Его называют основателем УБОП. Валерий Кур. Интервью

21.11.2019

Система украинских правоохранительных органов не справляется с существующим объемом работы во многом из-за своей заполитизированности. Люди, пришедшие к власти после Майдана, используют правоохранителей для решения своих проблем. А в это время преступность упрощается, появляются “голодные” личности, которые готовы убить за копейки и живут не “по понятиям” преступного мира. Подобная ситуация приводит к криминальным разборкам, как в “лихие 90-е”. Об этом и многом другом в интервью “Апострофу” рассказал известный украинский оперативник, основатель криминальной разведки Управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП) ВАЛЕРИЙ КУР.

– В последнее время появляется все больше новостей о криминальных разборках, нападениях на людей. Можно говорить о возвращении в “лихие 90-е”?

– С точки зрения объективной истины, у нас в стране не происходит ничего чрезвычайного. Это эволюция. Я, как независимый наблюдатель, который может видеть и ретроспективу, и перспективу, смотрю на это, как на исторический процесс. Антисоциальная субкультура под названием “преступность” подчиняется развитию общества. Меняется общество, меняется социальное устройство и меняется преступность. Как правило, она является следствием социально-экономических изменений.

Но обыватели видят следующее: в Советском Союзе было благо. Был лозунг “Моя милиция меня бережет”, соответственно, народ охраняли, а преступный мир был далеко, за решеткой. Борьба была на высочайшем уровне. И это было искусственно созданное мнение, потому что преступный мир существует вечно, он неразделим с государством. Преступность исчезнет только тогда, когда исчезнет государство. Но государство не исчезнет.

В СССР преступность была одной, а когда в 1990-х начали ломаться устои государства, начала ломаться и антисоциальная среда. Старый преступный мир начал претерпевать сильные изменения – появилась новая преступная формация, которую называли по-разному: ОПГ, мафия, рэкет. Но смысл в том, что новая формация пришла из нашей социальной среды – это комсомольцы, военные, выброшенные на улицу спортсмены. Они не были ранее судимы и не относились к этой субкультуре. Но, защищая рыночные отношения, которые были вообще неконтролируемыми, эти люди сами стали частью преступной среды. Из этих так называемых “опэгэшников” и появилось большинство “беловоротничковых”.

– Произошли ли качественные изменения в преступной среде за эти 20 лет? Какая она сейчас?

– К середине-концу 90-х с “опэгэшниками”, рэкетирами, или как их там называли старые блатные – “комсомольцами”, государству удалось справиться, и не без помощи блатных.

Предпринимателей и других субъектов коммерческой деятельности стало “обилечивать” само государство в лице силовых и фискальных структур. А после ухода со своих постов первого и второго министров внутренних дел “новой” Украины вообще начался милицейский беспредел. Все поняли: власть над рынком стала не бандитская, а, как говорили в народе – “ментовская”.

Спортсмены-комсомольцы-рэкетиры и прочие “опэгэшники” отмирали пачками. Кто – на “воле”, кто – в камере. Единицы выжили и “превратились” в “беловоротничковых”, перекрасившись в политиков, бизнесменов и государевых мужей. А старый преступный мир остался.

Сейчас я вижу резкую поляризацию в преступной среде. Сейчас нет высочайшего уровня профессионализма, нет его отточки. Напротив, есть очень примитивная не сокращающаяся форма преступности, а число ее членов увеличивается после начала военных действий.

Это одна крайность, а вторая – это “беловоротничковые” – выходцы из теневого бизнеса, из той же среды ОПГ (комсомольцы, оперативники, военные, “цеховики-теневики”), которые вольно или невольно ушли из плоскости контроля государства. Государство их в конце 80-х “выбросило” в так называемый свободный рынок, и они превратились в часть субкультуры под названием “преступность”. Выжившие – сегодня это очень малый процент – возглавили реальный капитал, но на 60-90% – теневой. До 2019 года они организовали систему политического контроля над экономикой.

После Евромайдана казалось, что отношения с преступностью будут жесткими и категоричными – закон один для всех. Но сменились только “смотрящие” за площадками, которые были организованы на пике власти “семьи” Виктора Януковича, и в теневом порядке снимали деньги со всех областей деятельности в Украине.

– После Евромайдана и Революции достоинства что-то изменилось?

– По сравнению с прежними, “домайдановскими” временами, рост преступности до уровня катастрофического не увеличился. Просто снизилось противодействие государства. А преступность очень чувствительна. Особенно та, которая не контролируется.

“Беловоротничковая” преступность может быть под контролем у всевозможных антикоррупционных организаций типа НАБУ, ГБР и других структур, которые должны заниматься “верхушкой”, защищенной законом. С такими преступниками легко работать, если государство предоставляет такие возможности, дает инструментарии.

А вот нижнюю форму преступности – грабежи, разбои, кражи, особенно неквалифицированные – очень сложно контролировать. Нет противодействия со стороны государства. У населения – десятки миллионов единиц оружия и взрывчатых веществ на руках. Главным противодействующим звеном должно являться МВД. А получается, что недореформирование, коррупция, бюрократия и другие факторы и приводят к тому, что политически заангажированное Министерство стало инструментом в руках политической и экономической структуры, и там не до борьбы с преступностью.

Маленькая кучка профессионалов просто физически не в состоянии тащить огромный вал работы. Сейчас неимоверное соотношение – 1 сотрудник на 100 материалов – такого не было никогда. Уличная преступность, бытовая преступность – зашкаливает. Процент раскрывания преступлений очень низкий. Статистика нас обманывает – говорит, что все хорошо, и уровень доверия высокий, и раскрываемость высокая. А мы понимаем, что масса преступлений настолько велика, что заявления просто не успевают регистрировать. Это первое. А второе, что страшней – не регистрируют умышленно. Это уже преступление со стороны правоохранителей.

Причина одна – заполитизированность и назначение на руководящие должности, особенно в силовые ведомства, в 2014 году по квотному принципу, пакетом. Сейчас тех, кто борется с преступностью реально – единицы. А военизированная, силовая часть МВД раздута до небывалых размеров. Всем же известно, что с преступность борются не автоматами и бронетранспортерами, и не вооруженными до “зубов” спортивными и сильными молодыми людьми, а профессионалами – следователями, операми, экспертами, которые, частенько, за десятки лет хорошей работы и пистолет ни разу не применяли, и драться не умеют, да и здоровьем от такой работы “не блещут”. И сегодня эта маленькая кучка профи, не успевает, как у нас говорят, даже “бросить в дело бумажку” о том, сделал, а сделать что-то по делу – и подавно.

А преступность упрощается. Для того чтобы совершить карманную кражу, высокой квалификации не надо. Собирается просто группа ранее судимых или не судимых, лезет в вагон метро, и мне приходится самому лично с ними сражаться – я езжу на общественном транспорте. Простому человеку нельзя этого делать – его просто запорют, забьют, как кабана, как они выражаются

В “нормальной” преступной среде, по их понятиям, нельзя убить человека за сто долларов, особенно вору. Вор никогда не должен применять оружие против потерпевших. Он или “сбрасывает” ворованное, или сдается, или ворует классно, что его не поймают. И, как правило, настоящий вор работает в одиночку или в паре. А здесь – группами! С женщинами, с привлечением так называемых артисток – если, не дай Бог, кто что заметит, начинается “базар”. Это недопустимо даже по преступным понятиям. Значит, появились голодные люди, которым безразлично. Им не надо долго совершенствоваться в искусстве воровать – достаточно чуть-чуть научиться.

– Почему ситуация так осложнилась? Ведь, казалось бы, с криминалом должно быть покончено.

– Как я уже говорил, забежавшие в 2014 году “на минуточку” в силовые ведомства бизнесмены-политики сейчас контролируют теневой бизнес, и поэтому разборки происходят из-за того, что нет адекватной ответственности со стороны государства. Политическое руководство МВД тоже имеет отношение к теневому бизнесу. Сейчас бандитские разборки – это разборки “беловоротничковых”. Но инструменты они привлекают криминальные, простые, зная, что ответственности не будет.

Наверняка, у недавно пережившего покушение бизнесмена Игоря Сало были проблемы, и упредить покушение на него было легко. Отсюда вывод – все решается, обо всем можно договориться, а между собой они “решают”, как в “лихие 90-е”.

– Как вы можете вообще охарактеризовать покушение на Игоря Сало?

– Взрыв во время покушения на Игоря Сало – это непрофессионально отработанная классическая киллерская операция. Киллеры обычно стреляют тихо – без шума, без резонанса. Настоящему киллеру резонанс не нужен. Более того – он практически никогда не убивает “лишних”, посторонних. А здесь пренебрег безопасностью окружающих. Ему было плевать, потому что была поставлена задача отомстить – и все. Все было сделано с особым цинизмом. Это демонстрирует то, что сегодня правоохранительные органы не контролируют ситуацию, а если и контролируют, то тоже являются частью теневого бизнеса и сами находятся в этой плоскости.

Циничное преступление, циничное отношение к нормам морали, к обществу в государстве всегда каралось очень жестко. Нынешняя же ситуация говорит о том, что большая часть серьезного бизнеса – энергетика, фармакология, игорный, строительный бизнес, проституция, торговля оружием, и многое другое находится в тени, и этим должны заниматься правоохранители. Но никто этого делать не будет. Потому что “силовики” – правоохранители, вкупе с политиками, сами “крышуют” этот теневой сектор.

Возможно, покушение связано с нынешней властью – структурами, которые могут, находясь в тени, зарабатывать средства и контролировать теневые блоки. Сало был не последним в этом теневом раскладе. Все они знают друг друга и хорошо понимают, кто на что способен.

– А как вы прокомментируете новости о “раскороновании” известного украинского вора в законе Андрея Недзельского? Это ведь явно привет из прошлого? Давно о таком не слышали.

– “Раскоронование” Андрея Недзельского, известного также как Неделя, свидетельствует, что нехорошая часть в силовых структурах играет с преступным миром, входит с ними во взаимоотношения, формирует “миллиоников”, позволяет появляться ненастоящим ворам.

Настоящим вором в законе (ни один вор про себя так не скажет) нельзя стать с помощью денег, для этого нужно отсидеть большие сроки именно по этой статье. Но внезапно где-то на Галичине появился некий юноша – будущий Неделя – который постоянно крутился возле Мамеда (Сергея Мамедова, настоящего вора, которого короновали в Донецке и который последние годы перед своей смертью в 2011-м провел на Донбассе). Этот юноша, не отсидев в местах лишения свободы ни срока, вырос за счет некоего Морды – Владимира Дидуха (криминальный авторитет, по некоторым данным финансировавший “Оранжевую революцию” и партию “Свобода”, – “Апостроф”). Морда тоже с Галичины, тоже существует только благодаря коррумпированности полиции. Полицейские крышевали Морду, а тот с ними расплачивался. И вот этот Морда подготовил Неделю для “больших дел” в воровском мире, вероятно, помог перебраться в Киев. Говорят, у них даже офисы были в элитных отелях. Но также говорят, что сейчас они уже не друзья, а настоящий “воспитатель” у Недели был Мамед.

После того как умер Мамед, Неделя начал искать новых покровителей. И, насколько мне известно, он нашел кое-кого из грузинских воров. Вот и получается, что если в преступной среде появляются представители власти, которые руками Недели управляют процессами, то преступный мир возмущается – что-то не то. И когда в преступной среде появляется “миллионник”, который не следует традициям, не имеет права быть вором, которого странно “короновали” – это вызывает все возможные войны. В преступной среде возмутились, что незаслуженный “авторитет” пользуется денежными средствами, в том числе и общаком.

Вот и придумали комбинацию: заманили в ресторан якобы на день рождение детей, попытались осуществить так называемую процедуру “опускания”, то есть лишения статуса. Обычно статуса лишают несколько уполномоченных воров, а тут произошло все как разборка, в результате которой должны были “опустить” Неделю перед присутствующей братвой, чтобы воспользоваться его “общаком”.

Насколько мне известно, правоохранители давно знали о существующем положении, и эту ситуацию можно было упредить, но этого не стали делать. Таким образом, появляется правовой нигилизм. Государство не контролирует сегодня многие аспекты внутренней безопасности. Увлеклись военными действиями, а безопасность людей внутри страны – дело рук их самих.

– То есть получается, что ответственность несут политики и полиция, которая им подыгрывает?

– Сегодня простая, “дешевая” преступность не контролируется ни ворами, ни авторитетами – никем. Если она находится в жестких руках правоохранительной системы, то вряд ли количество преступлений, которые посягают на основы государства – грабежи, разбои, циничные убийства, начнут зашкаливать. Потому что государство всегда знает, с кого начинать, и начинает, как правило, с авторитетов. Даже если не могут найти исполнителя, то очень легко заставить уважать законы государства.

Пока же в государстве не прекратится политизация правоохранительных органов, пока правоохранителями будут руководить какие-то бизнесмены или “теневики”, а полиция будет служить этой группе лиц – ситуация никак не изменится. Преступный мир будет цинично воспринимать действия правоохранителей и потому – не будет бояться.

Если киллера не находят в ближайшие дни, то дело застопорится, как и многие политические резонансные преступления, в том числе убийство Павла Шеремета. Я знаю, что в МВД есть профессионалы, способные раскрыть это покушение, но их очень мало.