Наталья Корчак. Глава НАПК

В марте вы заявили, что вашей вины в неисправной работе Реестра, через который подают электронные декларации, нет. Мол, во всём виновата компания “Миранда”, разработавшая программу е-декларирования. Но людям всё равно, кто и за что ответственный, — вы глава агентства, и то, что не работает Реестр деклараций, в какой-то степени ваша ответственность. Почему не возьмёте под личный контроль вопрос нормального обеспечения работы Реестра?

— Мы не можем сделать это по объективным причинам. У нас в НАПК негде разместить серверную, где бы мы могли осуществлять администрирование этой информационно-телекоммуникационной системы. Чтобы сделать серверную, нужно оборудовать специальное помещение, соответствующее определённым требованиям. Например, в помещении, где мы сейчас размещаемся, крыша в аварийном состоянии. Балансодержатель этого здания — Министерство экономического развития и торговли, поэтому за свои деньги починить крышу не можем. Сейчас ведём с ними переговоры по этому вопросу, потому что принципиально важно, чтобы помещение было в нормальном состоянии.

Вы обсуждали этот вопрос с премьером Владимиром Гройсманом?

— Личного общения не было, как не было и дискуссии о наших проблемах и путях их решения. У нас всё обычно происходит в публичной плоскости, и получается так, что из всех представителей власти объектом для публичной “казни” являюсь я. Есть министры, у которых так же не всё удается в их ведомствах. У меня, например, много вопросов к исполняющей обязанности министра здравоохранения. Недавно заболел мой ребёнок, мы несколько часов не могли вызвать скорую помощь. Мы все живём в реальности и знаем, что нерешённые проблемы есть в каждом министерстве, но публично виновата только я.

То есть вы обращались за помощью к Гройсману, а он отказался помочь?

— Понимаете, личный контакт с премьером не должен быть обязательным условием для успешной деятельности госоргана. О наших проблемах и так все знали. Более того, когда мы запускали Реестр электронных деклараций, у нас вообще не было ни копейки для его развития. И когда на очередном заседании правительства говорилось, что нам дают деньги из резервного фонда, это не соответствовало действительности. Потому что расходование средств резервного фонда на НАПК, о которых говорил премьер-министр, не предполагает такой статьи расходов. Но дело в том, что люди ведь это услышали и думают, что Национальному агентству на следующий день выделили миллионы.

Правительство не выделяет вам денег?

— Я говорю только о периоде первой волны декларирования. На момент, когда запускалось е-декларирование, денег для своего развития Нацагентство не имело — мы не могли купить программное обеспечение, серверы, сделать ремонт, купить сотрудникам оргтехнику. Деньги были выделены только на зарплаты и коммунальные услуги. Поскольку мы госструктура, то не можем из своих ресурсов распределять деньги так, как нам хочется.

Проверить всё

В мае появилась информация, что Нацагентство начало полную проверку 96 деклараций, поданных за 2015 год. Сейчас в Реестре больше 130 тыс. деклараций за 2015 год и более миллиона за 2016-й. Объясните, как физически проверите такой объём деклараций.

— Первая проверка стартовала 22 февраля этого года относительно 23 топ-чиновников. Сразу после того, как Минюст утвердил порядок её проведения. Сейчас общество больше беспокоит, почему мы не начали проверять декларации после завершения первой волны е-декларирования. Отсутствие порядка проверки — единственная причина. Цифра в 96 деклараций — это количество проверок, которые мы начали после 22 февраля.

А все остальные декларации реально вообще когда-то проверить?

— Речь не идёт о миллионах деклараций. Закон указывает перечень лиц, которые попадают под обязательную проверку, — их около 100 тыс., не полтора миллиона. Поверьте, тот, кто действительно хочет проверить, он это сделает, нужно всего лишь правильно организовать работу. Когда департамент, координатором которого я являюсь, проверял отчёты политических партий, в прессе тоже было много разговоров о том, что нам грузовиками будут свозить бумажные отчёты и мы не успеем их проверить. Но мы справились в отведённый законом срок.

Политических партий в Украине всего 350, а деклараций — 100 тыс. Согласитесь, это несравнимые цифры.

— В обществе много говорят об автоматизированной системе проверки. Это именно тот идеал, к которому мы стремимся. Но в законе не прописано, будем ли автоматически проверять, или другим способом. Каким образом мы реализуем это обязательство, зависит от того, как разработают программное обеспечение. К сожалению, когда мы принимали на свой баланс программу системы е-декларирования, она просто собирала, накапливала и публиковала декларации. Сейчас мы активно пытаемся провести аудит системы электронного декларирования, чтобы решить, нужно ли нам писать новую программу с встроенной автоматизированной проверкой, или возможно модернизировать существующую систему.

Когда появится эта автоматизированная система?

— Конкретной даты вам никто никогда не назовёт. Сначала нужно провести внешний аудит системы е-декларирования. И только после этого можно будет понять, в каком направлении двигаться.

Почему вы не проводите аудит?

— Два члена НАПК — Руслан Радецкий и Руслан Рябошапка не проголосовали на одном из заседаний за решение о проведении независимого аудита. Эту процедуру мы не могли провести в прошлом году, потому что между первой и второй волной декларирования было всего два месяца: никаких конкретных шагов мы не успели бы сделать, потому что нужно было бы вмешиваться в действующую программу.

Да и сейчас это уже не просто реестр, как, например, реестры Минюста, которые тоже зависают, и из которых информация иногда просто пропадает. Сейчас это Реестр, который приобрёл политический характер.

Ваш реестр тоже не работает, и оттуда точно так же пропадает информация.

— Реестры Минюста от Реестра деклараций отличаются, например, тем, что информацию в те реестры вносят специально обученные люди: нотариусы, работники министерства, и информация не вносится в режиме онлайн, когда в реестре работают от 2 тыс. до 50 тысяч пользователей. В нашем же случае данные вносят сами декларанты, у которых раньше не было подобного опыта работы. Трудности возникают и из-за этого тоже.

Совершенно секретно

Объясните, почему НАПК одобряет то, что СБУ и военная прокуратура засекретили свои электронные декларации?

— Не совсем уместно говорить, что мы это одобряем. Статья 52.1 Закона “О предотвращении коррупции” говорит, что относительно субъектов, имеющих доступ к государственной тайне, меры финансового контроля организуются и осуществляются так, чтобы было невозможным раскрытие их принадлежности к указанным органам. Это происходит в порядке, определяемом Национальным агентством и только по согласованию с указанными органами. Сейчас указанный проект находится на стадии согласования с военными формированиями и государственными органами, осуществляющими оперативно-розыскную, контрразведывательную, разведывательную деятельность.

Какая связь между их причастностью к государственной тайне и подаче электронных деклараций?

— Это вопрос не к нам. Но чтобы как-то решить эту проблему, понимая всю ответственность, СБУ совместно с Государственной службой специальной защиты и связи создали отдельную программу, куда их сотрудники подали декларации.

Как в таком случае вы будете проверять их декларации?

— Проблема в том, что работать с этими декларациями мы пока не имеем права, потому что у НАПК нет разрешения на работу с документами, содержащими государственную тайну. В этом месяце мы заканчиваем работу над получением разрешения. Но эти декларации точно есть: лично их видела, поскольку пока единственная в Нацагентстве имею доступ к государственной тайне.

Антикоррупционные разногласия

Ещё один конфликт в публичной плоскости у вас с членами НАПК Русланом Радецким и Русланом Рябошапкой. Они утверждают, что именно вы блокируете работу НАПК. В свою очередь, вы в этом обвиняете их. Складывается впечатление, что ваши действия направлены на то, чтобы вставлять друг другу палки в колёса. Страдает при этом деятельность подконтрольного вам агентства. Почему не можете найти компромисс?

— Ваша последняя фраза о том, что от этих действий страдает НАПК, очень красноречива. Это меня беспокоит больше всего, иначе я бы давно развернулась и ушла.

Что касается господина Радецкого, то именно он осуществляет финансовый контроль и проверку е-деклараций. Поэтому тоже очень хочу узнать первые результаты проверок. Начало, завершение проверки деклараций и всё, что происходит в процессе, — это всё компетенция Радецкого. Как член НАПК я ответственна за проверку финансирования политических партий, а как глава несу дополнительную функцию по организации работы агентства и обеспечения координации действий членов НАПК. Вмешиваться в деятельность члена агентства, который координирует целый департамент, я не имею права.

Когда кто-то говорит о “блокировании” работы, но в то же время инициирует отмену проверки деклараций 31 человека, предлагая проверить всего четырёх, это можно назвать полноценным выполнением своих обязательств? И такие отказы в проверке пытаются внести на заседания НАПК чаще, чем принятие решений о начале проверки. Я уже не говорю о срыве заседаний из-за того, что члены Нацагентства не в состоянии проголосовать за повестку дня.

Об отказе проведения проверки чьих деклараций идёт речь?

— Не нужно искать сенсаций. Просто когда в решении об отмене проведения проверок деклараций есть фамилия судьи, которая вела административное дело Радецкого, возникает вопрос, почему и на каких основаниях её декларация не будет проверена. И таких вопросов по разным фамилиям много.

Вы обвиняете Руслана Радецкого в том, что он через НАПК прикрывает своих людей?

— Всё, что можно было сказать, вы видите в прессе.

Коррупция коррупции рознь

В конце марта НАПК заявило о начале внеплановой проверки партии экс-премьера Юлии Тимошенко “Батькивщина” из-за выявленных нарушений в части взносов в пользу партии. Какие результаты этой проверки?

— Проверку давно закончили, результаты направили в Нацполицию. Теперь это их компетенция.

Зимой вы проверяли Юлию Марушевскую, бывшую начальницу Одесской таможни, из-за премии в 500 грн, которую она себе выписала. При этом сами выписываете себе и членам подконтрольного вами органа премии по 200 тыс. грн. Вам не кажется, что ваши действия немного нелогичны?

— У нас не одна такая Юлия Марушевская есть. Неважно, сколько она себе выписала — 500 грн или 500 тыс. грн. Она была госслужащей и по закону не имела права сама себе выписывать премию. За неё это мог сделать только вышестоящий руководитель.

Что касается моих 200 тыс. грн. Законодатель изначально предусмотрел для членов НАПК достаточно высокий уровень зарплаты. Заработная плата членов и служащих аппарата Нацагентства состоит из должностного оклада, надбавки за выслугу лет, доплаты за ранг, премии и других надбавок, установленных законодательством о государственной службе.

Должностной оклад члена Национального агентства составляет 19,5 минимальных заработных плат. Должностной оклад главы органа — пропорционально должностному окладу члена НАПК с коэффициентом 1,3. Это всё законно и в границах зарплатного фонда. Учитывая, что Нацагентство создано в марте, а большую часть работников мы добрали только к концу года, у нас была возможность премировать сотрудников. Нет незаконного начисления премий, и тому подтверждение — проведённая проверка тем же НАБУ в начале года. Как не было премий в 200 тыс.

Ваши коллеги Артём Сытник и Назар Холодницкий из НАБУ и САП за год работы уже могут похвастаться парой-тройкой громких антикоррупционных дел. Глава НАПК Наталья Корчак сходу может назвать, что считает самым большим достижением своего ведомства?

— Мы запустили финансирование политических партий и Реестр деклараций. И не сказать, что это два приоритетных этапа антикоррупционной реформы, я не могу. Для нас очень важно, что этот прорыв признан также Евросоюзом и международными организациями.

Вы удовлетворены работой агентства?

— За тот период, который у нас был, да. По сути, мы функционируем меньше года, но уже увидели, какие проблемы есть и в каких направлениях нужно работать. Работать много.

Диана Давитян

Источник