О слежке и прослушке
19.05.2017
В последние недели особую актуальность набрала подзабытая тема слежки государственной машины за своими гражданами.
Новым витком стала публикация журналистами-расследователями данных о том, что в момент убийства журналиста Павла Шеремета за ним осуществлялась слежка лицом, которое оказалось сотрудником СБУ. В СБУ заявили, что на тот момент этот сотрудник у них уже не работал. Ранее слежку за Шереметом отрицали и в МВД.
При этом, расследователи обнародовали еще один документ – копии докладов о слежке за самими журналистами, которые якобы попадают в кабинеты Администрации президента.
“Украинская правда” и ранее публиковала попавшие к ним копии, интересуясь, кто и зачем вел слежку. Вопрос тогда так и остался без ответа. На сей же раз действительно сенсационное заявление сделал экс-заместитель главы АП Андрей Портнов, к которому подобные документы попадали во время его работы на Банковой. По словам юриста, в руки к журналистам попали копии формы “Т-1”, которые ежедневно поступают на Банковую из недр Службы безопасности Украины. “Тэшки первоначально предназначены для Президента Украины и уже от него спускаются силовикам, спикеру парламента, премьеру и другим ключевым чиновникам. Доставляются они специальным офицером СБУ, лично передавая адресатам в конверте, после чего прочитавший должен отправить это в шредер. Еще на таких тэшках в углу стоят небольшие красные или синие значки, обозначающие степень достоверности информации”, – сообщил Портнов.
Президент Порошенко заявил журналистом, что никаких “тэшек” в глаза не видел. Подтвердив, что действительно слышал об управлении Т в составе СБУ, президент заявил, что не пользуется их услугами. “Когда я узнал, что некоторые аналитические центры имеют аналитическое обеспечение СБУ, прочитав их содержание, я сказал, что мы в таких материалах не нуждаемся и мы не являемся заказчиками этих исследований”, – сказал он.
Работа подразделений, которые занимаются непосредственной слежкой за гражданами, всегда являлась самой закрытой темой в работе силовых ведомств. Все документы таких подразделений проходят под грифом “секретно”, а на сайтах ведомств не раскрываются даже фамилии руководителей этих подразделений.
Насколько масштабной является сегодня в Украине работа “большого уха” и сколько граждан находятся под его колпаком – попытались разобраться “Українські Новини”.
За кем и как могут следить силовики
Законодательство Украины в нынешней редакции в вопросах слежки, “прослушки” и прочих инструментов “негласных следственных действий” (НСД) ставит силовые структуры в очень жесткие рамки. По ныне действующему Уголовному процессуальному кодексу следователь и даже прокурор не имеют легальных инструментов самостоятельно взять под наблюдение гражданина. В подавляющем большинстве случаев им для этого требуется судебное постановление.
Вопросам негласных следственных действий посвящена целая глава 21 УПК (статьи 246-275). При этом, закон предусматривает несколько видов таких действий:
1) аудио-видеоконтроль лица,
2) арест, осмотр и выемка корреспонденции,
3) снятие информации с транспортных телекоммуникационных систем (то, что в народе называется “прослушкой”),
4) Снятие информации с электронных информационных систем (“кибершпионаж”),
5) Осмотр публично недоступных мест, жилья, другой собственности,
6) Установление местонахождения электронного средства,
7) Наблюдение за лицом, вещью или местом (то, что в народе принято называть “наружкой” или попросту “слежкой”),
8) Мониторинг банковских счетов,
9) Аудио-видеоконтроль места (“скрытая камера”),
10) Контроль за осуществлением преступления.
А теперь, внимание – по 8 из 10 названных направлений какие-либо действия силовиков возможны лишь на основании постановления следственного судьи (!).
Так, первые четыре вида, включая “прослушку”, отнесены к отдельной подглаве УПК “Вмешательство в частное общение”. И в статье 258 по всем этим видам содержится жесткая запрещающая норма: “Вмешательство в частное общение возможно только по решению следственного судьи”. Условно говоря, если кто-то не является фигурантом уголовного дела и по нему не выносилось отдельное постановление следственного судьи, любая попытка прослушивания его телефонных разговоров является уголовным преступлением. Будь вы хоть сто раз СБУ, и имейся у вас для его прослушивания хоть миллион поводов!
То же касается и снятия информации с компьютерных систем. Без судебного постановления работа в этом направлении даже специальных подразделений МВД и СБУ с точки зрения УПК ничем не отличается от преследуемого по закону хакерства. Единственное направление, которое оставляет на откуп самих следственных органов УПК – сбор информации из открытых (публичных) баз и публикаций (статья 264).
В статьях 267, 268 и 270 также имеются отдельные строки, которые обязывают получать постановление следственного судьи для тайного осмотра жилья или офиса, обнаружения местонахождения радиоэлектронной точки (мобильного телефона), установки скрытых камер наблюдения. Такая же норма содержится и в статье о мониторинге банковских счетов, при этом уточняется, что этот вид НСД доступен только специализированной службе – НАБУ.
По сути, без следственного судьи следователи и прокуроры своим постановлением могут запускать лишь механизмы “контроля за осуществлением преступления” – контролируемых поставок, закупок, проведения специальных следственных экспериментов или имитации обстановки преступления. Что они с успехом и делают, рапортуя о проведении таких НСД в пресс-релизах о задержании очередного преступника.
Отдельная тема – “наблюдение за лицом, вещью или местом”, то бишь “наружка”. Статья 269 позволяет следователям и прокурорам устанавливать слежку за человеком или местом до получения постановления следственного судьи после внесения в суд ходатайства о таком постановлении. При этом статья 250 ограничивает такие возможности лишь случаями, когда речь идет о “спасении жизни людей либо упреждении тяжкого преступления”. Конечно, под эту формулировку при желании можно провести любую ситуацию. Но и здесь есть ограничение – на вынесение решения следственного судьи отводится не более 6 часов с момента внесения ходатайства следствия. Дальше подобные действия становятся незаконными!
И еще одна важная деталь – согласно статье 248 в ходатайстве следствия о разрешении на проведение НСД обязательно должна быть указана точная “правовая квалификация преступления”, расследуемого в каждом конкретном случае. То есть, обращаясь за разрешением в суд, органы МВД либо прокуратуры должны четко указать, в рамках расследования какого именно уголовного производства планируется проведение НСД. А статья 251 обязывает следствие также указывать конкретный номер существующего уголовного производства.
То есть, ни “наружка”, ни “прослушка” не возможны даже в теории, если их объект не является фигурантом расследуемого уголовного дела! Но практика показывает обратное.
Не так давно в Днипре были задержаны оперативные сотрудники в полной амуниции – со сменными номерами на машинах, оборудованием для слежения и служебными удостоверениями МВД.
В самом МВД традиционно отрицали причастность своих сотрудников к слежке, но не могли пояснить, почему “неизвестных” сразу же отпускали вызванные на место полицейские патрули.
То есть, если объект слежки не является фигурантом уголовного дела, можно смело говорить о задержании преступников. Даже если это действительно сотрудники МВД и они выполняли приказ начальства, речь идет о выполнении заведомо преступного указания, и оперативники просто не могли об этом не знать. При желании, задержавшие могли бы требовать привлечения к ответственности, как минимум, прибывших на место и отпустивших задержанных полицейских. Как соучастников совершаемого преступления.
А вот в нашумевшем в СМИ случае с обнародованием НАБУ “прослушки” телефонных разговоров фигурантов “дела Онищенко”, как раз следователи легко могут прикрыться наличием уголовного производства. Хотя, разглашение результатов НСД имеет тоже имеет свою правовую квалификацию.
Возможности для легальной слежки за гражданами у украинских силовиков очень ограниченные. Но это в теории. А как на практике?
Под колпаком у государства
Для выяснения хотя бы легальной части слежки государства за гражданами, “Українські Новини” обратились с одинаковыми запросами в силовые ведомства и суды. Мы задавали одни и те же вопросы: сколько обращений за период времени о проведении НСД было направлено в суды, по скольким получено судебное постановление, сколько отклонено. Просили также расшифровать цифры по видам НСД, на которые были получены разрешения. Но тут уже вообще без надежды на какой-либо результат.
На самом деле, ожидания получить нормальные ответы были минимальными. Хотя речь в запросах шла о статистических данных, доступ к которым не может быть ограничен по закону. Но в данном случае мы касались специфической темы, абсолютно закрытой с советских времен. В которой силовые ведомства по той же советской традиции, успешно путают “данные НСД”, которые являются защищенной законом информацией, со “статистическими данными об использовании НСД”, которые напротив по закону не могут быть закрытыми.
Самым предсказуемым оказался ответ Генпрокуратуры Юрия Луценко, которое дает санкции на проведение НСД и обращается в суд за разрешениями на их проведение.
В ГПУ без тени сомнения заявили, что статистические данные об их работе являются “секретной информацией”. “Негласные следственные (розыскные) действия – это разновидность следственных (розыскных) действий, ведомости про факт и методы проведения которых не подлежат разглашению”, – заявили в ГПУ с таким видом, как будто цифры о количестве НСД не фигурируют в их внутренних отчетах и для их получения нужно устанавливать “прослушку”.
На самом деле, данные о количестве НСД не несут и не могут нести никакой угрозы следствию. Напротив, это общественно важная информация, которая помогает понять гражданам степень проникновения государства в честную жизнь.
Кроме того, картина, насколько широким явлением стали эти НСД, несомненно представляет широкий общественный интерес. Но и в прокуратуре понимают, что именно засекречивание этих цифр – один из столпов их бесконтрольности (читай, силы и влияния). Расставаться с которой они не готовы.
В апелляционных судах и Государственной судебной администрации синхронно ответили, что попросту не ведут статистику постановлений о проведении НСД. Разрешения на десятки тысяч “наружек” и “прослушек” – сущие мелочи для украинского правосудия!
Лишь один из судов заявил, что данная информация является закрытой. Как утверждают знающие люди, тот самый суд, куда за разрешениями на НСД обращается НАБУ.
В самом НАБУ тоже не выразили желания распространяться о методах своей работы.
На поверку, единственной структурой, которая поступила по закону и предоставила данные о проведении НСД, оказалась Национальная полиция Украины. И эти цифры впечатляют.
Так, только за 2016 год и только следственные подразделения Нацполиции направили в суды 52,9 тысяч ходатайств о проведении НСД. Еще 15,5 тысяч ходатайств поступили в суды в 1 квартале 2017 года. До 90% обращений (49 тыс в 2016 году и 14,3 тыс в 2017 году) судами удовлетворялись. Лишь в 5 тыс случаев следователи получили отказ.
Всего “под наблюдение” государства суды позволили поставить в 2016 году 21,2 тыс граждан, и еще 6,7 тысяч – в январе-марте 2017 года. Относительно 17,6 тыс граждан НСД были проведены.
Только по “прослушке” за этот период в суды было направлено 31,7 тыс ходатайств. Большинство из них было удовлетворено.
“Не ведет учета своих обращений за НСД” и Служба безопасности Украины. По крайней мере, так они утверждают в ответе на запрос. А, учитывая специфику, здесь этих обращений должно быть не меньше, если не значительно больше, чем у Нацполиции.
Даже по цифрам Нацполиции получается, что ежегодно под слежку государства ставится население среднего украинского райцентра. А есть еще СБУ, НАБУ, ГФС, которые также имеют такие полномочия. Не скрывай они свою статистику, цифра могла бы вырасти в разы.
И это только официальные данные о легальной слежке.
Вездесущая “семерка”
О закулисной стороне работы “наружки” сведения всегда были достаточно скудными. Люди, которые ушли из “системы” редко говорят о своей работе. И то, исключительно на правах анонимности.
Дело в том, что даже в “новых” органах, типа НАБУ, подразделения, занимающиеся слежкой, носят статус разведки. Со всеми атрибутами, вплоть до “легенд” для сотрудников. Зачастую, даже члены семей таких сотрудников не знают, где работает и чем занимается их родственник. Потому, случай с выявлением журналистами сотрудника “наружки” СБУ за работой и дальнейшая его “засветка” – действительно случай уникальный.
“Секрет полишинеля” достаточно прост. Все эти подразделения действительно выросли из разведки, точнее “контрразведки” госбезопасности.
Институт “филеров” – агентов, которых не знает в лицо криминалитет и которые не имеют “бека” – возник еще в Российской империи. Но по-настоящему он расцвел во времена Сталина, когда и МВД и спецслужбы были объединены в одно ведомство. Именно тогда возникло знаменитое “седьмое управление” НКВД-МГБ, которое официально занималось “контрразведывательной деятельностью” на территории своей страны. Тогда же были разработаны методы, подходы, правила, которые и сегодня используются силовиками разных ведомств – конспиративные квартиры (“кукушки”), легенды, система подстраховок.
После разделения ведомств, даже номер управления никто изменять не стал. В советское время своя “семерка” оставалась и в КГБ и в системе МВД. Лишь после развала СССР в Украине эти подразделения поменяли названия. Так, в системе МВД с 1992 года возникло сначала Главное управление КП (криминального поиска), затем – Департамент КП. Лишь в 2000-е годы это подразделение получило название, которое носит и сейчас – Департамент оперативной службы (ДОС) Нацполиции. А в каждом регионе существуют его филиалы – Управления оперативной службы (УОС).
В действительности, это направление является настолько засекреченным, что даже фамилия его начальника не афишируется в списках руководства МВД или Нацполиции. Так, о том, что ДОС длительное время возглавлял нынешний глава УДО Валерий Гелетей стало известно лишь совсем недавно, когда он начал официально указывать эту должность в своей биографии.
А в том, что практика осталась неизменной и сегодня, можно легко убедиться, зайдя на официальный сайт Нацполиции. В разделе “Структура Нацполиции – Аппарат” щелкая на каждый департамент можно легко перейти по гиперссылке на страницу с развернутыми сведениями об этом департаменте.
“Мертвыми” всегда оставались и остаются строчки Департамента уголовной разведки (в составе УГРО), но тут причины понятны, речь идет о людях, которые внедряются в уголовный мир. И два департамента, которые напрямую занимаются слежкой за гражданами – Департамент оперативной службы и Департамент оперативно-технических мероприятий.
Правда, силовики не были бы силовиками, если бы сами вполне официально не допустили утечку “служебной” информации. На том же сайте висит телефонный справочник аппарата Нацполиции, откуда по какой-то случайности фамилии руководителей “секретных” департаментов удалить забыли. И каждый желающий может узнать, кто же те “секретные” офицеры, о которых не принято говорить. Так, Департамент оперативной службы сегодня возглавляет Руслан Ковалев.
Офицер из пригородного Вишневого как и все заполняет электронную декларацию о доходах, которая также абсолютно публична. Правда, название департамента, который возглавляет Ковалев, в декларации, естественно, не указывается. Как и Управления оперативной службы в Киевской области, который возглавлял до назначения нынешний глава ДОС.
В самой СБУ с обретением Независимости бывшая “семерка” обрела название “управление Т”. Оно призвано защищать государственность. Именно отсюда пошло название формы Т-1 (“тэшки”), которую обнаружили журналисты “Украинской правды”.
Сегодня, правда, чиновники пытаются утверждать, что “управления Т” на самом деле не существует, а “тэшки” – миф. И это, частично, правда. Бывшее управление “Т” сегодня действительно носит другое название – Департамент оперативного документирования СБУ (ДОД). И именно в этом департаменте числился обнаруженный журналистами во время слежки за Павлом Шереметом экс-сотрудник СБУ Игорь Устименко.
А вот в НАБУ новое “секретное” управление назвали, особо не мудрствуя – Оперативно-техническое управление (ОТУ). Есть свое специальное подразделение и в Государственной фискальной службе.
О том, как работают эти службы, могут свидетельствовать документы, опубликованные известным еще по “судимостям Януковича” журналистом-расследователем Владимиром Бойко. В его руки попали документы с флеш-накопителя, забытого в одном из заведений высокопоставленным сотрудником НАБУ. В это время НАБУ как раз комплектовало свое ОТУ и набирало сотрудников.
В Профиле профессиональной компетенции оперативного работника Отдела визуального наблюдения (та самая “наружка”) ОТУ значатся его задачи: организация и осуществление визуального наблюдения с использованием технических средств. Стартовый оклад – 25,5 тысяч в месяц.
В обязательных квалификационных требованиях – три года опыта работы “по профилю”. А дальше начинается самое интересное. На 26 страницах следующего документа – график собеседования соискателей на должности. На два дня расписано время приема почти 90 кандидатов из разных областей. С указанием их биографий. Лишь у единиц откровенно указаны “УОС Управления МВД в Черниговской области” и другие профильные подразделения. Большинство имеющих “не менее трех лет опыта по профилю” – официально медсестры, торговые представители, адвокаты, инспектора, и никаких упоминаний об оперативной работе. Вот так, собственно, выглядит “легенда”.
Сколько всего таких вот людей с “легендами” работает вокруг, сказать практически невозможно. Как утверждают “бывшие”, речь может идти о тысячах и десятках тысяч сотрудников. Естественно, для такой “махины” переварить каких-то 50 тысяч “подопечных” в год – капля в море. И тогда возникают другие ситуации.
Почем слежка МВД?
Сегодня оправдывая действия силовиков, многие любят рассказывать, как много развелось в Украине частных команд по “наружке” и “прослушке”. Эта тенденция берет начало с 90-х годов. Как утверждают бывшие сотрудники ДОС, сегодня многие поняли – а какой смысл вкладывать огромные деньги в собственные системы, специалистов, когда есть уже готовые и подготовленные? Которые могут выполнить “заказ” за сравнительно небольшие деньги. Потому, чаще всего под видом “частных шпионов” работают все те же официальные службы.
Показательным в этом случае является решение Печерского райсуда об избрании меры пресечения задержанному прокуратурой подполковника, начальника 5-го отдела УОС ГУ МВД в Киевской области. Который устроил бизнес на слежке за людьми “на заказ” с использованием возможностей своего и соседних отделов. В решении описано, как полковник встречался с заказчиками, как принимал и выполнял заказы.
Приведены и расценки. Данные с кем созванивался хозяин телефона – 600 долларов за один номер, “прослушка” – 2800 долларов за номер в сутки, профессиональная “слежка” за объектом – 50 долларов в час.
Конечно, наивно полагать, что сам полковник бегал и следил за объектами. Для такой работы нужна группа из минимум 5-12 человек. Но, ничего о задержании кого-то из подчиненных “попавшегося” полковника в решении не говорится.
Масштабы такого “бизнеса” представить сложно. И общество никогда не узнает о них, если не будет хоть частично приоткрыта завеса над хотя бы официальными данными. Именно бесконтрольность делает возможной ситуацию с “нелегальной” слежкой за политиками, бизнесменами, активистами. И “бизнес” на слежке официальными органами “под заказ” бизнесменов.
Нелегальную прослушку и слежку за гражданами невозможно победить, пока не будет установлен надежный общественный контроль за легальными негласными следственными действиями. И первый шаг к этому – регулярная публикация отчетов силовиков об объемах слежки и прослушки.
