку преступность развивается, используя современные новшества, с которыми ГБР и должно бороться.
О том, что даст ГБР наличие оперативных подразделений, о задачах, которые стоят перед ведомством, о том, стоит ли ждать в ближайшее время громких арестов высших должностных лиц и что он думает о напряженной обстановке в руководстве ГБР в интервью Українським Новинам рассказал замглавы Госбюро Александр Буряк.
Александр, вы непосредственно отвечаете за оперативный блок. Но депутаты долгое время тянули с принятием закона, который позволит набирать сотрудников для оперативных подразделений. И все восемь месяцев, которые работает Бюро, в спецоперациях участвовали сотрудники других правоохранительных органов. Это сказывалось на результатах?
У нас не было утечки информации, если вы об этом. Но Бюро расследует преступления, которые совершают правоохранители – это основной блок. И обращаться к ним за оперативным сопровождением, как минимум некорректно. Не говоря уже о том, что это в принципе может сказаться на эффективности расследования. Поэтому нам так важен закон, который принят в мае этого года. Теперь мы сможем набрать оперативных сотрудников.
Конкурс уже идет?
Сейчас идет подготовительный процесс. Ожидаем принятия ряда постановлений Кабинета министров, которые позволят нам окончательно отрегулировать наши подзаконные акты. Если не будет задержек в процессе, конкурс объявим через несколько недель.
Когда мы узнаем конкретных лиц, которые вошли в штат оперативных подразделений?
Учитывая специфику работы оперативников, конкурс будет проходить в закрытом режиме. Это означает, что собеседования транслировать не будут и фамилии победителей тоже публично называться не будут. Иначе – эти сотрудники не смогут выполнять возложенные на них обязанности. Думаю, проведем конкурс в сжатые сроки.
ГБР оказалось в эпицентре скандала в связи с увольнениями ряда руководителей подразделений. За последние два месяца было немало заявлений о том, что эти люди уволены незаконно и что они обратились в суд. Как вы думаете, профессиональные кадры к вам после этого пойдут?
Я уже высказывался относительно этих увольнений – законных оснований для них нет. Мы с первым заместителем Ольгой Варченко не согласовали ни один из приказов. Хотя, у нас коллегиальный орган, директор принимал решение единолично. Но это не единственное нарушение. Поэтому, все, кто обратился в суд, полагаю, добьются восстановления в прежних должностях.
Безусловно, все эти события сказываются на репутации правоохранительного органа, который должен защищать права людей, а не нарушать. Нас часто сравнивают с ФБР. Вы можете представить там похожую ситуацию?
Нет. Чтобы туда попасть люди проходят тщательную проверку. Уволить их потом подобным образом, означает, признать, что проверили некачественно.
Все сотрудники Бюро тоже прошли серьезную проверку. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу так: я очень хочу, чтобы в Бюро пришли профессиональные и честные люди. Надеюсь, что до конца года мы заполним все вакантные места. И тогда уже можно будет говорить о том, что ГБР начало работать в полную силу.
Кстати, есть один важный нюанс. Всех оперативных сотрудников мы набираем по конкурсу. Закон обязывает нас набрать штат таким образом: 40% сотрудников – с опытом оперативно-розыскной деятельности, 60% – из числа людей, не работавших ранее в правоохранительных органах. В связи с этим будут определенные сложности, поскольку для выполнения возложенных на них задач необходимо провести еще обучение. Посмотрим, как эта система сработает в будущем.
Обычные граждане до конца не понимают задачи Бюро. Отсюда, с одной стороны, сравнение с ФБР. С другой, предложения разогнать вас вместе с другими антикоррупционными органами.
Мы не совсем антикоррупционный орган, хотя расследованиями таких преступлений тоже занимаемся.
А в отношении кого вы можете открывать уголовные производства?
Это – должностные лица категории А (высший корпус госслужбы), совершившие преступления общекриминального характера, все преступления, совершенные работниками правоохранительных органов (Нацполиции, Прокуратуры, САП, НАБУ), в том числе и коррупционные.
Полномочия ГБР распространяются также на расследования преступлений, совершенных представителями налоговой, таможенной служб. Плюс – военные преступления. Поэтому круг подследственных нам лиц достаточно широк, как и наши полномочия.
Бывший президент тоже входит в круг таких лиц. Его адвокат заявлял о том, что Государственное бюро расследований, возможно, нарушает тайну следствия и сливает служебные документы. Это правда?
В начале нашего разговора вы сами сказали, что я отвечаю за оперативный блок, а к следствию не имею никакого отношения. Поэтому за комментариями вам лучше обратиться непосредственно к Директору Бюро. После последнего перераспределения функциональных обязанностей, подразделение, которое проводит это расследование, подчиняется непосредственно ему.
Любое оперативное подразделение, даже из структуры НАБУ, тренируется прямо в здании ведомства. У них есть отдельный этаж и помещения для учений. В ГБР есть своя тренировочная база для оперативников?
Есть и тренировочная база, и помещения, где будут размещаться спецназовцы. Осталось только набрать людей.
А как будет решаться вопрос материального обеспечения?
У нас есть бюджетные ассигнования на этот год. Но их недостаточно, как и для любой организации, которая только формируется. Сейчас мы в процессе осуществления закупок: компьютеров, бронежилетов, оружия, техники, необходимой для проведения оперативных мероприятий. Всё это дорого. Но содержание спецназовцев не может стоить дешево. Они должны быть хорошо экипированы, вооружены, постоянно проходить обучения, совершенствовать свои навыки. Для этого нужна соответствующая материальная база: боеприпасы, оружие, экипировка и все остальное.
Сколько человек должно быть в подразделении спецназа?
Большая часть нашей документации имеет гриф “для служебного пользования”. Поэтому озвучивать количество будущих сотрудников спецназа я не имею права. Но могу утверждать, что пока их будет достаточно. А вот если говорить о численности сотрудников в ГБР в целом, то их недостаточно. Сейчас у нас работает 1500 человек. К примеру, территориальные подразделения охватывают 3-4 области. Их обслуживает 110 человек, в том числе технический и административный персонал. Конечно же, этого мало.
А спецназ будет только в центральном аппарате?
На данный момент, да. В регионах его создать пока сложно, да и нет необходимости сейчас делать это в каждой области. В дальнейшем планируем сформировать центры быстрого реагирования, которые могут покрыть 3-4 области. Но это пока планы на будущее. Сейчас задача – сформировать центральный аппарат и посмотреть, как это подразделение будет работать. Пока не известно, будет ли эффективной модель набора сотрудников 40 на 60. Поэтому для всех будет обязательной спецподготовка – под те задачи, которые они будут выполнять в ГБР.
Нужно понимать, что 60% оперативников, которых мы наберем, как я уже сказал, это люди без опыта. Человек может быть высококлассным спортсменом, обладать навыками рукопашного боя, но не уметь обращаться с оружием. Или, скажем, это могут быть ребята, служившие в военном спецназе. А там своя специфика. Их работа отличается от работы, выполняемой спецназом в правоохранительных органах.
По Вашим оценкам, спецназ ГБР будет конкурентным по сравнению с другими? Такими как “Альфа”, “Корд”?
Я бы не говорил о конкуренции. Мы сейчас заключаем меморандумы о сотрудничестве и с “Альфой”, и с спецназом НАБУ, и с “Кордом”. У каждого из спецподразделений – своя задача. Если оценивать численность, то больше всего сотрудников в “Альфе” и, наверное, это самое подготовленное подразделение наряду с “Кордом”. Если оценивать уровень материально-технической подготовки, то “Корд” – благодаря помощи американских партнеров – обеспечен наиболее.
Можете назвать 3 основные задачи, которые Вы ставите перед собой? Что из этого планируете сделать уже в этом году?
Во-первых, сформировать оперативные подразделения. Мы прекрасно понимаем, что это достаточно длительный процесс – на все 100% штат сразу мы не укомплектуем, потому что это – конкурсный набор. Это же касается и формирования подразделений спецназа. Во-вторых, материальное и техническое обеспечение этих подразделений. Решая эти две задачи, сможем во всеоружии подойти к решению третьей, а это работа на результат.
Сейчас я обрисовал перспективу на год. В дальнейшем есть планы совершенствовать работу структурных подразделений и, соответственно, всего бюро — это и создание экспертных учреждений, создание Академии ГБР, научно-исследовательского института. То есть, создание той сильной материальной, технической и научной базы, которая позволит решать самые сложные задачи Бюро.
Со следующего года вступает в силу Закон об уголовных проступках, который долгое время не подписывал Порошенко. Вы получаете статус руководителя органа досудебного расследования. Почему, на Ваш взгляд, Президент так затягивал с подписанием закона? Во время последних комитетских слушаний, Андрей Кожемякин сказал, что директор бюро Роман Труба опасался, что вы и Ольга Варченко получат дополнительные полномочия и написал об этом главе государства. Такие опасения обоснованы?
Не понимаю, что может в данном случае вызывать опасения. Работая в такой структуре, мы не должны бороться между собой за полномочия. Поэтому, мне не совсем понятно то, что происходит в последнее время с переподчинением управлений. Директор то забирает, то отдает.
Объясню, чтобы вы поняли. Такой статус руководителя следственного органа позволяет создать оперативно-следственную группу, возглавить ее и, по согласованию с процессуальным руководителем, проводить следственные действия. Это важно, когда речь идет о расследовании резонансных производств, например, таких, как убийство 5-летнего ребенка в Киевской области. Это вопрос той самой персональной ответственности, которую от нас ждут люди.
Многие из производств, которые расследует Бюро, касаются правоохранителей. Чтобы оперативно раскрывать такие преступления, нам нужны соответствующие инструменты. Именно поэтому и необходима помощь законодателя.
Кроме того, с ноября этого года прокуратура утрачивает свои следственные полномочия, а это значит, что большое количество уголовных производств из ГПУ перейдет к нам в ГБР.
Генпрокуратура должна передать вам все дела, в том числе те, которые сейчас в процессе расследования?
Предполагается, что Генпрокуратура завершит расследование дел до момента прекращения следственных полномочий. Однако дела, которые не успеют дорасследовать, все равно передадут в ГБР по истечении определенного срока.
Знаете ли Вы, о каком объеме дел идет речь?
Пока не могу озвучить точную цифру, работа в этом направлении начнется только в сентябре. Как вы понимаете, до этого времени количество может поменяться, ведь, наверняка, ГПУ все же завершит расследование по ряду дел.
Как Вы считаете, после того, как органы прокуратуры утратят возможность проведения досудебного расследования и у них фактически останется функция поддержания обвинения в судах и процессуального руководства, они будут нужны?
Поддержание публичного обвинения – это функция прокуратуры во всем мире. Институт прокуратуры в правоохранительной системе был, есть и будет. Прокурор – венец процесса. Именно ему идти в суд и поддерживать публичное обвинение. Его роль – надзор за соблюдением прав граждан. Но насилие процессуального руководства все-таки ощутимо на каждом шагу. Например, сначала следователь должен подписать ходатайство о временном доступе у прокурора, а потом идти в суд, чтобы получить санкцию. Такой тройной контроль не совсем корректен. Наверное, для упрощения системы его надо поменять. Для получения быстрого доступа, разрешений на обыски, проведения экспертизы и других следственных действий.
Президент Зеленский недавно изменил состав конкурсной комиссии по отбору директора ГБР. Для чего это делается, на Ваш взгляд?
Конкурсная комиссия создается согласно закону о Госбюро расследований. Это по три представителя от Президента, ВР и Кабмина. Я не вижу ничего крамольного в том, что Президент поменял 3-х своих представителей. Думаю, в ближайшее время ВР поменяет своих представителей и сформировавшийся Кабмин – тоже.
Не является ли это первым шагом Президента к смене руководителя Госбюро расследований?
Каким образом? Провести новый конкурс? Конкурс прошел. Для проведения нового нужны правовые основания.
Общественная реакция не является основанием?
Общественное мнение, на самом деле, может быть и негативным, и позитивным. Важно, чтобы оно было объективным. Общественное мнение – это совещательный голос гражданского общества.
Если есть факты, которые говорят о злоупотреблении, халатности – тогда, да – общественное мнение необходимо, чтобы эти факты не умалчивались. И в этом – его основная функция. А чтобы снять руководителя, на мой взгляд, нужны факты и доказательная база. Общественного мнения для этого мало.
А уголовные дела, которые расследует ГПУ? Туда обратились с заявлениями относительно действий директора и представители Общественного совета при ГБР, и народный депутат Антон Геращенко. Сейчас таких дел уже несколько. Вас, кстати, уже вызвали в качестве свидетеля?
О том, что такие дела есть, слышал, но меня пока не вызывали.
Когда стоит ожидать громких задержаний от ГБР?
Что вы имеете в виду под громким задержанием?
Я имею в виду именно чиновников категории А. Когда стоит ожидать задержания высших должностных лиц?
У ГБР нет намерения пересадить всех чиновников. Тот, кто переступил черту закона, действительно виновен, должен отвечать по закону. И ГРБ приложит все усилия к выявлению и раскрытию преступлений.
Наша задача – чтобы люди поверили в правоохранительную систему, в то, что она действительно работает. Что на заявления реагируют, а проблемы решаются. Вот, что для нас приоритетно. Понятно, общественный резонанс вызывают задержания высокопоставленных чиновников. Но задержание рядового правоохранителя, который совершил преступление против гражданина, для нас не менее важно. Считаю, что любое задержание злоумышленника для того, кто пострадал, будет важным.
Сейчас в самом ведомстве напряжение сохраняется, учитывая сколько людей было уволено и как?
Напряжение сохраняется всегда, когда есть незаконные действия. Вы знаете, что мы с первым заместителем Директора открыто стали на сторону своих подчиненных в этой ситуации. Потому что для нас очень важна команда профессионалов, которая обеспечит качественную работу органа в целом. Люди ждут от нас эффективных расследований, а не борьбы ради амбиций.
Сергей Босак
