Зона невозврата для пожизненно осужденных
15.07.2019
Под занавес этого срока Верховной Рады в нее был внесен законопроект, направленный на то, чтобы исключить для женщин, совершивших преступление, такую форму наказания, как пожизненное лишение свободы. Но рассмотреть его депутаты не успели, как и ряд других документов, касающихся этого вида наказания.
Они пролежали несколько лет, но так и не были проголосованы в окончательной редакции. Правозащитники настаивают, что они важны, и ожидают, что парламент нового созыва к ним отнесется с большим вниманием. Чтобы люди, которые осуждены незаконно, а такие в этой категории тоже есть, получили шанс на пересмотр дела даже спустя годы.
Весной этого года в Украине был запущен масштабный социальный проект “Пожизненно важно”, в котором объединили свои усилия украинские креаторы и правозащитники из разных стран мира. Одним из организаторов проекта “Пожизненно важно” стал координатор программ Харьковской правозащитной группы (ХПГ) Андрей Диденко, который отмечает, что о проблеме осужденных пожизненно, особенно в случае, если имела место судебная ошибка, в нашем обществе знают крайне мало. “Я стал координатором той части проекта, которая связана с научно-практической деятельностью, – поясняет он в комментарии “Цензор.НЕТ”. – Мы подготовили и провели две научно-практические конференции, в Киеве и в Харькове, на базе двух национальных университетов – Киевского имени Тараса Шевченко и Харьковского имени Ярослава Мудрого. В этих конференциях принимали участие эксперты со всего мира, которые компетентны в сфере прав осужденных к пожизненному лишению свободы. Мы – в контексте квазипилотного решения Европейского суда “Петухов №2 против Украины” – поднимали вопрос о том, что пожизненное лишение свободы без права на освобождение является пытками. Европейским судом, который трактует это как позицию, несовместимую с третьей статьей Европейской конвенции, это считается жестоким обращением”.
По словам Андрея Диденко, Европейский суд отметил, что в нашем национальном законодательстве пожизненное лишение свободы без права на освобождение имеет системный характер. “Но одна ситуация, когда речь идет о тех заключенных, которые действительно виновны, и совершенно иная, когда осуждены невиновные, – поясняет правозащитник. – И вот как раз в КНУ им. Т. Шевченко у нас была панель, где освещался вопрос отсутствия в нашей стране процедуры исправления судебных ошибок. Эта проблема существует с 2010 года, когда у Верховного суда забрали полномочия пересмотра уголовных дел в порядке исключительного производства.
И люди, осужденные еще по старому советскому процессуальному кодексу 1960 года, вина которых основывалась исключительно на признательных показаниях, полученных под пытками, столкнулись с непреодолимой проблемой. В 2012-ом был принят новый УПК, куда заложены качественно новые стандарты доказывания. Подсудимый может в суде отказаться от своих показаний, заявив, что давал их под пытками, и суд не имеет права брать такие доказательства во внимание. Поэтому начиная с 2012 года мы поднимаем вопрос о том, как быть тем людям, которые были осуждены по старым стандартам доказывания”.
Вариантом решения проблемы, считает правозащитник, могло стать принятие законопроекта № 2033-а “О внесении изменений в Уголовный процессуальный кодекс Украины (относительно обеспечения отдельным категориям осужденных права на правосудный приговор)”, который был зарегистрирован в парламенте еще в июне 2015 года, т.е., четыре года назад. “Чтобы убедить депутатов, насколько эта проблема важна, в свое время мы организовали в Верховной Раде фотовыставку, где были представлены материалы о 8 осужденных пожизненно без вины, потом мы ее расширили до 12 историй, сейчас готовы озвучить уже 20, – продолжает Андрей Диденко. – Но законопроект № 2033-а как приняли еще в 2015 году в первом чтении, так с тех пор его статус и не изменился. Более того, тогда началось очень мощное прокурорско-судейское сопротивление, и проект был отложен в долгий ящик, хотя одна из авторов, вице-спикер парламента Оксана Сыроид говорила, что принять его во 2 чтении и в целом – это каких-то полчаса депутатской работы”.
Как рассказал Андрей Диденко, правозащитники предлагали также воспользоваться для решения проблемы польским опытом. В Польше их омбудсмен имеет право обратиться к суду по собственной инициативе или по ходатайству стороны о пересмотре уголовного дела, приговор которого уже вступил в законную силу, и инициировать такой пересмотр. “Обратившись к польскому омбудсмену через посольство, мы получили ответ, что практика польского омбудсмена по пересмотру таких дел с каждым годом увеличивается, – отмечает эксперт. – Поэтому рабочей группой был наработан еще один законопроект, № 2107 – “О внесении изменений в некоторые законодательные акты по поводу расширения оснований для пересмотра судебных решений в уголовном производстве Высшим специализированным судом Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел и/либо Верховным Судом Украины”, – который и разрешал эти вопросы. Но когда он попал в ВР, в нем появились ограничения во времени обращения: год – для осужденного и полтора – для омбудсмена после вступления приговора в законную силу. И фактически все наши клиенты, которые были осуждены по старому кодексу, не попадали под действие этого закона, и он остался без рассмотрения”.
Но этими двумя законопроектами варианты решения проблемы не исчерпываются. Не дождался голосования и зарегистрированный в ноябре 2017 года законопроект № 7337 – “О пенитенциарной системе”, который также призван решить комплекс проблем в этой сфере. “Этим законопроектом предусмотрены ряд положительных моментов, – поясняет юрист, – например, процедура условно-досрочного освобождения для пожизненно осужденных. Эти законопроекты – № 2033-а и № 7337 – нужно принимать в комплексе, потому что, как считает объединение общественных организаций “Правозащитная повестка дня”, это один из важных и ключевых моментов. На мой же взгляд, без исправления судебных ошибок судебная реформа невозможна априори”.
По словам правозащитника, нынешний состав парламента затягивал рассмотрение этих документов. В частности, законопроект № 2033-а ставился в повестку дня уже 7 раз, но все время – непроходным номером. “Депутатам эта тема просто не интересна, – поясняет Андрей Диденко. – Хотите знать, почему? Потому что тема, которая касается тюрем и осужденных, интересна и важна людям, у которых либо родственники осуждены, либо они сами. И хотя говорят, что от тюрьмы и от сумы не зарекайся, до тех пор, пока проблема не коснется непосредственно близких или их самих, депутаты на этот вопрос не обращают внимания. На этом сильно не попиаришься, да и финансовых потоков, которые можно поделить, нет. А такие вопросы, которые касаются судеб людей, они, к сожалению, откладывают в долгий ящик”.
В контексте борьбы за права прежде всего безвинно осужденных эксперт отмечает исключительную роль проекта “Пожизненно важно”, который, по его словам, стал в нашем обществе определенным катализатором, заставившим людей обратить на эту проблему внимание. “Этот проект в рамках “Пенита оперы” был о женщинах, которые осуждены пожизненно, – говорит Андрей Диденко. – И он показал, что очень много людей были абсолютно не готовы к такой информации, они были в шоке. Я видел глаза тех, кто смотрел “Пенита оперу” и нашу фотовыставку, фильмы, которые мы снимаем. Даже те, кто ранее отбывал наказание, не всегда знают о том, что есть категории людей, осужденных пожизненно, которые отбывают наказание вообще безвинно. Кстати, оба эти законопроекта (№ 2033-а и № 7337, – ред.) всецело поддерживает Минюст – именно тот орган, в компетенции которого находится исполнение наказаний, в том числе и в виде лишения свободы. Кроме того, проект закона № 2033-а получил положительные выводы Генерального Директората по правам человека и верховенства права Рады Европы, где указано, что документ соответствует европейским стандартам”.
Комментируя законопроект № 7337, заместитель министра юстиции Денис Чернышов отметил, что главное – дать человеку надежду и мотивацию к изменению. Кроме того, важна индивидуальная оценка рисков, когда речь идет о пересмотре меры наказания. “Именно на этом мы и сделали акцент”, – говорит он. – Законопроектом предлагается заменять наказание в виде пожизненного лишения свободы на лишение свободы на определённый срок. Замена может быть применена только после того, как осуждённый отбудет 10 лет заключения, если он не имеет высокого риска рецидива (это не касается серийных убийц, маньяков, педофилов и т.д.), составил индивидуальный план реинтеграции в общество, имеет социальные связи. Но выйдет этот человек на свободу только после того, как в общей сложности отбудет 25 лет заключения. То есть, после 10 лет он имеет право ходатайствовать о замене и последующие 15 лет ежедневно доказывать своё право, если его получит. По сути, это и будет альтернативой институту помилования, который функционирует при президенте страны. Очень важно, что решение о замене вида названия принимается коллегиально в составе трёх судей”.
Андрей Диденко считает, что логическим завершением проекта “Пожизненно важно” будет решение проблемы осужденных на пожизненный срок. Как тех, кто виновен и отбывает наказание, но не имеет права на условно-досрочное освобождение, а значит, как считают в ЕСПЧ, подвергается пыткам, так и осужденных без вины. А так же тех, чья вина несоизмерима с наказанием. То есть, в рамках судебной реформы должен быть разработан и принят механизм исправления судебных ошибок. “Мы не имеем права забывать, – считает правозащитник, – что каждый сотый осужден безневинно. А каждый десятый – с неправильной, как правило завышенной, квалификацией, потому что это обычная практика, когда следователь в рамках уголовного производства специально завышает квалификацию. К примеру, если лицо обвиняется в грабеже, то следователь квалифицирует это как разбой, ему потом так легче вести дело. И мы с такой практикой встречаемся очень часто.
Поэтому когда будут приняты такие законопроекты, причем возможно, что законопроект об условно-досрочном освобождении нужно вынести за рамки законопроекта о пенитенциарной системе, это как раз и будет логическим завершением нашего проекта “Пожизненно важно”.
Правозащитник называет фамилии тех, кто, по его мнению, отбывает наказание без вины. “Это известный всем Владимир Панасенко, осужденный пожизненно, о котором знает половина депутатов, экс-уполномоченный ВР по правам человека Нина Карпачева даже с парламентской трибуны во время одного из годовых отчетов заявляла о том, что этот человек осужден пожизненно без вины. Знает экс-президент Петр Порошенко и скоро будет знать нынешний гарант Зеленский, – говорит Андрей Диденко. – Не буду пересказывать фабулу дела, но суть в том, что во Львове произошел взрыв автомобиля директора рынка “Шувар” Романа Федишина. При этом случайно погибла 14-летняя девочка, оказавшаяся рядом с машиной, которую убило отлетевшим куском бордюра. Панасенко не был ни исполнителем, ни заказчиком, ни посредником, а его вина основана на явке с повинной некоего Рудого. Причем этот Рудый дал 4 явки с повинной, и каждая – с разными показаниями. Юридически они все имеют равную силу, но почему судом было взято во внимание последнюю, непонятно. Других каких-то доказательств в отношении Панасенко не было вовсе. Т.е., на самом деле ни одного ни объективного, ни субъективного доказательства его вины не существует, а суд вынес решение, основанное на предположениях”.
Среди прочих называет юрист и фамилию осужденного пожизненно без вины 20-летнего Максима Орлова, который был осужден на основании показаний 14-летнего парня Александра Козлова. “Мало того, что показания давал несовершеннолетний, – поясняет Андрей Диденко, – так он еще оговорил его, но был вынужден это сделать, потому что показания давал под пытками, а в суде отказался от них. Других доказательств нет. Есть еще дело крымского татарина Рашитбека Исакова, которого обвинили в двойном убийстве в Севастополе. Под пытками Исаков оговорил еще одного парня, таджика по национальности. Ни один из них никогда в своей жизни не был в Севастополе. В этом же списке – Иван Покотило, в прошлом успешный бизнесмен, приговоренный к высшей мере за преступление, которого не совершал. Он 23 года добивается признания собственной невиновности. Покотило проживал в Латвии, развивал строительный бизнес в Каменце-Подольском, а в середине 90-х осужден за якобы причастность к убийству пяти человек – перестрелке бандитских группировок из Латвии и Дагестана”.
Глава подкомитета по вопросам гражданского, хозяйственного и административного судопроизводства Комитета Верховной Рады по вопросам правовой политики и правосудия Александр Грановский, который поддержал законопроект “Пожизненно важно”, объяснил в комментарии “Цензор.НЕТ”, что существует юридический инструмент пересмотра дела с учетом вновь открывшихся обстоятельств, но его практически не задействуют, поскольку он мало эффективен в подобных делах. “Для того чтобы пройти весь этот длинный путь, чаще всего в среднем осужденному человеку придется потратить на такой процесс, я бы сказал, от 7 до 15 лет, – уточняет народный депутат. – Другими словами: да, такой инструмент существует, и такая возможность есть, но в практической плоскости ее нет. Поскольку для того, чтобы говорить, что решение можно пересмотреть, де-факто должно появиться новое решение суда, которое должно вступить в законную силу. Оспаривание этого решения должно пройти все инстанции – вплоть до Верховного суда. И тогда уже, пользуясь этим решением суда, где были установлены некие новые, неизвестные ранее суду факты, у человека, который осужден пожизненно, появляется право пересматривать существующее решение суда”.
Поэтому, по словам Александра Грановского, добиваясь освобождения Любови Кушинской, он использовал иной путь. Напомним, Любовь Кушинская стала первой женщиной в истории Украины, которую осудили за двойное убийство на пожизненный срок, – с 2002 года в стране официально отменили смертную казнь. Символично, что она оказалась и первой “пожизненной”, получившей помилование президента. С просьбой о помиловании к президенту Петру Порошенко обращался народный депутат Александр Грановский.
Отвечая на вопрос о том, каким образом удалось убедить комиссию по помилованию, он рассказал, что сама Кушинская вину не признала. “Это – второй случай в Украине, после Юрия Луценко, который тоже свою вину не признавал, а ходатайство о помиловании рассматривалось по инициативе других людей. Так вот, в деле Кушинской мы с адвокатами добились проведения ряда экспертиз, которые сказали совершенно однозначно о том, что она убийство совершить не могла в силу абсолютно технических причин. Поэтому мы усмотрели в том числе отсутствие какой-либо базовой правовой уголовной экспертной логики в тексте решения судов – и смогли в этом убедить комиссию. Но такой путь не является классическим, поскольку мы обратились в комиссию по помилованию, а не пошли по пути оспаривания существующих решений судов”.
По мнению политика, люди, которые получили такой суровый приговор, должны иметь право на то, чтобы доказать свою невиновность, либо возможность на смягчение приговора. “В Качановской колонии я познакомился не только с Кушинской, но и со всеми женщинами, которые отбывают там наказание, – говорит он. – Со многими общался. Люди рады нечастым гостям. Я с удивлением для себя выяснил, что, например, в тюрьмах, где отбывают наказание мужчины, большим спросом пользуются такие комнаты гостиничного типа, в которых они проводят длительные свидания со своими родными, которые занимают несколько дней. И получить эту комнату очень трудно – график плотный. В то время, как в Качановской колонии если 2-3 комнаты будут заняты в месяц буквально на пару дней, для них большой праздник. Другими словами, к ним никто не ездит.
Так вот, многие из этих женщин совершенно честно признаются в том, что они совершили. Конечно, раскаиваются, дают объяснения. Я не стану называть никакие фамилии, расскажу лишь историю, которую там услышал от одной из заключенных. “Пришел муж с друзьями, напились до беспамятства и все вместе начали меня насиловать. Да, за убийство мне пришлось отвечать”. Можно ли эту женщину понять по-человечески? Безусловно. Можно ли ее понять, принимая во внимание требования УПК? Наверное, нет. Поэтому да, я исхожу из того, что такие люди должны получить право голоса и право объясниться. И если та или иная инициативная группа, не в юридическом понимании этой формулировки, приходит к выводу, что человек понес должное наказание, раскаялся в совершенном преступлении и больше никогда в жизни такое преступление не совершит, равно как и любое другое, такой человек, наверное, может быть освобожден”.
Депутат рассказывает, что после случая с Кушинской к нему стали обращаться родственники других осужденных. И некоторым из них он помогает. “Я встречаюсь с родными этих людей, после чего провожу личные встречи непосредственно с теми, кто отбывает наказание, и если не мои человеческие эмоции, а прежде всего логика мне подсказывает, что человек это преступление как минимум с высокой вероятностью не совершал, я начинаю копать, проверять. И если я вижу, что передо мной на столе некие базовые аргументы, в которых я уверен, которые можно доказать экспертным путем, в т.ч. посредством проведения исследования на полиграфе, это я делаю во всех случаях без исключения. Если люди, с которыми я сотрудничал, такое исследование прошли, и полиграфологи остались в полной уверенности, что они непричастны к совершению преступлений, я начинаю заниматься этим вопросом дальше”.
Какими будут приоритеты следующего парламента, и смогут ли люди, которые годами доказывать свою невиновность, к ним достучатся? На это влияет много факторов. Но правозащитники настаивают, что в стране должен быть работающий механизм, который даст таким людям еще один шанс.
Татьяна Бодня, “Цензор.НЕТ”, Лариса Усенко, для “Цензор.НЕТ”
