«Патрулька». «Новая кровь» для МВД
16.12.2018
Именно так, звучно и многообещающе, руководители МВД охарактеризовали процесс привлечения в патрульную полицию амбициозной, патриотичной и мотивированной на изменение системы молодежи. Впрочем, это как раз тот случай, когда за образностью формулировки прячется откровенная профанация самой идеи.
Вливать «новую кровь» в организм МВД вообще тяжело, а при отсутствии соответствующих навыков и невнятном понимании цели процедуры – дело заведомо провальное. В чем мы и убедились, если вспомнить поставленных к рулю национальной полиции людей, путающихся в своём гражданстве и стране проживания. Или череду ситуативно-политических, а иногда и эпатажно-феминистических назначений на руководящие должности в Министерстве. Думаю, назвать эту кадровую чехарду в верхах «вливанием новой крови» язык не повернется и у самого Авакова. А уж объявлять «патрульку» той новой силой, которая оздоровит организм МВД и запустит механизм обновления «милицейской пехоты», было пределом самонадеянности. И вот почему.
Патрульная полиция показательно создавалась с нуля, как независимая и обособленная структура со своей вертикалью власти. В отличии от прежних ГАИшников и «пепсов», новые патрульные начальникам областных управлений полиции не подчинялись, дислоцировались отдельно и жили в своих коллективах своими же интересами. Понятно, что в таких условиях стать примером и оказать сколь-либо существенное влияние на общую массу остальных полицейских они не могли. Для этого нужно вместе со всеми вариться в котле забот райотдела, выходить на совместные дежурства, бок о бок тянуть мероприятия по обеспечению общественного порядка и дружно материть одного начальника в курилке. Так что, если уж щеголять медицинской терминологией, то создание патрульной полиции больше походило на попытку пришить к милицейскому телу новый орган взамен двух ампутированных. А орган этот приживался весьма неохотно, в первую очередь по причине из рук вон плохого кадрового менеджмента тогдашних руководителей ведомства.
Задумав сделать из патрульной полиции эталон для остальных сотрудников, реформаторы приступили к созданию новоиспеченной ведомственной элиты, своего рода отборной преторианской гвардии закона – неподкупной, моральной, бескомпромиссной. И ничего предосудительного тут нет, вот только делалось это довольно странным образом.
Поступившим на службу в «патрульку» неопытным рекрутам не только внушалась идея некой избранности – вы «лучшие из лучших» и «соль земли», но, что самое неприятное, подспудно прививалось если не пренебрежительное, то по крайней мере недоверчивое отношение к «старослужащим», которые всем скопом были причислены к ретроградам и потенциальным губителям реформаторских инициатив. Личный состав полиции, как осетрину, разделили на две категории – «свежие» патрульные и «второй свежести» бывшие милиционеры. «Работали Ваши близкие родственники в МВД, на какой должности и почему уволились?» – на такой вопрос анкеты отвечал кандидат, желающий попасть на службу в патрульную полицию. Не без запашка подозрительности сформулировано, в стиле: «Проживали ли Вы на оккупированных территориях?».
Благосклонность руководства МВД к патрульным не ограничивалась идейными накачками и одобрительным похлопыванием по плечу «вы наше будущее», а имела вполне материальный характер. Именно патрульная полиция, зачастую в ущерб остальным службам, в первую очередь обеспечивалась служебными авто, форменной одеждой, современной компьютерной техникой. Кроме того, патрульных, как априори благонадежных, избавили от необходимости проходить проверку на лояльность к власти через командировки в АТО. Да и зарплата рядового патрульного в то время пусть не на много, но превышала зарплату такого же полицейского из райотдела.
Значиться в привилегированном сословии – дело для самооценки приятное, а самоутверждение за счет уничижения других вообще присуще человеку, особенно в молодом возрасте. И не удивительно, что в определенный момент патрульные, ободренные покровительством начальства и симпатиями граждан, действительно почувствовали себя полицейским истеблишментом и дистанцировались от других категорий сотрудников.
Конечно, в той или иной форме кастовость существовала в милиции и раньше. Как правило, престижность службы определялась возможностью получения сотрудником, скажем корректно, не предусмотренных денежным содержанием дополнительных благ. По этой причине работать в паспортном отделе, ГАИ или бороться с экономическими преступлениями считалось гораздо привлекательнее, чем тянуть не столь прибыльную лямку участкового или суетиться «на земле» рядовым опером уголовного розыска. Но, подобная градация служб на «статусные» и не очень негласно устанавливалась самими полицейскими и по своим критериям. В свою очередь, руководство МВД этого не одобряло, свято веря в концепцию о «монолитной и дружной милицейской семье».
Столь явно выделить из многочисленной армии полицейских одно подразделение – «патрульку», отважились впервые. Безусловно, что этого делать не стоило, а уж тем более по сомнительному принципу «а Серёжа молодец, а Серёжа мой сынок», о чём знает любой руководитель среднего звена, посетивший двухчасовой семинар по принципам управления кадрами.
Очередной просчёт реформаторов тут же спровоцировал конфронтацию между патрульной молодёжью и бывшими милиционерами, в ущерб совместной работе, разумеется. Старослужащие, и без того озлобленные заслуженными и не очень пинками со всех сторон, такой демонстративной любви руководства МВД к своему детищу не стерпели и возревновав, восприняли появление в своих рядах патрульных с очевидной неприязнью – «понаехали тут». Окрестив новых копов «селфиками» и «отреформированными», старожилы правоохранительной службы, вместо оказания помощи молодым сослуживцам, принялись тщательно подсчитывать разбитые ими «Приусы», ехидно подсмеиваться над проваленными в судах административными делами и неумело проведенными задержаниями правонарушителей.
И часто были правы. Апломба у патрульных оказалось больше, чем знаний. Прошедшие ускоренную подготовку «взлёт-посадка» и неискушённые в хитросплетениях правовых норм, молодые сотрудники оказались непродуктивными. Они откровенно проигрывали в схватках за протокол не только активистам «Дорожного контроля», но и любому нахрапистому водителю. Отобранные на конкурсах-кастингах девушки отважно, но бестолково бросались на пьяных хулиганов. Роль патрульных в раскрытии преступлений «по горячим следам», в силу отсутствия специфических знаний и опыта, была минимальной. Непрофессионализм стал слабым подбрюшьем «патрульки», позволявшим наносить чувствительные удары по её имиджу. И если касаемо неподкупности на фоне «старорежимных» милиционеров новые копы смотрелись ещё очень и очень, то в плане компетентности никаким боком соперничать с ними не могли. В этой ситуации следовало привлечь для помощи «старые кадры», но реформаторский телёнок продолжал бодаться с дубом и «испортить породу» патрульной полиции руководство МВД долго не решалось.
Час торжества для ветеранов пробил к концу 2016 года, когда из рядов «патрульки» побежали не выдержавшие столкновения с реальностью романтики, по привычке представлявшие в социальных сетях своё дезертирство, как брошенный вызов так и не изменившийся системе. «Думали, в рай попали? А вот мы и не такое терпели!», – вместо сочувствия и поддержки заулюлюкали в тех же сетях их закаленные годами начальственного произвола опытные коллеги. Хотя, даже не знаю в чём меньше героизма – в таком дезертирстве или подобном терпении.
Словом, вместо задекларированного «оздоровления правоохранительного ведомства в целом», реформаторы добились цели противоположной, расколов полицию на две фракции и сумев противопоставить «патрульку» остальному полицейскому сообществу. Видимо, принимать решения, противоречащие логике объявленной цели – это карма МВД на многие годы.
К счастью, глупость начальников у нас компенсируется мудростью их подчиненных, что случилось и на этот раз. Постепенно патрульные и «райотделовские» вполне притёрлись к друг к другу, ибо ничто не сближает так, как общие проблемы. А уж этих проблем МВД щедро отсыпало и тем, и другим.
Патрульные задумались. Оказалось, что быть эталоном сотрудника и «новой кровью» тяжело, потому что от тебя ничего нового не требуют, а скорее наоборот. Оказалось, что время отчетности и реляций ещё не прошло, а время эффективности и нового подхода пока не наступило. Оказалось, что залогом успешной карьеры до сих пор является умение перестраховываться по поводу и без, безропотно выполнять непонятные приказы, скрывать допущенные промахи и раздувать незначительные достижения. И, самое странное, оказалось, что милиционеры не для собственного удовольствия дрались с протестующими активистами на площадях или «рубили палки отчетности» на дорогах.
Нет, патрульная полиция по-прежнему любима руководством и властью, ею гордятся, её называют «передовым отрядом» и даже, пусть не так часто, как раньше, балуют подарками. Но, без сомнения, каждый послуживший патрульный уже понял, что для начальства и политиков ценен не он, а «патрулька» в целом, как фетиш и символ реформаторского успеха. А в нравственной системе координат МВД нет места правам отдельного сотрудника, где бы и как бы он не служил.
Подводя итоги скажу, что ни в коей мере не хочу очернить обычных рядовых патрульных. Уж к ним-то, поверившим в возможность изменить систему и попытавшимся это сделать, я испытываю неподдельное уважение и симпатию. В отличии от людей, так цинично манипулировавших этой верой и самой «патрульки», как бюрократической структуры, главным достижением которой в сфере прав сотрудников, стало предоставление им возможности носить бороды и татуировки.
Слушая вдохновенные пассажи Арсена Авакова об усилении социальной защиты полицейских, о планируемом повышении окладов, об ипотечном кредитовании, о мерах по возращению на службу уволившихся сотрудников, я с удовлетворением отмечаю: «Ну, наконец-то опомнились». Впрочем, обещать – ещё не значит жениться, так что пока не будем спешить радоваться и сажать свадебную куклу на капот.
(продолжение следует)
Цикл «Реформа полиции. Капище заброшенных идолов»
Идол І. Арсен Аваков – реформатор цвета хаки
Идол II. “Патрулька”. Американский муляж в украинских реалиях
